себя не волновался, отстрелялся и ушел. Мы оба сдали. Сдали хорошо, даже снижающих баллов не было.
Возле метро купили с женой маленький тортик, весь усыпанный орешками. Себя надо поощрять за успех. Мы сегодня молодцы.
Едва пришли домой, раздался звонок от Сатчана. Недавно же виделись… Что-то случилось?
Сатчан, пытаясь шифроваться, сообщил мне по телефону радостную новость.
– Елена Викторовна проводила своих гостей. – многозначительно сказал он.
– Всё? Они совсем уехали? – удивился я. – Так быстро?
– Ну, не так и быстро. Неделю-то они погостили.
– Хорошо. Я все понял. До свидания. – попрощался, чтобы не развивать дальше этот разговор. Мало ли кто его слушает, а вдруг Сатчан осмелеет и начнет прямым текстом говорить. У него сейчас эйфория, она сдержанности не способствует.
Слишком всё просто. Слишком легко… Что-то мне не верится в это…
Но тут постучал в дверь Родька, и мы с ним повели пса на улицу. Они бегали по двору, я тоже наворачивал круги, тренируясь, погода была не очень холодная. Все плохие мысли из головы у меня улетучились.
На обратном пути, проводив Родьку до подъезда, столкнулся во дворе с Линой. Поздоровался с ней, как обычно, а в ответ услышал едкое шипение.
– Не понял? – остановился и повернулся к ней я. – Ты чего?
– Ничего! Иван меня послал!
– А я тут причём? – усмехнулся, подумав о пресловутой женской логике.
– А что ты за меня не заступился, когда он к тебе приходил?
Ничего себе заявочка! Это я ещё и виноват? Нет, дорогая, переложить свою вину на меня у тебя не получится.
– Ну, во-первых, я не адвокат. – спокойно сказал я. – А во-вторых, Иван взрослый мужчина и сам решения принимает, если ты не заметила.
– Скажи ещё, что он ни тебя, ни мамочку свою не слушает! – с досадой ответила Лина, развернулась и пошла в подъезд с гордо поднятой головой.
Наверное, думала, что продолжит со мной свой спор перед лифтом. А я взял и прошёл мимо неё на лестницу. О чём с ней разговаривать? Какая она белая и пушистая, а кругом нее одни злые люди? А не пробовала она не крутить любовь одновременно с разными мужиками, чтобы все попроще было? Но ей об этом говорить совершенно бесполезно…
В выходные решили навестить бабушек, поздравить с прошедшим восьмым марта и вообще, давно не виделись.
Приехали не самым ранним автобусом, часам к одиннадцати. Ещё когда к дому подходили, подумал, что дед Трофим с домом что-то сделал, не так, как раньше выглядит. Но быстро переключился на своих. Зима в этом году снежная, улицу хорошо чистят, но отвалом перегораживают доступ к воротам. Бабушки сегодня еще не выходили и нам с женой пришлось по колено в снегу пробираться к нашей калитке.
Бабушки нам обрадовались, давай сразу стол накрывать, как будто мы с голодного края приехали. А мы им гостинцы привезли. Зефир и пастилу на восьмое марта и две баночки кальмаров натуральных. Это мне в последних «Дарах природы» заведующая шесть баночек сунула, чтобы я им праздновать не мешал.
Бабушки решили сегодня, по случаю нашего приезда, устроить вечером сабантуй и принялись за пирожки.
– Эх, знал бы, винца какого-нибудь вам привёз. – вздохнул я.
– Мы приличный запас своего покрепче имеем, нет нужды, – хмыкнула Никифоровна.
Галия присоединилась к бабушкам на кухне. А я переоделся и пошёл чистить снег. Сначала во дворе у дома ковырялся, постепенно смещаясь к улице. Потом выбрался за ворота и принялся откидывать многодневный отвал.
Махал лопатой уже прилично по времени, решил постоять немного, отдышаться. Тут опять взгляд упал на дом Трофима. Что же изменилось? Стоял, стоял, вспоминал, вспоминал… Догадался! Крыши над крыльцом нет. Да и самого крыльца нет…
Подошёл поближе к дороге… Перед входной дверью Трофима сугроб здоровенный… Ерунда какая-то. Перешел через дорогу, смотрю, ничего понять не могу. Снежный отвал от бульдозера не тронут, и во дворе до самого дома девственная снежная целина. Где Трофим-то? Не помер часом?
Обеспокоенный, я полез через отвал к дому старого. Подойдя чуть ближе, увидел его в маленьком окне деревенской избушки. Он махал мне рукой. Жив, значит, дед. Ускорился и подошёл к окну. Слышно ничего не было, но он активно показывал мне на входную дверь. Подойдя, не сразу понял, что она у него наружу открывается. Только когда он начал пытаться её открыть, услышал стук, дверь упиралась во что-то деревянное. Подойдя к двери ближе, услышал голос деда.
– Крыльцо вчера сорвало! – кричал он из-за двери. – Выйти вторые сутки не могу, дверь не открывается.
О, господи! Полез через сугроб к двери, а это не сугроб, это доски, брёвна снегом засыпанные, всё, что от крыльца осталось. Начал растаскивать, оттаскивать в сторону. Вскоре дед уже дверь приоткрыть смог и протиснулся в щель.
– Слава богу, ты пришёл! – возбужденно говорил он. – Я уж сидел, сидел, ждал, ждал. Ну, думаю, придется вторую раму из окна вынимать, через окно выбираться.
– А что ж сутки ждал? Давно бы вынул. – спросил я.
– Да я их уж лет пять не вынимал, может больше… – махнул рукой сосед. – И красил еще в прошлом году, не снимая. Там все так краской прихватилось, что побоялся, что стекла треснут, если силой отрывать.
Доски, брёвна я убрал. Принёс свою лопату, которую бросил у наших ворот, и почистил у деда ступеньки и дорожку к калитке.
Он попросил меня помочь ему крыльцо восстановить.
– А то снега если много наметет, может дверь не открыться. – объяснил он.
– Как его вообще оторвало? – удивлялся я.
– Снег с крыши пошёл разом со всего ската. А у него вес, знаешь какой?! – зябко поежился старый.
– А ты печь-то топил? – спросил я.
– Да где там, дрова-то в сарае. Я ж говорю, уже инструменты искал, чем окно разбирать. Так-то у меня все инструменты в мастерской...
– Давай-ка к нам быстро. – скомандовал я. – Согреешься, потом всё остальное.
Бабушки как услышали, что дед сутки в нетопленной хате просидел, поначалу в шоке были. А потом начали как две наседки над ним квохтать. Таз ему с горячей водой сразу у печки поставили ноги согреть. Дед сидел спиной к печи, ноги в тазу с горячей водой, в руках большая чашка с горячим чаем. И на лице его
