всё только неделя. Нужен выброс срочно, — после этих слов я получил отличную встряску.
Заряженный энергией, мигом засобирался, и, забыв про Ваню, выбежал на улицу. Там я поймал первый попавшийся кеб.
— Гони! Гони! — крикнул я вознице на ухо.
— Ты чего пьяный штоле? — зажмурился невыспавшийся мужик.
Я быстро объяснил ему куда надо и добавил.
— Двадцадку даю, если с ветерком прокатишь.
— Сразу бы сказали, — пробурчал ямщик и засвистел так, что теперь у меня уши заложило. — Но, родимая! — удар кнута и мы несёмся к огненному месту силы.
Там я с порога кинул слуге чаевые и показал ликвидаторское удостоверение.
— С вами всё в порядке? — вежливо поинтересовался служащий в красном одеянии.
— Сейчас да, но это ненадолго, у-у, — я дёргался и сжимал-разжимал кулаки. — Веди, млять, давай, чего встал⁈
Мне выделили одиночный домик — тут почти все такие были. Я быстренько нацепил огнеупорную артефакторную броню на входе и зашёл внутрь. Стены здесь выдерживали самый высокий накал температур, а зачарованные вещи защищали постояльцев от своих же заклинаний.
Я выставил руку вперёд и выпустил, наконец, сдерживаемую энергию. Языки пламени расползлись по всем углам, и длилось это почти полчаса, прежде чем почувствовалось облегчение.
Дальше уже баловаться различными приёмчиками: огненные шары, копья, раскалённые узкие струи, способные резать металл, всевозможные фигуры, заградительные стены, вихри и даже чистая огненная рука-фантом, которую я раньше создавал только с помощью рун. Потренировавшись, я смог применять её мгновенно.
Чувствовалась разница между двумя системами: быстрота, простота, мощность — вот за это человечество и полюбило легкодоступную магию из «источника». Если раньше я шёл с этим атрибутом вровень по обеим системам, то четыре дня занятий оставили руны далеко позади. Сорок процентилей против двадцати трёх.
«Надо будет догонять», — сказал я себе.
Каждый день мы с Иваном дробили и дробили жалкие остатки моего мана-недуга, пока не остановились на последнем куске. Его я отложил на сладкое.
Далее после тени и огня, заглянул на денёк к друидам. Ломоносов настолько удивился, что поехал вместе со мной. Ему захотелось посмотреть, как устроены подобные места силы.
— Зачем тебе голуби? — удивился он, когда мы остановились на самой окраине Вологды, возле разукрашенных резных ворот с символом этой птицы. — Ты почтальоном решил заделаться? — рассмеялся он.
— Не совсем, — я улыбнулся, представив себя с сумкой для писем.
— Мне кажется, ты чересчур дробишь свои силы. Это какая уже по счёту стихия? — он посчитал про себя, загибая пальцы. — Шестая! Да ты рехнулся, нам же на всё не хватит…
— Хватит, — отмахнулся я от него, — со временем сам увидишь.
— Хочешь организовать связь между отрядами? — догадался он. — Артём, у тебя же талант к любому типу магии. Тебе не обязательно брать вспомогательные стихии. Поручи их кому-то другому, кто не дерётся. Ты же так себя ослабляешь.
— Это не обсуждается, — закрыл я тему, и Ваня прикусил язык.
Не объяснять же ему, что у меня сейчас две сотки потенциальных процентилей, а дальше будет ещё больше? Моя роль как руководителя нескольких групп — грамотно их координировать. Поручить это никому нельзя, а ослаблять отряд — не лучшая идея. Пусть ребята берут боевые стихии, а у меня под всё хватит места.
Больше пяти единиц на тотем голубя я не собирался пока брать — этого достаточно, чтобы посылать птиц из леса к епископу Серапиону или в мастерскую Гольдштейнов, а также для переписки с мортикантами. Нужные книги я успел прочитать ещё, когда был в зелёном хуторке. Да и беседы с друидом-почтальоном не прошли бесследно.
Поэтому на освоение этой магии у меня ушло всего пять часов. Тренирующимся здесь одалживали птиц, и далее мы устанавливали с ними контакт. Сначала простым касанием, давая мане проникнуть в питомца, а потом увеличивали расстояние «захвата». В мозг животного передавалась картинка конечного места прибытия, и затем голубь улетал к нужной точке и возвращался.
Можно засунуть и образ конкретного человека, которому предназначалось письмо, но на это пока что уходило слишком много маны. Нужны тренировки. Я ограничился местом назначения, и мой посланец смотался в мастерскую Ривки и обратно.
Так как это первые ступени друидизма, я не чувствовал никакой связи с существом, когда оно далеко улетало. Объекту навязывались пожелания владельца, и в последствии птица уже действовала автономно.
Высшим пилотажем считалась разведка через глаза орла, но для этого нужно было порядка восьмидесяти процентилей. У армии были такие разведчики-друиды. Маги из них слабые, потому они больше орудовали холодным и огнестрельным оружием.
В последний день пребывания в Вологде свободными остались всего два процентиля. Ваня достаточно много уже мне рассказал о барьерах, так что решено было брать эту стихию. Сначала мы растопили оставшийся кусок маны, а потом я подвесил себя в защитный пузырь.
Я парил в воздухе, пока не истратил почти все силы — этот процесс очень энергоёмкий, в разы больше всех видов магии, что я встречал. Соответственно, если «бить» по барьеру, то на его поддержание мана будет «заимствоваться» из резервов хозяина.
— Ну что, ещё чуть-чуть и смогу рассекать как ты, — хлопнул я его по плечу.
Скорость пузыря, возможность помещать в него несколько целей, приподнимать в воздух и остальные характеристики усиливались пропорционально росту церковной стихии. На данный момент я в состоянии только помещать самого себя и передвигаться как черепаха, но зато это какая-никакая защита от любых воздействий: как физических, так и магических. Уже мощный инструмент самозащиты.
Я был доволен, что не пожалел на это сил.
— Чего ты на меня так смотришь? — спросил я Ломоносова, тот по ходу использовал свой дар, чтобы оценить последствия ликвидации сгустка.
Я внутренним ментальным зрением уже всё проверил — никаких затвердеваний, ничего — я чист! Приятно осознавать, что этот этап пройден.
— У тебя аура изменилась, — каким-то даже сиплым голосом сказал Ваня, я увидел, как по его рукам пробежались мурашки, — и причём сильно
Мне не понравился его испуг, поэтому я счёл нужным уточнить.
— Давай без эмоций — просто опиши, что видишь, а дальше уже решим насколько это хреново.
— Хреново? — посмотрел он мне в глаза. — А я не говорил, что это хреново. Скорее… В общем, помнишь, когда мы дрались с Распутиным?
— Ну.
—
