А в моей комнате горел свет — я понял это по желтой полосе на полу. И осторожно толкнул дверь.
Это была Ника. Она сидела в кресле у стола и сладко спала, сжавшись в комочек.
Я осторожно переложил ее на постель и занялся своим плечом — промыл место укуса и, пустив одну из чистых рубашек на бинты, хорошенько перевязал рану.
К счастью, обращаться за помощью к Кассандре не было необходимости, а то я даже представить себе не мог, как попрусь за целительницей в комнату Азры. Прямо двойной фейспалм.
Потом натянул сверху свежую рубашку и растянулся на постели, засыпая еще в полете до подушки.
Утро началось рано и бодро.
Плотно позавтракав и начистив до блеска сапоги мы отправились на ристалище.
Покидая гостевой дом, я спиной чувствовал долгий взгляд Ники. По своему обыкновению она не стала задавать лишних вопросов о минувшей ночи. Меня это более чем устраивало. Вечером в приватной обстановке надо будет рассказать ей, что опасность миновала.
Но это все — потом.
А сейчас меня волновало только одно: как пройдет наш первый турнирный день.
Увидев еще на подступах к ристалищу толпу людей с цветными флажками и растяжками, я почувствовал себя звездой!
Фанаты при виде нас высоко подняли руки и принялись громко скандировать: «Гриф — игрок! Гриф — игрок!»
Офигеть.
Так мы не просто звезды, мы прям-таки Марадона этого турнира!
Гордость за свою школу захлестнула меня. Ну, по крайней мере на первые пять минут. Пока не поинтересовался у Рыжего, почему все-таки нас называют «игроком». А не «бойцом» там. Или «молодцом»
Тот хмыкнул и покосился на меня:
— Уши прочисти. Они орут «Грифы — ронк».
— А что такое «ронк»? — спросил я.
И тут же получил в лицо такой взгляд от Азры, что предпочел умолкнуть.
Графыч придвинулся ко мне чуть ближе и, понизив голос до полушепота, проговорил:
— «Ронками» в Шутихе называют проституток, уцененных за увечье или старость.
Моя «звездная болезнь» тут же отступила, едва начавшись. Кулаки непроизвольно сжались, скрипнув кожаными перчатками.
— Вот говнюки, — тихо ответил я.
Перед входом на арену мы столкнулись с ветродуями — они как раз отмечались в книге регистраций. Их магистр бурно убеждал писаря, что последний воин придет чуть позже, он лишь немного запаздывает по независящим от него причинам, но владыка учетной книги явно мнил себя полубожеством уровня «уборщица в школе», «секретарь деканата» или «младший помощник главного подносителя кофе у очень важного босса». То есть фактически заместителем руководящего состава. И с королевской уверенностью требовал, чтобы ветродуи оставались на входе и ждали своего опаздывающего, или сняли с турнира недостающего участника и уже вошли внутрь.
— При этом рекомендую учитывать, — гнусавил писарь, — что опоздание или же неявка на жеребьевку считается техническим поражением.
Он явно чувствовал себя в этот момент особенно счастливым.
Магистр в ответ поиграл желваками и проговорил: «Ладно, мы подождем». Причем таким тоном, каким обычно желают кому-нибудь сдохнуть.
Он отошел в сторону, жестом приказывая всем своим уступить нам место.
И тут я заметил, что на плече магистра сидит необычное существо, похожее на куклу — большая голова, маленькое тельце, длинные ручки и ножки, укутанные расшитыми одеждами. А еще оно было синее.
— Это что?.. — шепотом спросил я Графыча.
— Видимо, их бог-покровитель, — ответил он мне.
— Это Вайю, — с важным видом проговорил оказавшийся позади нас медведь. — Бог ветров, отец Ханумана. Когда-то был большим и сильным…
Писарь, подкатив глаза, пальцем создал крошечный конструкт в виде маленького гробика — и ладонью впечатал его в книгу.
— Не хотела бы я, чтобы кто-то на мое имя гроб положил, да еще перед турниром, — негромко, но вполне себе отчетливо прозвучал голос Майки. — Прямо предзнаменование какое-то…
Сказано было Рыжему, но услышали все.
Магистр ветродуев, покосившись на нее, с негодованием набросился на писаря:
— Ты что наделал⁈.
— Просто вымарал ваши имена.
— Зачем⁈ Вы же могли просто дописать чуть позже одно-единственное имя!
— Чтобы не нарушать отчетности, — невозмутимо возразил мужичок.
— Нас же двадцать пять человек! Пока мы все зарегистрируемся заново…
— А я вас предупреждал, — пожал плечами писарь. Мол ко мне-то какие претензии, если сам — дурак? И повернулся к Азре. — Прошу всех ваших воинов записать в столбец свои имена, звания и титулы, если таковые имеются, и поставить роспись. Пожалуйста, подходите по одному…
Мы записали себя в книгу и двинулись на арену.
Танцоры и ассасины уже были внутри, возле длинного стола, расположенного прямо сбоку от присыпанной песочком площадки. За столом сидели судьи — двенадцать человек в длинных темно-зеленых мантиях, задачей которых было следить за нарушениями и не допускать энергетического или физического вмешательства сторонних лиц в ход поединков.
Позади судей в воздухе парила здоровенная королевская доска. Взглянув на ее габариты, я даже распереживался — такая дура, если навернется с высоты, точно прибьет кого-нибудь. Надеюсь, за ее поддержку отвечает кто-то очень ответственный и сильный. И непременно с крепким здоровьем. А то нам только торжественных похорон не хватало в качестве дополнительного мероприятия на турнире.
Я поднял голову и окинул взглядом трибуны.
Прекрасно. Из наших почитателей я видел отсюда только одну группку подвыпивших парней, у которых в руках развевался флаг с нашим гербом.
Еще наш флаг плескал на углу королевской ложи — правда, рядом со стягами остальных школ.
Место короля пустовало. Его величество с начала мероприятия так ни разу и не появился, хотя изначально говорили, что он лично встретит участников турнира в храме, а также навестит их во время пира в Доме мужества. Уж не случилось ли чего-нибудь непредвиденного?
Однако королева присутствовала, и вовсе не выглядела озабоченной или огорченной. Наоборот, она щедро одаривала своих подданных улыбками и оживленно беседовала с Альбой, которого я даже сначала не узнал во всех этих кружевах и лентах.
Дис черной тенью возвышался за спинами королевы и принца.
А тем временем возле стола разгорался спор.
—…Нет, поскольку при таком раскладе идентификация воинов просто невозможна, — строго выговаривал один из судей магистру ассасинов. — Все, кого вы планируете выпустить в ходе турнира на ристалище, должны снять маски!
— У них же в кодексе записана скрытность. Чего судьи пристали? Охота людям тряпку на роже носить — пусть себе носят, — вполголоса сказал Берн.
— Мало ли кому чего охота, — ответил Азра. — Каждый воин имеет право только один раз представлять свою школу. Иначе весь турнир будут отыгрывать одни и те же сильнейшие воины. Так что пусть снимают свои маски — раз мы сами обязаны соблюдать правила, то пусть и другие их соблюдают, причем так, чтобы я это видел. И плевать мне, у кого какой кодекс. Здесь законы едины для всех.
— А-ааа, — протянул Берн. — Ну тогда я согласен, физиономии прятать нечего.
Ассасины, недовольно переглядываясь, в конце концов начали один за другим снимать маски.
Звонко ударил гонг.
Гул на трибунах затих.
— До начала жеребьевки осталось пять минут! — провозгласил один из судей, приподнявшись со своего места.
— А ветродуев все нет, — заметил я.
— Да пусть хоть сквозь землю провалятся, — прошепелявил Бобер. — Меньше команд — меньше геморроя.
— Не дождешься, — хмыкнула Майка. — Эти просто так не сольются.
И правда — буквально через минуту они появились на арене и легкой трусцой побежали к нам.
Наконец, в гонг ударили во второй раз.
Судьи разложили на столе карточки с названиями школ, и началась жеребьевка.
— Первый поединок сегодня проведет представитель школы ассасинов против представителя школы Парящего Грифа!.. — заявил один из судей, и на королевской доске начала вырисовываться сетка турнира.
