слияния, — Ган вяло пожал плечами. — Не вправе вдаваться в подробности, важно другое, пока контракты не подписали и договорённостей не достигли, в высоких кабинетах идёт торг. Любая мелочь или происшествие в аэропорту способна повлиять, бросив тень на одну из договаривающихся сторон. Под микроскопом изучают действия всех причастных и семья имеет огромное значение, а пошатнувшаяся репутация станет большой выгодой, позволив выторговать уступки, — красавчик хмыкнул, — пойми, речь не о сделке мелких фирмочек. Разговор о гораздо более крупных финансовых потоках и вершинах корейского бизнеса.
Парень задумчиво потирает подбородок. Снова вижу Ролекс на запястье, матово блестящий сапфировым стеклом.
— Такая вот причина, — оправдываясь, кивнул Ган, — всё остальное следствие. Меня траванули гадостью, тебе выпала честь поучаствовать, а затем внезапно сорвало в Пусан, но ролики уже закрутились и всё пошло наперекосяк, — чудик недовольно вздохнул и смотрит обвиняющим взглядом: — Мы же договорились о встрече, Ангел.
— То есть вину в угоне самолёта валят на меня? — требовательно уточняю, пропуская неудобный вопрос мимо ушей.
— Идёт следствие, это закрытый процесс. Угон самолёта? — Ган насмешливо улыбнулся. — Что за бред! Результатом станет наказание за неподобающее поведение на борту и временный запрет на использование авиатранспорта. Даже воздушный маршал признает свою безалаберность, чтобы сохранить выслугу лет!
Простите, часовню тоже я? Какого, нафиг, фига! Они решили на меня всех собак повесить? Кроме тех, которых перебили и сожрали?! Дурацкая Корея и в край оборзевшие корейцы! Чего делать то? Едри-и-ить…
— Сто тысяч, — Вынь да положь!
Красавчик прищурил внимательные глаза.
— Откуда такая меркантильность, Ангел, — напрягся Ган. — Так дёшево себя оцениваешь…
— Кто бы говорил, — нагло ухмыляюсь в ответ, — есть знакомый, утопленник, который оценил свою жизнь в миску лапши. Напомнить его имя?
— На сто тысяч купишь с десяток мисок, — сердито возражает Ган, — не сильно больше.
Не отказывается, нормаль. Вот и деньга на организацию выступления подвалила! Получите, распишитесь…
— Интересует более твёрдая валюта, — важно киваю чёлкой, — доллары меня устроят, на данный момент.
— Сто тысяч американских долларов, — хмыкнул Ган. — Зачем такие деньги, Ангел?
— У меня грандиозные планы! — весело улыбаюсь и выставляю большие пальцы рук.
Ган недоверчиво покачал головой и… тоже улыбнулся!
От разговора отвлекает возникшая рядом миска с необычным супчиком. Угощение принес знакомый парень, раньше помогающий за барной стойкой. Он добавляет ложку к салфетке и поощрительно кивает, пока Ган склонил вихрастую голову, нюхая содержимое мисочки.
— Что это? — неуверенно рассматриваю наваристый бульончик с плавающими ленточками зелёного цвета.
Может, столиком ошиблись? Вид содержимого миски не особо приятный. Рамен внутри даёт о себе знать и неуёмный аппетит оставил в покое, решив выйти погулять, совсем ненадолго.
— Миюкгук. Заказал нам тоже, — хмыкнул Ган и настойчиво требует: — Ешь давай.
(Миюкгук [미역국] — Суп из морских водорослей.)
— Я не хочу…
— Всё время забываю, что ты всего лишь наполовину кореянка и приезжая, — поучительно начинает Ган, — съесть порцию такого супа обязательный ритуал для каждого дня рождения, — по-доброму улыбнулся парень, — давай-давай, убирай недовольное выражение с мордочки и ешь!
Горестно вздыхаю и начинаю тыкать зелёную массу ложкой. Варенья хочу. Что за дрянь…
— Сначала всучили избитую скакалку, а теперь кормят непонятной гадостью, — грустно заявляю, — ещё конкурсы дурацкие. Ничего себе день рождения…
— Что знаешь про дольчаби? — продолжает улыбаться Ган. — Ангел, начинай ориентироваться в обычаях нашей страны!
(Дольчаби [돌잡이] — Первый день рождения.)
— Откуда мне, — жалобно хныкаю, — во мне же Кореи только наполовину…
А на самом деле кот наплакал…
— Когда детям исполняется год, — объясняет Ган, — малыша одевают в традиционные одежды и перед ним раскладывают вещи, в основном связанные с различными профессиями. И тот предмет, который дитя выбирает первым, влияет на его судьбу. Есть такое поверье.
— При чём здесь дурацкая скакалка? — хмуро спрашиваю и недовольно уточняю: — Не новая, смею заметить!
— Среди вещей обязательно кладут верёвку, — терпеливо поясняет Ган, — она обещает долгую жизнь, а скакалка, почти верёвка.
— Обязательно должна быть использованной?
Скривив губы, я продолжаю недовольно пихать водоросли в миске.
— Не будь такой привередой! — убеждает Ган. — Для тебя подобный ритуал проводить поздновато, но я хотел подарить эту скакалку, — немного смущенно заявил красавчик. — Она принадлежала дорогому для меня человеку.
— Что случилось с этим человеком? Может он уже ищет свою скакалку? Подержанную…
— Не стало, — отрезал Ган и сменил тему: — Ангел, почему у тебя нет даже самого паршивого мобильника?
— Потому что. Один жлоб не подарил, — гримасничаю в лицо напротив, — к тому же, их быстро ломают…
Сбиваюсь и замолкаю.
— Ксо! — Воспоминания прочь!
Мотаю чёлкой и поправляю Фарэры на законном месте.
— Вернее, легко ломаются, — резко уточняю, — хрупкие они!
Неловкое молчание повисло над столом. Фигов зелёный суп! Красавчик растерялся? Какой у него взгляд виноватый, словно он телефоны ломал…
— Слушай, — заинтересованно спрашиваю, — а что там написали в больничном?
Надеюсь заговорить зубы чудику и отвертеться от неприятной похлебки, пахнущей рыбой.
— Многочисленные травмы, после падения с крыши, — ещё больше смутился Ган, — кома в течении года, выздоровление и ограничение подвижности… — парень задумчиво окинул взглядом. — Которая совершенно отсутствует, как погляжу! Совсем неограниченная у тебя подвижность, Ангел!
Улыбаюсь и приподнимаю ладошки, шевеля кольцами. Да, подвижность просто замечательная! Какой же это кайф…
— Кстати, нет никаких упоминаний о смертельной болезни! — Ган настойчиво смотрит.
Агась… Медицинские характеристики они такие. Бывают полные и не совсем полные. Например: отстающие по времени. И безопасникам «Лоте» удалось заполучить вариант, где полную амнезию упустили? Возможно. Отбитыми мозгами занимается больничный мозгоправ, а не терапевтическое отделение, ухаживающее за общим состоянием тушки.
— Шутка, — грустно усмехаюсь и пожимаю плечами.
— Шутка повторенная дважды, становиться глупостью, — не отводит взгляд Ган и продолжает давить вниманием.
Задумчиво киваю головой. Заговорить зубы не вышло и разговор устремился куда-то не туда. Игнорирую требовательный взгляд красавчика и начинаю хлебать суп из водорослей. А вкус ничего так! Лёгкий,
