— Отпусти меня, псих! — Аня зло сверкнула на меня глазами.
Делать было нечего, так что объятия я разжал. Она быстро отскочила от меня, поправила халат. На плече зияла здоровенная прореха.
— Охамели уже совсем! — заголосила женщина в пестром фланелевом халате. — Девчонкам прохода не дают!
— И он кто такой вообще? Санитар что ли какой-то?
— Бригаду ему вызвать, психическую!
Вступать в пререкания я не стал. Отошел в сторону и прошептал на ухо Наталье Ивановне.
— Проследите, чтобы она не улизнула, ладно? Попытается сбежать, поднимайте крик.
— Так я не поняла, она убить что ли твоего Прохора пыталась? — спросила бабушка.
— Надеюсь, что только пыталась, — я хмыкнул и посмотрел на закрытую дверь первой палаты.
Аню уже обступили заботливые пациентки хирургии и принялись квохтать над бедной девочкой. А та взахлеб что-то им рассказывала. Из ее больших искренних глаз лились слезы. Ее усадили на кушетку, кто-то уже тащил ей стакан воды, кто-то ковылял к холодильнику. Ну да, конечно. Бедная девочка же такого натерпелась... Главное, теперь, чтобы она не улизнула до приезда милиции. Кое-что она в палате все-таки оставила. Когда шприц отшвырнула. А шприц — отличное место, на нем остаются очень четкие отпечатки пальцев...
Будто прочитав мои мысли, Аня зло посмотрела на меня. А я смотрел на ее руки. С которых она медленно стягивала медицинские перчатки. Уголки ее губ победно вздрогнули, едва обозначив торжествующую улыбку.
Вот же черт... Теперь вся надежда на Прохора.
Надеюсь, что я не совсем опоздал, и его успеют откачать.
Суета и шум довольно быстро сошли на нет. Рядом с Аней остались только две женщины. Еще в коридоре остался пузатый защитник девушек и сухонький старикашка с тросточкой. Дверь первой палаты все еще была закрыта.
— Мне надо в туалет, — сказала Аня и поднялась с кушетки.
— Я провожу, — быстро заявила Наталья Ивановна, подскочила к ней и ухватила за руку. — Пойдем, покажу дорогу, милая!
— Да я знаю, куда идти, — Аня дернулась, попытавшись отстраниться.
— Нет-нет, ты переволновалась, а там пол скользкий, стены кафельные, — приторно-саркастичным елеем разлилась бабушка. — Головку еще свою хорошенькую расшибешь.
По лицу Ани было понятно, где она видела эту заботливость. В глазах ее явно читался адрес, по которому ей хотелось послать внезапно прицепившуюся к ней женщину.
Но две пациентки никакого сарказма в словах бабушки не заметили, и только закудахтали согласно. Мол, да, туалет тут ужасный, если упасть, то костей не соберешь.
На самом деле, милиция приехала довольно быстро, от силы через пятнадцать минут. Просто эти минуты показались мне чудовищно длинными, как будто часа три прошло, не меньше. Центральная дверь отделения открылась, и в коридор вошло двое мужчин в форме с накинутыми поверх нее белыми халатами.
— Старший лейтенант Ивашкин, — представился тот, что был впереди. — Кто вызывал милицию.
— Это я звонил, — я встал и поднял руку. Как на уроке. Бросил взгляд в сторону туалета, откуда все еще не вышли Аня и Наталья Ивановна. Может, уже пора беспокоиться о моей бабушке? Хотя нет... Это же не первый этаж, так просто в окно не выпрыгнешь...
Вокруг снова поднялся шум. Все свидетели спешили поделиться своим ценным мнением. Те, кто несколько минут назад разбрелись по своим палатам, снова повысовывались в коридор. Кто-то послушать, а кто-то принять активное участие в дискуссии. Невозмутимый старлей переводил взгляд с одного лица на другое.
— А тому мужику плохо стало...
— Да псих он, на девчонке халат порвал, она аж плакала, бедная...
— Пол в туалете, говорит, скользкий...
— За завтраком отравился, каша какая-то подозрительная была...
— И потом — бах! — грохот такой, будто что-то упало!
— Туда все убежали, дверь закрыли. Помер, наверное.
Я не спешил никого перекрикивать. Бесполезное занятие. Меня гораздо больше волновало, что там с Прохором. И жив ли он еще? Легко ли убить лежачего больного с капельницей в вене, когда у тебя есть шприц? Можно вколоть что-то прямо в прозрачную трубку. Наверняка есть лекарства, которые толком даже следов не оставят. Еще, говорят, что если вогнать человеку в вену пузырек воздуха, то случится ужасная воздушная эмболия, и он откинет кони. Но тут все не так однозначно... Помнится, мой знакомый врач на какой-то дружеской посиделке что-то про это рассказывал. Деталей я уже не помню, но суть сводилась к тому, что опасность воздушного пузырька сильно преувеличена.
Меланхоличный старлей оперся локтем о загородку медицинского поста и переводил взгляд с одного пациента на другого. Ждал, когда те выдохнутся, наверное.
— Вы видели, как он напал на девушку? — спросил он пузатого мужика с забинтованным плечом.
— Да вот же они прямо тут стояли! — тот резко ткнул пальцем в пол под ногами. — Халат у нее разорванный еще был.
— А милицию он зачем вызвал по-вашему? — проговорил старлей и вжикнул молнией на кожаной папке, которую держал в руках. — Боялся, что в одиночку с девушкой не справится?
— Дак я же говорю! — с чуть ослабевшим напором сказал мужик и покрутил головой в поисках поддержки. Потом в ткнул пальцем в меня. — Он ее держал, она вырывалась...
— Заявление писать вы будете? — не меняя тона спросил старлей, извлекая из папки листок бумаги. — Фамилия ваша как?
— А что я-то сразу? — сдал назад пузан. — Я что видел, уже рассказал... А девушка-то где?
— В туалет ушла, что-то долго их нет уже... — растерянно сказала женщина в пестром фланелевом халате.
Тут дверь туалета распахнулась, в коридоре появилась Аня. Она явно привела себя в порядок, смыла из-под глаз потеки туши, растрепавшиеся за время борьбы волосы собрала в строгий пучок на затылке. Метнула в меня короткий злой взгляд и улыбнулась.
— Вот она, вот! — ткнул в нее пальцем пузан. — Сейчас она вам все расскажет, а у меня постельный режим!
Он торопливо скрылся за дверью своей палаты. Остальные любопытные тоже рассосались.
— Ну-с, так что тут случилось? — спросил милиционер. Посмотрел на меня, потом на Аню.
— Товарищ старший лейтенант, я зашел навестить своего знакомого, и увидел у его кровати эту девушку, — сказал я и указал на Аню. — Она над ним склонилась и что-то там делала. Когда заметила меня, бросила шприц и попыталась убежать. Я попытался ее задержать.
— Имя-отчество знакомого? — спросил старлей.
— Прохор Иванович Нестеров, — с готовностью ответил я.
— Да нет же, ничего такого не было! — Аня сделала круглые удивленные глаза. — Я зашла в палату, посмотреть, все ли в порядке с больным. А он на меня налетел, наверное, ему что-то показалось просто.
— Вы здесь работаете? — спросил милиционер.
— Подрабатываю только, — Аня смущенно опустила глаза. — В свободное время...
— А вы, молодой человек? — спросил старлей.
— Нет, — я покачал головой.
Дверь первой палаты открылась. Из нее вышли трое — высокий благообразный доктор с седеющими висками, давешняя постовая медсестра и здоровый медбрат, тот самый, который выгонял всех лишних.
— Что с Прохором Ивановичем? — быстро спросил я.
— Ничего, — буркнул доктор, скользнув недовольным взглядом сначала по мне, потом по милиционерам. — В порядке ваш Прохор Иванович.
— Так... — многозначительно проговорил старлей и постучал ручкой об край бортика. Медсестра протиснулась мимо него в кабинку и заняла свое место. — Так что, будем протокол составлять?
— Товарищ старший лейтенант, так не случилось же ничего! — быстро проговорила Аня. — Иван всегда был немного с приветом, вот ему и показалось...
— Так вы что, знакомы? — милиционер посмотрел на меня.
— Мы работали вместе, — с готовностью объяснила Аня и очаровательно улыбнулась.
— А как же шприц? — спросил я.
— Какой еще шприц? — Аня удивленно приподняла брови.
— Который ты выбросила в палате, — сказал я.
— Не было у меня никакого шприца, тебе показалось, — Аня невинно похлопала ресницами. — Доктор же сказал, что с Прохором все в порядке, может мы не будем отнимать у милиции время, и...
