[5] Память Меркурия — бронепалубный крейсер 1-го ранга типа «Богатырь»
[6] Фрегаттен-капитан — немецкий аналог звания капитана 2-го ранга.
[7] 283 или 280 мм — в разных источниках указывается, то один, то другой, калибр немецких орудий. 283 мм — это реальный. 280 мм — это округленный до обозначения 11 дюймов.
[8] Гидрокрейсер — обозначение корабля или судна, которое помимо гидропланов несло артиллерийское вооружение от 75 мм орудий и выше.
[9] Капитан цур зее — немецкое звание аналогичное капитану 1-го ранга.
[10] Корветтен-капитан — немецкое звание аналогичное старшему лейтенанту в Российском Императорском Флоте.
[11] Кайзерлихмарине — военно-морские силы Германской империи
Глава 2
Торпедоносцы
— Что же, Сандро, «Гебен» упокоился на морском дне. И, судя по докладу командующего Черноморским флотом, заслуга летчиков в том оказалась весьма немалой. Ты обещал сотворить это чудо. Ты его сотворил. — Пребывавший в благостном расположении духа император отсалютовал великому князю приподнятой кружкой, после чего тут же сделал из нее глоток горячего терпкого чая. — Теперь настала моя очередь держать данное слово. Все те войска, что ты, начиная с февраля, собирал под своей рукой, отныне твои и только твои. Лишь ты, дядя Николай и я сможем отдавать прямой приказ по их применению. Ни командующие армий, ни даже командующий фронтом такого права иметь не будут. Соответствующий приказ я подготовлю, и он вступит в силу еще до того, как ты вернешься обратно к своим авиаторам. — По пути в Севастополь Николай II сделал крюк в сторону Барановичей с целью в очередной раз посетить Ставку верховного главнокомандующего, где и состоялась его встреча с командующим ИВВФ. Конечно, не случайно. Александра Михайловича вызвали туда из Варшавы, и уже на следующий день У-2 с великим князем на борту приземлился на устроенном рядом с железнодорожной станцией летном поле, откуда его забрал автомобиль. Благо телефонную связь наладили еще в конце прошлого года, и договориться о встрече можно было без былых проблем. — Что же касается всех потребных тебе ресурсов. Тут, к сожалению, придется несколько ужаться. Мы никак не можем оставить артиллерию и флот без снарядов, что непременно произойдет, если в полной мере удовлетворить твои запросы на авиационные бомбы. Увы, в стране сейчас нет такого количества взрывчатых веществ. Но все боеприпасы к устаревшим системам орудий со складов Черноморского флота ты теперь можешь выбрать подчистую. На то я подготовлю указ, — сделав еще один глоток, император вернул кружку в блюдце.
— Благодарю, Ники. Я тоже безмерно рад успехам, как морских летчиков, так и линейных сил Черноморского флота. — Являясь представителем той ветви Романовых, что имели особо сильные позиции как раз на Кавказе и в Крыму, великий князь не только опосредованно поспособствовал победе русского оружия, но также изрядно приумножил вес именно своей семьи в этом уголке империи. Пусть никто во всеуслышание пока не заявлял о безусловном успехе применения авиации в деле уничтожения «Гебена», те, кому положено, прекрасно знали, кто именно способствовал достижению столь значимого триумфа. Остальные же должны были узнать об этом несколько позже. — Мы наглядно продемонстрировали всем союзникам и противникам, что русский флот, имея за спиной надежный тыл, способен воевать на равных и даже превосходить тех, кто собирался заявить свои права на господство в мировых океанах. — Памятуя о тех душевных терзаниях по поводу бездарно проигранной японцам войне, что до сих пор время от времени мучили двоюродного племянника, он решил сделать акцент на победу не столько воздушного сколько военно-морского флота. Не смотря на десять прошедших со времен Русско-Японской войны лет, воспоминания о поражении до сих пор сильно довлели над монархом, заставляя того крайне болезненно реагировать на каждую дурную весть с фронта. Каждый же успех вызывал у самодержца немало положительных эмоций, своевременное попадание на волну которых позволяло всем вовремя подсуетившимся приближенным получить определенные преференции. А великому князю ныне требовалось ой как много всего, чтобы претворить свои прежние обещания в жизнь.
— Да, мы изрядно утерли нос, что немцам, что англичанам, первыми пустив на дно линейный корабль нового типа. — Вообще, тут Николай II несколько ошибся, поскольку первыми все-таки стали немцы, о чем, впрочем, миру суждено было узнать уже после окончания войны. Слишком уж хорошо поработала английская контрразведка, надежно засекретив все сведения о катастрофе случившейся 27 октября 1914 года, когда на выставленном вспомогательным крейсером «Берлин» минном поле подорвался новейший английский линкор «Одейшес». Казалось бы, одна единственная пробоина никак не могла представлять угрозы столь величественному кораблю. Вот только после нескольких часов борьбы экипажа за живучесть стальной гигант все же ушел под воду, чему способствовало не столько полученное повреждение, сколько ужасное качество постройки линкора. И если кто-то полагал, что англичане делали исключительно добротные корабли, то, что таковые обязаны были говорить про творения немецких верфей, чьи легкие крейсера стойко переживали куда более тяжелые повреждения, впоследствии возвращаясь в строй, как ни в чем не бывало? — Но, к сожалению, общей картины превосходства германского флота эта победа никак не меняет. — Тонко намекнул он своему гостю о некогда высказанной возможности сокращения количественного состава этого самого флота путем нанесения массированного воздушного удара. — Потому нам требуется закрепить достигнутый успех и доказать, что победа черноморцев не была счастливой случайностью. — На всякий случай уточнил он свои ожидания, дабы избежать двойного толкования своих слов.
— Согласен, — только и смог что ответить великий князь. — Однако, основываясь на опыте, полученном при уничтожении «Гебена», мы теперь точно знаем, что даже десяток подводных пробоин для немецкого линкора не будет являться гарантированной смертью. В отличие от броненосца. — Последнее было отнюдь не личным мнением вице-адмирала, а одним из пунктов подготовленного уцелевшими морскими летчиками доклада по итогам сражения в Черном море, что попал в его руки несколькими днями ранее. — И в связи с этим возникает вопрос. Что окажется более выгодным именно для нас — возможное сокращение числа кораблей Флота открытого моря на один вымпел или же гарантированное уничтожение от трех до пяти устаревших броненосцев и броненосных крейсеров, которые на постоянной основе оперируют в Балтийском море? Причем, следует учитывать, что первое гарантированно возможно только в случае последующего навязывания противнику линейного сражения. А вот для второго линкоры можно даже не привлекать. Либо же привлекать в качестве наживки для выманивания крупных сил противника под удар наших аэропланов.
— Ты так говоришь, будто наших аэропланов хватит на проведение одной единственной атаки, — искренне удивился император, ожидая услышать от собеседника несколько иные слова. — Неужели предполагаемые потери крылатых машин при налете на вражеские корабли могут оказаться столь значительными?
— К счастью, это не так, Ники, — поспешил объясниться командующий ИВВФ. — Просто первый удар, по умолчанию, окажется наиболее эффективным. После же немцы, непременно, начнут вооружать свои корабли солидным количеством орудий и пулеметов, предназначенных для зенитной стрельбы, отчего последующие налеты будут обходиться нам гораздо большими потерями. Потому я должен знать твое мнение, прежде чем предложить тот или иной план операции. Не то, что у меня его нет вообще. Все, как раз таки, наоборот. Штабом ИВВФ уже подготовлено полдюжины предварительных вариантов, различающихся, как достигаемыми целями, так и привлекаемыми силами. И, чтобы выбрать один из них, мне необходимо понимать твои ожидания.
— Что же, понятно. — Откинувшись на спинку кресла, император перевел задумчивый взгляд с собеседника на окно, из которого открывался шикарный вид на девственный лес. Соседствующий с известной на весь мир Беловежской пущей, он лишь самую малость уступал ей по своей природной красоте и тому эффекту умиротворенности, что накатывал на каждого, очутившегося в столь чудном крае. Наверное, во всем мире не было столь же удачного и одновременно неудачного места для размещения Ставки верховного главнокомандующего. С одной стороны, здесь ничто не мешало генералам, адмиралам и офицерам производить планирование хода войны. С другой стороны, отсутствие малейшего признака тех кровопролитных сражений, что велись на удалении в сотню километров, действовало на «обитателей» Ставки не лучшим образом. Слишком уж они расслаблялись в подобной обстановке. Наверное, понимающий данный факт император и наведывался сюда с завидной регулярностью, чтобы хотя бы своим видом взболомучивать местное болото. — Мне изрядно льстит, что в таком вопросе ты интересуешься именно моим мнением, — наконец вернулся он к прерванной беседе. — Но из нас двоих вице-адмиралом Российского Императорского Флота являешься именно ты, Сандро. Посему тебе должно быть виднее, что наилучшим образом скажется на безопасности наших берегов. — Не смотря на былое желание занять пост главнокомандующего, император прекрасно понимал, что в военном деле он являлся профаном. Возможно, где-то глубоко в душе он не желал этого признавать. Но умом понимал. Особенно скромны его познания были в военно-морском деле, отчего, чтобы не выглядеть в глазах своего двоюродного дяди дураком, прежде хотелось услышать мнение профессионального военного моряка.
