Часы пробили «три», я поставил точку, потянулся, запечатал конверт и отправился в столовую — на обед со мною и Императрицей приглашен ее земляк, Вильгельм Герман Олаф Мадсен, конструктор пулемета имени себя.
Глава 7
К вечеру перед дворцом было не протолкнуться от карет. Коридоры Зимнего наполнились суетой, звуками шагов, обрывками разговоров, музыкой, светом и — в малой своей части — запахами приготовляемых угощений. Тридцать две тысячи рублей — такова смета приема, и я дал себе обещание такие мероприятия в будущем минимизировать и оптимизировать. Столько жратвы и шампанского будет не нужно, если придумать приему специфику. Например, все нарядятся каторжанами и будут кушать хлеб с водою. Ладно, это уже откровенный перегиб.
Господин Мадсен на прием останется — будущему подданному Российской короны и управляющему собственным КБ и заводом будет полезно засветиться на глазах у уважаемых людей. Согласился на наше с Дагмарой предложение. А куда ему деваться? Его пулемет особо никому не интересен и так — «пустая трата патронов» же — а тут еще и крупная британская оружейная контора «Vickers Sons Company» вовсю практикует против Мадсена вне-рыночные методы конкуренции.
В дальнейших планах — «пошукать» по своим и выписать в гости Максима с его пулеметом. Ну а в архивах лежит визитка тех же «Викерсов».
Контора прямо нехорошая на самом деле — с ярко выраженным привкусом мошеннических схем, «откатов» и лоббизма своих интересов через высокопоставленных чинуш. Не только наших — мировая практика, так сказать. Так-то это, прости-господи, нормально, но мне взятки не интересны, мне нужно армию к многолетней мясорубке накачивать. Пообщаемся, подумаем, составим максимально жесткий контракт с чудовищными штрафами на каждый «чих» — у мистеров Крампа и Мадсена как раз такие. Нет, руки не выкручиваю, просто страхуюсь. А почему у вас проблемы с соблюдением сроков и требований? Что значит «возникли непредвиденные проблемы?». Вы же заверили меня, что у вас все хвачено? Вы что, русскому цесаревичу наврали? Ай-ай-ай как нехорошо! Рекомендую открывать мошну пошире и готовиться к появлению «куратора» с очень суровым лицом и ужасным нежеланием брать взятки.
Этот прием тоже начался с дефиле под ручку с мамой по переполненному, душному, пропахшему дорогим парфюмом, шампанским, табаком и закусками залу. Поклоны, улыбки, поцелуи дамских ручек и много-много совсем других, нежели раньше, взглядов — аристократия и богачи знают, зачем их собрали в этом зале. Король еще жив, и таковым останется на год-другой минимум, но «да здравствует король!» можно начинать кричать и на опережение. Метафорически, конечно.
А еще по залу витало воодушевление, помешать которому кислая и красная от выпитого — а вечер же только начался! — рожа дяди Лёши нисколько не могла. Другие кислые рожи тоже имелись, и это закономерный итог моей работы: будучи умным, немного разбирающемся в пиаре человеком, я с самого начала старательно шумел и опосредованно, через газеты, обращался ко всем имеющимся слоям общества. Поначалу, конечно, прикрываясь Николаем, а после его гибели удвоил усилия на этом направлении. У Российской Империи появился очень деятельный, помыслами устремленный в будущее, наследник, и даже по лицам собравшихся виден вызванный моей «предвыборной программой» грядущий раскол. Молодежь целиком на моей стороне — этих я подкупил посулами Конституции и Думы. Крупные капиталисты в целом тоже на моей — да, я немного «удушил прибыли» запретом лавок и ограничением штрафов, припугнул трудовым кодексом через пять лет, но вместе с этим объявил курс на индустриализацию. Хочет ли заводчик расширения и новых перспектив? Ну конечно же да!
Довольны мною и радеющие за науку граждане — тут даже перечислять бессмысленно. Удовлетворены военные — моя короткая речуга у Министерства впечатлила генералитет: война будет, господа, потому что враги не дремлют! Особенно меня любят средние чины — возвращение звания майора стало неплохим символическим жестом, а призрак грядущей войны и подготовки к ней манит молодых да амбициозных перспективами новых званий, героических подвигов и всего остального, неминуемо обрушивающегося на армию в трудные времена. Ну и легкое юродство армейские чины оценили — «мы мирный народ, но из-за происков врагов, чисто чтобы удобнее было обороняться, отжали под себя одну пятую часть суши». Что это, как не посулы новых, славных завоеваний?
В настоящем восторге прибывают гвардейцы — играть в карты по кабакам и развлекаться муштрой, конечно, очень приятно, но положение высокородного бездельника устраивает далеко не всех, и юношам реально хочется рискнуть жизнью во славу Империи. Когда ты происходишь из воинско-аристократического рода с многовековой историей, на твои плечи невольно давят тяжелые ладони предков. Да, забыть об этом в угаре столичных салонов очень легко, но, протрезвев, многие гвардейцы тоскливо смотрят в зеркало и спрашивают — «что это за служба такая»? Теперь шанс проявить себя у них появится — наш мир огромен, и войны в нем не останавливаются ни на миг! Даже если пролить кровь — желательно чужую — за коренные владения Империи прямо сейчас нельзя, можно довольствоваться и расплывчатым, но вполне себе благородным «за интересы Империи». А интересов у нас нынче ух как много!
Отдавая должное своему умению окучивать людей, я с удовольствием отмечал расположение к себе на лицах славящихся своими консервативными взглядами пожилых и критически важных деятелей. Важный нюанс — консерватизм, если его исповедуют не кретины-радикалы, не подразумевает автоматического отказа от прогресса. Да, кое-что из озвученного мной в «программных речах» — свобода слова например — консерваторов не порадовало, но отдельные печалящие их тезисы благополучно тонут в обильных рассуждениях о важности порядка. Слаще «порядка» для консерватора слова нет!
О, Второв! Добрался Александр Федорович до столицы и просто не мог проигнорировать приглашение посетить этот прием. Такое себе позволить вообще мало кто может. Княжеский титул де-юре уравнял Александра Федоровича со многими шишками. Вкупе с капиталами, титул поставил Александра Федоровича над еще большим количеством шишек. Истории про «из грязи в князи» очень интересно наблюдать со стороны, в художественной форме, но столичный серпентарий на так сильно выделенного мною купца реагировал однозначно: как на выскочку. Выскочу, которого очень опасно трогать, но тронуть прямо хочется, чтобы «знал свое место».
— Князь… Добрый вечер, князь… Ах, князь, такая удивительная история успеха! Князь, чрезвычайно приятно познакомиться с таким необычным человеком…
Многовато «князя», и благородный титул из уст столичных хмырей звучал вполне себе оскорблением. Пошевелив усами, я свернул разговор с очередной ходячей коллекцией люксовых шмоток, орденов и драгоценностей и отправился придавать веса полезной для меня фигуре.
Шаг первый — сразу за поклоном обнимаем Второва, тем самым демонстрируя Высочайшее расположение. Минус треть ехидных рож. Шаг второй — благодарность от подыгравшей мне Императрицы за помощь в борьбе с эпидемией и личное участие в скорейшем запуске производства Сибирия. Еще минус треть ехидных рожь — мы с матушкой сходимся во мнениях насчет Второва. Шаг третий — длинный, десятиминутный разговор об общих иркутских знакомых, что выводит Второва на уровень почти официального представителя богатой золотом и другими ресурсами Иркутской губернии. Ехидных рож не осталось, и теперь те, кто не считает зазорным идти в ногу с будущим Императором, будут Александра Федоровича привечать, засыпая предложениями посетить салон, вместе поужинать и, может быть, навести деловые связи.
«Усиление фигуры» закончилось приглашением посетить Зимний завтра, чтобы поговорить со мной о делах. На «сибириевом буме» и беспошлинной торговле хлопком Александр Федорович успел наварить огромный капитал, и пришло время делиться. Делиться с прибытком для любимого себя, вложив деньги в строительство кислотных заводов и фабрики по промышленному производству гексогена. Да, продавать государству продукцию придется дешевле, чем по рыночной стоимости, но всяко выше себестоимости. Добавим сюда торговлю с частными лицами, в которую, если госзаказ будет отработан в полной мере, я не полезу, и в обиде Второв не останется. Да, может погрустить — я его по сути заложником положения сделал, ибо ему чисто из чувства самосохранения придется соглашаться на все мои «предложения», но баланс в сторону пряников смещен настолько, что в случае демарша я его за неблагодарность сожру и буду прав. Будем надеяться на чистоту понимания. Ах да, еще придется раскошелиться на закупку зерна в рамках борьбы с грядущим голодом.
