мифических существ, вели в темные залы, где стены были украшены фресками с изображением страшных боевых сцен и темных обрядов. В центре каждого зала стояли громадные мраморные скульптуры с изображением богов и богинь Куси, которые были наполнены мощью и энергией веры. На полах лежали громадные ковры с изображением звезд и планет, которые были вышиты из золота и серебра. В воздухе витал тяжелый запах ладана и мирта, который смешивался с неприятным запахом гнили и разложения от «мощей» недавно упокоенного святого, что лишь усиливал духовную мощь данной обители.
В самом сердце дворца располагался тронный зал его мрачнейшества, где на громадном мраморном троне сидел Тёмный Дух всея Куси. Его тело было соткано из тьмы, а глаза горели ярким красным огнем. В руках лежал жезл из черного обсидиана, который был наполнен духовной мощью Куси.
Дворец Куси был не просто резиденцией Тёмного Духа и центром веры. Он был сердцем всей духовной власти Куси, где собирались все демоны и существа, которые служили Тёмному Духу. В этом месте собирались тёмные силы и энергия, и от этого дворец был пропитан страхом и ненавистью, но данные эмоции были лишь топливом для великого духа.
Быстро покинув спорткар и связавшись с администрацией, в компании воеводы тут же устремились к ритуальному залу, собрав всех важных сановников данной обители.
Первым нам встретился священник, выглядевший как рыжебородый датчанин.
В глубине храма царили тишина и особая духовная атмосфера. Здесь стоял священник — его высокая и стройная фигура выделялась на фоне тёмных стен и золочёных икон. Он был одет в строгий чёрный костюм, который подчёркивал его суровые черты лица и холодный взгляд голубых глаз. На его груди висело большое распятие, которое казалось не просто украшением, а частью его сущности.
Но что делало его образ еще более необычным, так это его рыжая борода, густая и длинная, которая была зачесана назад и подчеркивала его скандинавские корни. Он был датчанином, но его сердце было полностью отдано нашей вере. В его образе сочетались строгость и мягкость, духовность и земная сила. Он был как старый дуб, который пережил многие бури, но остался крепким и непоколебимым.
— Государь. — священик поклонился, его голос, глубокий и спокойный, обладал необыкновенной силой, которая проникала в душу и успокаивала.
В нем было что-то особенное, что-то, что делало его не просто священником, а проводником между мирами, посредником между человеком и богом. Он был символом веры и духовности, который освещал темные углы мира своим мрачным светом.
Следом нам попался и экзорцист.
В воздухе витал легкий аромат ладана и цветов, который смешивался с нежным шумом ветра, проникающего сквозь открытую дверь. В центре храма стоял экзорцист. Его фигура, стройная и подтянутая, была одета в яркую гавайскую рубашку с тропическими цветами. Рубашка резко контрастировала с темным интерьером храма, но в его образе была определенная гармония.
Его голубые глаза, пронзительные и яркие, словно небо над морем, были наполнены спокойствием и сосредоточенностью. Он был немцем, но в его образе не было строгости и формальности, присущей его национальности. Вместо этого он излучал расслабленность и легкость. В его руках лежал «свежий» томик «Демонов Гоэтии царя Соломона». Книга была огромной, с кожаным переплетом и пожелтевшими страницами. На обложке были изображены демонические существа, которые выглядели живыми и полными злобы.
Экзорцист внимательно просматривал страницы книги, его губы шептали неразборчивые слова. Он не боялся темных сил, а скорее интересовался ими, изучал их с нескрываемым любопытством. В его образе сочетались противоречивые черты: строгость и легкость, духовность и земная сила, а главное — непоколебимая вера в то, что он делает. Он был экзорцистом, но не в традиционном понимании этого слова. Он был не знаком со страхом, а знанием и уверенностью. Он был подобен якорю в бушующем море или маяку в тёмной ночи, освещающему путь для заблудившихся и потерянных душ.
Следом была безвинная дева. Она стояла в центре просторного зала, освещенного мягким светом от магических светильников. Зал был украшен в стиле минимализма, с белыми стенами, мраморным полом и небольшим количеством мебели. В этом зале не было ничего лишнего, все было продумано до мелочей.
Девушка была одета в белоснежную блузку, которая подчеркивала ее тонкие плечи и изящную талию. Юбка-карандаш с высокой талией делала ее фигуру еще более стройной, а туфли на высоком каблуке добавляли ей роста и изящества. Она была брюнеткой, ее волосы были заплетены в строгую косу, которая падала на ее спину. В ее пепельно-серых глазах было что-то таинственное и недоступное. Она казалась невинной и чистой, словно ангел, спустившийся с небес.
В её облике присутствовала некая строгость, которая делала её ещё более загадочной. Она была подобна ледяной скульптуре — прекрасной и недосягаемой. Её красота была холодной и отстранённой, она не пыталась привлечь внимание, а, скорее, отталкивала от себя всех, кто пытался приблизиться.
Она была загадкой, которую хотелось разгадать, но она не спешила делиться своими тайнами. Она была как чистый лист, история на котором ещё не написана. И эта неизвестность делала её ещё более привлекательной. Она казалась невинной девой, но в её глазах было что-то, что говорило о том, что она знает гораздо больше, чем кажется. Она была как закрытая книга, которую хотелось прочитать, но она не торопилась раскрывать свои страницы.
Вода и тавтология, однако, но суть прекрасно передана в паре строк.
Тишина в храме была густой, словно плотный туман, который заполнял все пространство. Единственным звуком был легкий шум ветра, проникающего сквозь открытые окна, и шепот голосов девы и экзорциста, который казался нереальным в этой тишине.
Гиперион стоял в центре храма, его фигура выделялась на фоне темных стен и золоченых икон. Он держал в руках саквояж, в котором лежал демонический череп. Его взгляд был острым и проницательным, но в нём читались сосредоточенность и недоверие.
Девушка в белоснежной блузке и юбке-карандаш стояла немного в стороне. Ее пепельно-серые глаза следили за Гиперионом, словно она пыталась прочитать его мысли. Экзорцист в яркой гавайской рубашке держал в руках «Демонов Гоэтии царя Соломона», и его голубые глаза были наполнены спокойствием и уверенностью. Он следил за Гиперионом с интересом, словно ожидая, что тот сделает неверный шаг.
Я, не говоря ни слова, кивнул деве и экзорцисту. Мой взгляд устремился к центральному алтарю, который стоял в глубине храма, окруженный темными свечами. Алтарь был высечен из черного мрамора и украшен рельефными изображениями святых.
«Туда», — я произнес это слово шепотом, и мой взгляд остался прикован к
