— Они?
— Ну те, кто Союз разваливал. Бурбулис, Шушкевич, Кравчук. Ну и Горбачев тоже.
— Бурбулис от России подписывал? — как бы между прочим уточнил Валентин.
— Нет, он был советником Ельцина, тот подписывал, но он раньше помер, ещё в нулевые. Ельцин сейчас первый секретарь в Свердловске, вот и Бурбулис тоже где-то там обитает, но вроде бы обычным профессором в каком-то институте. [2] Но их таких… как там у вас в ведомстве говорится? Всех не перевешаете? — я слегка кривовато усмехнулся.
— Понятненько… — Валентин достал новую сигарету, но прикуривать не торопился.
— Сомневаюсь, что вам понятно, — зачем-то сказал я. — Следующие несколько лет у нас были… будут? Не знаю, как правильно, но бог с ним. В общем, времена будут не просто интересными, а очень интересными. Грубо говоря, сейчас тот же Ельцин — преданный коммунист, который изо всех сил работает на благо партии и народа во вверенной ему области. А через пять-десять лет это уже видный деятель капиталистического труда. И ведь не скажешь, что он кого-то предал. Просто времена изменились, и он изменился вместе с ними. Были же после Гражданской всякие военспецы, которые царю присягали, а потом большевикам служили не за страх, а за совесть?
— Да, пожалуй, бывает и не такое, — согласился Валентин. — Ладно, подумаем. Уж поверь, определенные возможности у нас есть. Может, что и сможем. Ну а нет…
— На нет и суда нет, — откликнулся я. — Простите, но я пойду. Мне ещё с Аллой мириться. Она на меня обиделась.
Валентин посмотрел на меня с некоторым недоумением, но кивнул — и махнул рукой в сторону калитки.
— Иди. Потом ещё поговорим.
В этом я нисколько не сомневался.
[1] Чемпионство ленинградского «Зенита» в 1984 году действительно было неожиданным — тогда в фаворитах ходили Динамо (Киев) (чемпион 1980, 1981), Спартак (Москва) и «Днепр» (чемпион 1983), — хотя и относительно закономерным для специалистов. Ко времени действия этой главы (начало июня 1984 года) «Зенит» был в тройке лидеров чемпионата. До конца июня у команды был спад, зато потом они выдали серьезную победную серию — и в ноябре стали чемпионами. Ходили упорные слухи, что всё это случилось благодаря товарищу Романову, который очень хотел собственных чемпионов и не жалел для этого денег, но я уверен, что это вранье.
[2] Геннадий Бурбулис до перестройки был завкафедрой некой конторы неясного назначения под названием Всесоюзный институт повышения квалификации специалистов Министерства цветной металлургии СССР в Свердловске. Впрочем, для видных деятелей перестройки и независимой России это, скорее, правило. Чубайс тогда был доцентом Ленинградского инженерно-экономического института, а Егор Гайдар работал в шарашке под названием «Всесоюзный НИИ системных исследований» — вместе с Петром Авеном, Олегом Ананьиным и Станиславом Шаталиным. В общем, те ещё специалисты.
Глава 6. Романтиком больше
До станции метро я добрался быстро, но там притормозил на перекур и осмысление своих дальнейших действий. Дома меня ждала злая Алла — вернее, я очень надеялся, что она ждала и что делала это дома, а не у Ирки, — и мне как-то надо было налаживать с ней отношения. Тем более что я сам был виноват в том, что у неё испортилось настроение.
«Сокол» сейчас был центром районной или даже городской торговли — различные магазины, магазинчики и гастрономы оккупировали первые этажи сталинских домов и привлекали толпы народу, хотя был уже вечер, и скоро все эти заведения начнут закрываться одно за другим. Эта Москва по ночам спокойно спала, не зная другой жизни и, пожалуй, не особо её желая.
Мой взгляд упал на вывеску «Звукозаписи»; она была очень скромной по сравнению с висящей рядом «Рыбой», но в эту контору был отдельный вход с дверью со стеклянным окном. Я подошел поближе, убедился, что внутри никого из клиентов нет — и вошел в небольшое помещение, в котором было окошко в другое помещение, побольше. За окошком скучал молодой мужчина в джинсовой «вареной» курточке и с начесанными волосами, по которым какой-то мастер аккуратно прошелся перекисью. Он явно читал — что-то, спрятанное под прилавком, вне поля зрения потенциальных покупателей.
— Привет, — сказал я, чтобы привлечь его внимание.
— Привет, — недовольно буркнул он и поднял на меня взгляд. — Чего желаете?
— А что можете предложить?
— Можно музыкальное поздравление сделать, на гибкой пластинке. Есть большой выбор музыки на магнитофонных кассетах и бобинах, — заученно пробубнил он. — Прейскурант — вон там.
— А что-то по моему выбору записать? — я чуть понизил голос.
Он быстро оглянулся по сторонам.
— А что интересует?
— Западный рок. «Слейд», «Ти-Рекс»… такого типа.
— Глэм-рок, — определил парень. — Сейчас, подожди.
Он нырнул куда-то под прилавок, пошумел там и вынырнул с большой общей тетрадкой. Полистал её, нашёл нужную страницу и положил тетрадь на прилавок.
Это был написанный аккуратным крупным почерком список групп и названия их альбомов; среди них были и те команды, что я назвал. Я не был большим любителем именно «Слейда», у «Ти-Рекса» меня вдохновляли вообще две песни, но спрашивать про них было безопасно — одни, кажется, ещё трепыхались, а другие давно закончились по причине смерти солиста. Про остальных западных музыкантов я такой уверенности не испытывал, хотя большинство рок-классики к этому году уже было спето и даже забыто.
Я перелистнул пару страниц. В принципе, выбор был не слишком богатый, но это было легко объяснимо. Пластинки в Союз попадали странными и не всегда прямыми путями; насколько я помнил, имелись какие-то налаженные каналы распространения записей с них — у одного я стоял прямо сейчас, — но всё зависело от вкусов и предпочтений конкретного дилера, как назвали бы этого паренька в моем будущем. Например, этот паренёк вроде бы ценил битлов — в списке были все альбомы великих британцев, но упор был на хард-рок. Я подумал, что тут можно будет выгодно сдать доставшуюся мне в качестве трофея пластинку «Back in Black» металлической группы AC/DC. Вряд ли Лёха вернется за своим добром… хотя и этого исключать нельзя.
— И сколько будет стоить записать пару кассет? — спросил я.
— По червонцу, если на фирменную. Но есть «свема», за неё восемь. На бобину если — пятерка.
Я снова уставился в список и задумался.
***
В моей памяти причудливо смешались смутные воспоминания про магазинчики звукозаписи из разных лет застоя, перестройки и начала девяностых. В бытность студентом я никогда ими не интересовался, поскольку не имел магнитофона. Много позже, когда у меня дома появился музыкальный комбайн от «Панасоника», а в машине — относительно современная магнитола, кассеты продавались буквально везде и относительно недорого, причем и с записями, и без. Иногда я брал у приятелей и знакомых новомодные компакт-диски и переписывал себе то, что понравилось, но чаще пользовался готовой продукцией, считая их чем-то вроде расходного материала. Затирались они при интенсивном использовании быстро, возни с ними была прорва, но вождение под музыку компенсировало эти неудобства. Да и клиенты той поры были не так разборчивы, хотя кто-то и просил включить радио — правда, моя магнитола была не настолько продвинутой, принимала только УКВ, а вот новомодное FM ловить отказывалось.
Эти воспоминания навели меня на мысль про ещё одну возможность заработать, которая сейчас была просто неактуальной. Появление радиостанций в FM-диапазоне в Москве случилось лишь в девяностые, в этом году там царила пустота и запустение, и дешевые радиоприемники на небольшой, сантиметров пять в поперечнике, плате, которые можно было подключить, например, к магнитофону, были бы никому не нужны. Собирать УКВ было бессмысленно — этого добра в магазинах была прорва, причем в заводском исполнении. Правда, я не понимал, что народ там сейчас случаешь — радио «Маяк»? В общем, идею с радиоприемниками я отложил в долгий ящик до лучших времен и сосредоточился на делах насущных.
