для ведения сельского хозяйства и промысла, да и обороняться вместе было проще.
Соваться в ставку князя со своим европейским лицом я не стал. Отправил на разведку комарих. Я уже успел соскучиться по своим девочкам, пока навещал родной мир. Устроившись на камнях припортового волнореза, я принялся фильтровать принесённые образцы. Мне необходима была память крови кого-то из власть держащих в роду, поэтому пришлось пождать. Просматривать память крови иностранцев без знания языка — то ещё удовольствие. Через какое-то время всё смазывается в круговорот непонятных эпизодов и внимание к деталям притупляется. Возможно поэтому я не сразу отреагировал на приближающиеся голоса, сердито переругивающиеся между собой.
По волнорезу шла пара: молодой суровый мужчина в белом халате и совсем юное создание от роду не больше пяти-шести лет. И если бы не образец крови, то я ни за что не определил бы мальчик передо мной или девочка. Судя по тону, мужчина отчитывал ребёнка, но тот его совершенно не слушался, бегая по волнорезу с воздушным змеем и ловя потоки сырого морского воздуха. Я ещё успел подумать, что для воспитателя мужчина чрезмерно беспечен, когда пробегающий чересчур близко к краю волнореза мальчик вдруг испуганно вскрикнул, взмахнул руками и полетел в пучины весеннего бушующего моря.
«Да твою ж мать!» — выругался я мысленно и, совершая частичную трансформацию, отрастил крылья. Летал я пока ещё так себе, но на то, чтобы словить мальца у самых камней, моих умений хватило. Естественно, что меня заметили. Вот только вместо встревоженных возгласов или какой-либо помощи, по мне принялись бить магией воды.
И хоть я хотел не светиться, но уворачиваться под ударами водяных плетей и пытаться маневрировать с ребенком в руках выходило из рук вон плохо. Спасало только то, что воспитатель ещё не позвал на помощь, а сам пытался сбить меня. Когда очередное водное лезвие прошло в опасной близости от головы мальчика, моё человеколюбие иссякло.
Я вскипятил кровь воспитателю, одним махом превратив его в мумию.
Может быть, вышло неоправданно жестоко? Но только я во время манёвров просмотрел память крови убитого и обнаружил, что ребёнок не сам соскользнул с края волнореза. Ему помогли. А уж детоубийцы в моей картине мира не могли рассчитывать на снисхождение и милосердие.
Тело убийцы так и осталось лежать на волнорезе, а мне предстояло принять решение: вернуть мальца домой, где вполне возможно кто-то из подельников завершит начатое, или унести несостоявшуюся жертву подальше и попытаться разобраться, кто и за что пытался от него избавиться. Я взглянул в огромные испуганные глазищи ребёнка и снова мысленно выругался. Вот как у меня получается находить геморрой на ровном месте? Сходил в разведку, называется.
— Дорогая, у нас пополнение в семействе. Встречай, — обратился я по кровной связи к жене.
В ответ пришло немое изумление. М-да, моё чувство юмора, как всегда, оказалось на высоте.
— В Макурадзаки случайно спас от убийства ребёнка. Как ты понимаешь, общаться с ним я не могу, но и оставить там не вариант.
К моему удивлению, когда мы приземлились среди камней у основания волнореза, мальчик даже не пытался вырваться и убежать. Он, как зачарованный, смотрел на сломанного воздушного змея, пронзенного острыми камнями, а затем переводил взгляд на мои крылья.
Я же менял ипостась на звериную и открывал прокол домой. Подхватив ребенка на руки, я вернулся в Хмарево.
Здесь нас уже ждала Тэймэй с тёплым пледом, тут же забрав у меня мальчика.
Передав ношу с рук на руки, я решил повременить с охотой на Акио Аканезуми. В конце концов, в собственном доме у меня развязаны руки. Все, кто решит наведаться по мою голову, здесь же и останутся.
* * *
Пока Аста с Лавинией отправились в Рюген, Ольге предстояло получить вольную из рода Бизоненсов. Будь на месте нынешнего главы его предшественник, эмпатке пришлось бы попотеть для свершения задуманного, но сейчас власть взяла одна из дочерей покойной Хильды Бизоненс с даром земли, потому проблем не должно было возникнуть.
Так оно и вышло. Спустя час после появления дома у эмпатки был на руках необходимый документ с печатью рода, но вот с какой стороны подойти к выполнению просьбы Михаила, она пока не знала. Помогла новая владычица Борнхольма. Заметив озабоченность племянницы, она поинтересовалась:
— Что гнетёт тебя? Уж не силой ли или обманом тебя заставили выйти из рода? — тётка хмурилась и настороженно ожидала ответ.
— Нет, что ты… Я просто думаю, где искать наши самые древние карты с историческими пояснениями и сводками. Мы такое не храним, а в императорской библиотеке вряд ли найду информацию, ведь она пережила несколько смен династий с гражданскими войнами заодно.
— Так на Рюгене же есть своя библиотека, — напомнила тётушка Ольге. — Покойная Ингрид вела собственный архив и любила упорядочивать старый родовой. Да и Рюген не знал ни единого нападения, избрав путь добровольного вассалитета.
— Тётя, ты — гений! — чмокнула Ольга новую владычицу Борнхольма в щёку по-родственному и отправилась искать лодку, дабы на ночь глядя перебраться с острова на остров.
* * *
Рюген после Борнхольма казался каменным великаном, на спине которого люди по недоразумению вдруг решили поселиться. Настроение здесь царило приподнятое, ведь на остров хоть и с непродолжительным визитом прибыла княгиня Рюгена. Всем не терпелось увидеть наследницу Михельса Исбьерна.
В честь прибытия Асты объявили народные гуляния. И пока всё внимание было приковано к ней, Ольга отправилась искать пресловутую библиотеку рода.
Обшарив замок Исбьернов сверху донизу, Ольга уже готова была признать поражение, но Аста вспомнила ещё об одном месте.
— Здесь под замком есть пещера. Меня там убивали. Может быть, библиотека там?
Ольга поблагодарила девушку и продолжила поиски.
Саму пещеру она отыскала сравнительно быстро, но вот сеть ходов и ответвлений внутри скалы эмпатке показалась бесконечной.
— Да здесь не только библиотеку, здесь стадо слонов можно спрятать, никто и не заметит, — ворчала себе под нос Ольга, отмечая на импровизированной карте пройденный маршрут.
Момент, когда её поиски увенчались успехом, она даже не осознала. Вот только что была очередная пещера со сталактитами и сталагмитами, а после — вполне себе приличный кабинет с книжными стеллажами, рабочим столом и даже маленьким диванчиком для ночёвки.
Эмпатка принялась просматривать отчёты и дневники Ингрид Исбьерн. Большинство из них было посвящено дешифровке письменности, основанной не то на клинописи, не то на рунах. Но кое-какие успехи у Ингрид были. Теперь оставалось с таким ограниченным инструментарием
