более запущенной, чем казалась издалека. Вверх по каменной стене вилась трещина, в которую я без труда засунула палец. Два окна на первом этаже были разбиты, а стекла других потемнели от разводов грязи. И ни в одном не горел свет.
Тут вообще кто-нибудь живет?
Я прошла дальше, завернула за угол здания — и едва не выронила из рук кастрюлю. Крик застрял в горле. На миг мне показалось, что у крыльца разлегся огромный белый дракон. Высотой он был как две Марии Львовны, если бы одна встала другой на плечи.
Сердце екнуло, затем безумным молотом заколотило по клетке ребер. Испуганная, я уже собралась кинуть борщ и бежать в сторону леса, но тут, приглядевшись, поняла, что дракон ненастоящий. Из снега! Дети катают зимой снежных баб, а тут кто-то слепил целого снежного дракона, да такого, что рогами на голове он достал до второго этажа.
Ну ничего себе!
Медленно, с опаской я приблизилась к гигантской фигуре ящера. Он был как живой, только полностью белый. Когти, крылья, дырочки ноздрей — неведомый скульптор с любовью позаботился о каждой детали. Даже узор чешуи вырезал. Из пасти дракона торчали острые, как кинжалы, зубы. Вдоль хребта тянулись треугольные пластины. На земле змеей свернулся массивный хвост с пикой на конце. Глаза дракона были закрыты, крылья сложены, мощные лапы загребали снег.
Поставив кастрюлю с борщом в сугроб, я с открытым ртом обошла скульптуру по кругу. Затем ткнула в когтистую лапу пальцем. Снег был плотным, твердым, как лед, и не проминался от прикосновений.
Вдруг за спиной послышался шорох и почудилось движение. Я резко обернулась.
Хвост!
Мне кажется или он лежал немного по-другому?
Липкий холодок страха пробежал по спине.
Я сглотнула и попыталась себя успокоить: «Глупости. Воображение у тебя разыгралось, Мария Львовна. Так хвост и лежал. Ты просто забыла».
Напряженная, я потянулась к кастрюле, а когда подняла ее с земли и снова взглянула на снежного дракона, сердце замерло. Теперь мне казалось, что и морда ящера, и его лапы изменили положение.
Не может быть.
Это просто снеговик. Огромный, трехметровый снеговик. Не выдумывай.
Сумерки стремительно перетекали в ночь. Надо было идти в дом — сдаваться на милость хозяину Блэквуда, но поворачиваться к скульптуре спиной было страшно. Казалось, дракон вот-вот оживет. Откроет глаза и расправит крылья. Зябко поежившись, я пошла к крыльцу, но то и дело косилась через плечо на снежную фигуру.
Замок выглядел заброшенным. Может, Его Сиятельство граф в этом году смог расколдоваться, собрал чемоданы и укатил к морю, бросив эту унылую груду камней медленно ветшать среди леса?
Прижимая кастрюлю к груди, я осторожно поднялась по оледеневшим ступенькам. К двери крепилась латунная накладка в виде головы льва. В зубах лев держал кольцо, которым надо было постучать по двери, чтобы хозяева услышали о приходе гостя. Прежде чем это сделать, я снова оглянулась на дракона. Тот не двигался.
Конечно, не двигался. Он же из снега. Ты что, Мария Львовна, борща объелась? Всякие страхи себе придумываешь.
Собравшись с духом, я постучала в дверь.
Никто мне не открыл. Замок был темен и тих. Из его глубины не доносилось ни звука.
Ну точно граф уехал из города, а ему до сих пор по инерции девиц подсовывают.
Так это или не так, надо было попасть в дом. Не ночевать же на улице. И не шуровать обратно сквозь ночной лес. В замке теплее, безопаснее и кровать, наверное, найдется.
С этой мыслью, ни на что особо не надеясь, я подергала за дверную ручку. Заперто. Что и следовало ожидать.
Перехватив кастрюлю с борщом удобнее, я спустилась с крыльца и зацепилась взглядом за разбитое окно. Высоковато, а то могла бы через него пролезть в дом.
Может, подтащить чего к стене — камней каких, ящиков — встать на них и попытаться дотянуться до рамы?
Или поискать черный ход? Вдруг, покидая замок, граф забыл его запереть?
В этот момент парадная дверь, скрипнув, начала открываться. На полу крыльца, захватывая ступеньки, медленно рос клин желтого света.
Замок не пустовал. В нем кто-то жил. И этот кто-то приглашал меня внутрь.
Под моим изумленным взглядом дверь распахнулась настежь. Я увидела кусочек холла, залитого тусклым мерцающим светом, но не увидела того, кто отворил мне дверь. На пороге никого не было. Ни дворецкого, ни служанки, ни владельца замка.
Колени обмякли. На дрожащих ногах я снова поднялась на крыльцо и громко позвала:
— Кто-нибудь? Ау? Ваше Сиятельство? Я ваша новая жертва. У меня для вас подарок.
Чувствуя себя глупой и напуганной, я легонько потрясла кастрюлей с борщом. Под крышкой раздался плеск. За спиной скрипнул снег. Я круто развернулась. Под звездами сияла, переливаясь серебром, белая поляна. Ее обрамляли высокие заснеженные ели.
Мне показалось, что скульптура дракона сдвинулась, что она стала ближе к дому.
Втянув голову в плечи, я поспешила укрыться в замке.
— Кто-нибудь? Эй?
Ответом мне был тихий звук моих шагов.
Внутри царило запустение: на полу мусор, на стенах грязь, в углах паутина.
Под ногами захрустели осколки стекла, и я не сразу догадалась, что когда-то они были частью хрустальной люстры, которая украшала холл. Теперь от нее осталась ржавая цепь, свисающая с потолка.
Не замок, а хлев. Не чудовище, а свинтус какой-то. Разве приятно жить в таком бардаке?
В поисках хотя бы одной живой души, я медленно переходила из комнаты в комнату. В доме было не теплее, чем на улице. Камины стояли потухшие и скалили на меня свои пустые черные пасти.
— Есть здесь кто?
Кажется, я зашла на кухню. Половину стены занимал очаг. Над отсыревшими дровами, сложенными домиком, висел на цепи
