> Знаменщик отвернулся, исчерпав и без того скудный запас учтивости. Драммр отошел в сторону.
— Да и, – пробурчал Смерки, не оборачиваясь: – На улице, говорят, тварь какую‑то видели, навроде, червя зубастого. Так что вздумаешь ноги делать – в карманы дерьма напихай, чтобы ентой бестии не так сладко тебя кушать было.
«Последний демон с «Черной бабочки», – подумал контролер и отправился искать Овера Мегри. К этому парню у него все‑таки оставались вопросы. Специалист нашелся на кухне в доме Шервери, хлебал какую‑то жидкую бурду за компанию с бледным профессором и Ненелом из банды Змей. Драммр подошел тихо и смог уловить часть разговора.
— Может, стоит достать вашего Резиг–тара, пока он ослаб? – говорил Овер Мегри.
— Не знаю точно, что это с ним, но, уверен, оправится он быстро, а распознав прямую угрозу… – профессор замолк, заметив контролера.
— Я, если вы не против, присоединюсь к беседе. У Службы нет никаких причин терпеть эту безумную бойню, – объявил Драммр.
— А как же ваши драгоценные жезлы! И политика! – неожиданно взорвался профессор: – Весь этот ужас на совести абсолютного контролера Нааргаля! Он обагрил неправедной кровью сознание Стража! Он виноват во всем! Он и ваша Служба! – хлипкий с виду старичок орал так грозно, что Драммр даже на шаг отступил. Какое‑то время разрозненные детали неприкаянно вертелись в его сознание. Потом сложились в единую картину.
— Абсолютный контролер Нааргаль мне не друг. Даже совсем наоборот. Он подослал ко мне наемных убийц, когда я подобрался слишком близко к его тайнам. И, если именно он устроил резню на Каменном Холме, значит, просто выжил из ума. Служба к этому отношения не имеет… А я так тем более, – ответил Драммр, глядя старику прямо в глаза.
Глава 29. (День седьмой)
Беси замаялась от безделья еще с утра. Начала крутить кульбиты и бегать по стенам. Попробовала сходу забраться на потолок, но смогла сделать лишь один шаг вверх ногами. Совершила забегов пять, но лучшего результата не достигла. Потом прильнула к двери и начала прислушиваться к перемещениям в коридоре. Заказала у горничной завтрак. Голосом контролера Нжамди, естественно. Девяносто Шестой сглотнул, покосившись на поднос с фруктами, мясом и вареными яйцами – после того, как гомункул перестал быть закаменевшей скульптурой, у него разыгрался человеческий аппетит. Жуткий черный сталкер понадкусывал персики, яблоки, куски хлеба и копчености. Зашел на второй круг, но неожиданно повалился на постель, всплеснув тонкими руками. «Неужели демона можно отравить»? – подумал гомункул. Беси все лежала не шевелясь. И голод взял верх над здравым смыслом. Девяносто Шестой, легонько взмахнув крыльям, вспорхнул со стола. Тихонько опустился на кровать и потянулся к аппетитному мясному кусочку.
— Культяпку убрал! – закричала Беси. Ее огромный желтый глаз уставился на гомункула. Девяносто Шестой заверещал от ужаса и взвился под потолок. В самый центр, куда прыгучий демон не мог. Беси кувырнулась через голову. Оттолкнувшись от кровати, подлетела высоко и выстрелила своим длинным языком. Утыканная длинными иглами розовая подушечка прошлась у самой морды гомункула.
— Не боись крылатик! Убиваю быстро и не больно! – завопил жуткий черный сталкер, заходя на следующий прыжок. Но тут что‑то заскреблось в замке. Беси упала навзничь на постель и шмыгнула под одеяло.
— Уймись крылатик, шучу, – прошептала она, высунувшись ненадолго. Дверь продолжала поддергиваться, возня в замке не прекращалась.
— Спускайся, говорю. Пошутила я, – прошипела Беси: – Сейчас сюда шпик зайдет, а ты спугнешь его.
Демон опять скрылся под одеялом и уже не показывался. Дверь заскрежетала, медленно отворяясь. Гом ункул спикировал из‑под потолка и снова занял место статуэтки на столике. Просто по привычке – мог, ведь, и под кроватью спрятаться. В комнату зашел человек. Среднего роста, самой обыкновенной внешности, в сером кафтане дорого сукна. Первым делом аккуратно притворил за собой дверь. Глянул на подъеденный демоном завтрак, цокнул языком, оглядел комнату. Сказал: «Странно». Потом подошел к изголовью кровати и отдернул одеяло. Беси выскочила, как демон из ящика с сюрпризом и вцепилась руками в затылок незваного гостя.
— Жуткий черный сталкер никогда не спит! – заверещала она пронзительно. Смертоносный язык выстрелил и впился в шею, но разрывать горло не стал – просто оставил десяток красных точек и вернулся на место. Шпик вскрикнул, попытался сорвать с себя демона и, получил оплеуху, после которой на щеке остались длинные тонкие порезы. Закачался, повалился на кровать и вскоре затих.
— Спит голубчик, – пояснила Беси: – Вздумал надежного человека сонным зельем травить. Сам же и получил!
Гомункул, недолго думая, снова взлетел под потолок. Демон выпятил губки, изнутри такие же черные, как снаружи:
— Не боись крылатик – я, если бы хотела, тебя сотню раз схапать могла…
Девяносто Шестой не реагировал.
— Что, думаешь, такой весь хитроумный? – продолжала Беси: – Я тебя еще сто лет назад раскусила. Ты девять раз крыльями шевелил и двенадцать раз ногу менял. Что, не так скажешь?
Гомункул засомневался – ногу он это точно менял, когда затекала. Вот только демон в эти моменты всегда был к нему спиной. Да и сколько раз, Девяносто Шестой не считал.
— Ладно, веси там. Понимаю, – вздохнула Беси: – Мы жуткие черные сталкеры жутко страшные. Вот помню, раз в Долине Скорбных Снов один дядька поднялся и в кусты пошел. А у самого глаза закрыты и храпит. Да и кусты у нас колючие, без листьев и цапануть норовят. Ну, хозяйство свое достал. И тут я как по нему пробегусь. Со страху очнулся, его сразу земляные черви и засосали. Только кишки разбрызгало…
Беси говорила, не глядя на усиленно работающего крыльями Девяносто Шестого, и останавливаться, похоже, не собиралась. Несколько забавных, но однообразных историй из жизни Долины Скорбных Снов, и гомункул стал не так рьяно бороться с воздухом. Сам того не замечая, опустился пониже. Было что‑то привлекательное в этих байках, о мелких интригах и противоборстве демонов, перемежаемых полушутливым издевательством над вечно спящими узниками Долины. Потом Беси рассказала о странном человеке с открытыми глазами, как она напала на него, но сама угодила в ловушку. «В общем‑то, мастер Ренгаль был хороший, хоть и подлый колдун», – заключил жуткий черный сталкер: «Говорил со мной, во всякие страшные места с собой брал». «С таким‑то языком трепаться хоть целый год подряд можно», – подумал гомункул. Беси надолго замолчала, и Девяносто Шестой снова набрал утраченную было высоту. Вскоре она заговорила снова, но каким‑то изменившимся голосом:
— А ведь я не всегда демоном была. Да. Раньше думала, так нелепые картинки кажутся. А теперь точно вспомнила. К чему бы это?
Беси заговорила о странном далеком мире. Где города парят на облаках, плавающих над кипящим океаном. Где красивые и смертельно опасные звезды изо льда и пламени то появляются, то исчезают. В облачных городах обитают голубокожие люди невозмутимые, как лед, и яростные, как огонь. Дальше жуткий черный сталкер начал путаться. Рассказывал о какой‑то маленькой девочке, буйной и вечно одинокой в огромном доме. Родители пытались уложить ее в кровать, а она в приступе гнева убила их. Совсем–совсем не хотела, но смертельная ярость заоблачного народа была в ней так сильна. Рассказ стал еще более странным. Его заполонили описания узорчатых молний в небе и прочих необычных вещей. Что за Черный Вихрь бушевал тогда в Пустом Холоде, гомункул так и не понял. В общем, история Беси прояснилась. И вот уже Девяносто Шестой обнаружил, что сидит на постели рядом с жутким черным сталкером. В следующее мгновение игольчатый язык щелканул перед его носом и скрылся в улыбающейся беззубой пасти.
— Попался, крылатик! – как ни в чем не бывало воскликнула Беси: – Я выиграла!
* * *
Изгирь пожрал слишком многих и потерял контроль. Во всем был повинен первый восторг, разорвавшийся в адском нутре, когда ему удалось заполучить душу светящегося человека. Изгирь сумел‑таки отыскать в этом прислужнике света скрытую темную гниль, уцепился, вывернул душу на изнанку и заглотил. Через мгновение яркий опасный светильник запнулся, заморгал и сник. «Хорошо», – прогудел далекий полный стальных вибраций голос. Почему‑то хозяевам всегда нравилось брать тех, кого коснулся Свет. Получив похвалу, изгирь сорвался и начал набивать брюхо. Благо люди со свежими червоточинами тьмы в этом мес те изобиловали. Ядовитый, полный хищных крючьев ад переполнился. Сладостное страдание заполонило все существо червя, и воля глубинных хозяев перестала достигать его сознания. Равно как и собственные мысли ослабли, растворившись в потоке темного блаженства. Изгирь преследовал разбегающуюся добычу, бестолково метался от одного далекого огонька к другому, двигался бесцельно, то и дело меняя направление. Разбросал перегородившую улицу кучу хлама и расправился с приставленной к ней вооруженной охраной. Вломился в одну из каменных коробок, убил еще четверых, но смог получить лишь одну душу. Рассвирепел, принялся крушить обстановку. Порезы и ссадины быстро покрыли его нежную кожу. Но изгирь выжал силу из своих узников и исцелился. Потом скатился по истертой ногами лестнице и выполз на улицу. Наполненное золотистыми огоньками пространство осталось позади. Каким‑то далеким краешком сознания Изгирь понял, что покинул территорию опасного источника Света, но поделать с собой все равно ничего не мог. Инфернальный голод, который только усиливался с каждой новой жертвой, гнал его вперед.
