«Череп был прав, нахер такой мир, хайль Гидра!» Маловероятно, конечно, скорее такой дед любого с «хайль Г…» пристрелит раньше, чем тот успеет договорить, но… ну нахрен. К тому же вопроса изношенного организма это не отменяло, а тратить массу времени и ресурсов на восстановление… я всё-таки не добренький Боженька-идиот, что раздаёт всем счастье даром и чтобы никто не ушёл обиженным. Да и эксперимент тогда чистым не будет.
В итоге, после ещё двух дней проверки уже лично, я остановил свой выбор на одном кандидате. И вот я, пребывая в состоянии отвода глаз, изучал своего добровольца. Миронов Алексей Сергеевич, пятьдесят четыре года. Бывший старлей, отправился добровольцем в «горячую точку», потому как «долг Родине» и «защита людей». Отличник боевой и политической, прекрасные показатели… и один из трёх бойцов, переживших засаду, устроенную афганскими боевиками на колонну с пополнением. Контузия, посттравматический синдром, шок… и много чего ещё написали в заключении по его делу, когда он просто взял и пристрелил штабного «пиджака», продавшего солдат-срочников за пачку баксов. Дело тогда замяли — оно каким-то чудом попало к нормальному, как бы это странно ни звучало, особисту, который просто спустил его на тормозах… а может, не хотел возиться и вытаскивать наружу все те дерьмовые схемы, что крутили в то время — там ведь не только солдат продавали, но и склады едва ли не подчистую. Как бы то ни было, лейтенанта списали «с волчьим билетом», но пенсию назначили, да. Такую, чтобы от голода не сдох… сразу. Вот и жил сейчас этот уже пожилой мужик на своём «приусадебном участке», кормился с огорода да с леса. Зачем жил — не знал сам, ни жены, ни детей, ни друзей толком нет, разве что парочка таких же «отставных»… из тех, кто не спился. Ни в Партию, ни во власть уже давно не верил, но… коммунистом был. Выстрадал эту идеологию на личном опыте, можно сказать. Когда молодым был — не задумывался и, как все, просто зубрил, что надо для зачётки, не вдумываясь и в общем-то откровенно иронизируя над неуклюжей, выродившейся пропагандой, но жизнь, либеральные власти и рыночек, что порешал, заставили вспомнить теорию классовой борьбы и взглянуть на неё новым взглядом. Этим-то он мне и был интересен — остальные, даже имея вполне устраивающие меня характеры и моральные принципы, или озлобились, или так и не поняли ничего, виня конкретных людей и не видя за ними первопричин всей ситуации. Этот же человек мне… подходил. Моральный базис можно сломать, особенно искушением и властью, а вот выстраданную, чётко оформленную и стройную идеологию банальным получением могущества сломать не так просто. У такого человека просто не будет мотива устраивать дичь уровня: «я развяжу ядерную войну, чтобы убить всех этих гадов!», как и вообще мотива из серии: «мне было плохо, а им было хорошо, значит, все люди — мрази и недостойны жить! Отомщу всем и каждому за свои обидки!»
Оставался вопрос, таки ставить его в известность или просто тихонько провести своё чёрное дело и понаблюдать, как оно выйдет? Дилемма, несущая массу плюсов и минусов в любом варианте. Хотя, кого я обманываю? Если уж Бог снисходит до наделения героя великой силушкой, то он обязан выступить перед ним и прям как на духу!.. Ну, в смысле, это такой штамп, как я могу просто взять и пройти мимо него?! Я же чёртов Локи! Я обязан пройтись сапогами по такой забористой ахинее и притворить её в реальность! В том смысле, что а кто ещё, кроме меня?
– Вам кого? – недружелюбно осведомился мужчина в ответ на стук в дверь. Просто так появляться перед ним прямо в доме я посчитал невежливым, так что, после завершения последнего сеанса аккуратного сканирования его памяти, деликатно вышел и постучался.
– Вас, – честно и лаконично ответил я с привычной улыбкой. – Меня зовут Локи, и у меня к вам предложение. А чтобы между нами не возникало недопонимания… – золотистый перелив иллюзии в секунду обратил мою внешность в точную копию Иосифа Виссарионовича Сталина. – Это не розыгрыш, – уже новым голосом заверил я.
– Что это значит? – застыл каменным изваянием в дверном проходе отставник.
– Что вам повезло, – возвращаю себе реальный облик. – И предлагаю пройти внутрь — разговор будет долгим, – на миг добавляю радужке глаз зелёное магическое сияние, чтобы ещё раз настроить человека на нужный лад.
– Хорошо… – бросив взгляд на молчаливо стоящую за моей спиной Юрико, Алексей посторонился и, как только за нашими спинами закрылась дверь, провёл в гостиную. – Так кто же вы? – не спеша присаживаться и предлагать сесть нам, возобновил разговор хозяин дома.
– Я Бог. Локи, – не спрашивая, преобразую первый попавшийся стул в удобное кресло, обтянутое зелёным бархатом, и присаживаюсь на него лицом к Миронову. – И давайте сразу забудем всю ту чушь, что рассказывают миру о богах авраамистические религии, я сейчас не настроен обсуждать рекламные брошюры старейших на Земле финансовых пирамид, – ещё один жест, и второй потрёпанный стульчик, возможно, заставший ещё Хрущёва, превращается в нечто куда более удобное, специально для Юрико. Та, впрочем, его проигнорировала, предпочтя стоя замереть у меня за левым плечом.
– А ведь я не пью. И всё равно белочка, – мрачно констатировал отставник, то ли пытаясь пошутить, то ли выиграть время для более внятной реакции, в любом случае — наши с мисс Оямой лица даже не дрогнули на эту сентенцию. – Ладно, чего вы хотите? – присел на диван мужчина.
– Предложить вам поучаствовать в одном эксперименте. Так уж вышло, что я сейчас изучаю феномен человеческой мутации и добился определённых результатов, которые хотел бы протестировать. Но вводить мутаген первому встречному не интересно. И хотя мне нет особого дела до того, как люди собой управляют, пока они не пытаются разнести планету ядерными бомбардировками или уничтожить её биосферу как-то иначе, я подумал, что можно совместить приятное с приятным и вместе с проведением эксперимента дать советскому проекту ещё один шанс.
– Вы коммунист? – забавно перекосился лицом мой визави.
– Нет, я — монархист, – качаю головой. – Идеальную форму правления я вижу в абсолютной монархии, где самый главный — это я, – превращённый в трость Гунгнир уже привычно крутанулся между пальцами. – Собственно, как и большинство разумных, что бы они там про себя ни говорили, – ещё одно пожатие
