Я вздохнул с досадой и начал прикидывать, стоит ли вернуться ближе к середине шоссе или же ждать, пока здесь рассосется.
Наконец она проговорила чужим голосом:
— Это почему… она…
— Затор? — спросил я. — Либо дорогу ремонтируют впереди, потому сужение, либо один дурак царапнул другого, и теперь два дебила перегородили три полосы, выясняют, кто кому будет платить…
— Нет, — прервала она, — почему та женщина… или то была демонесса?
— Показала сиськи? — догадался я. — Ну, если такие классные, то почему не похвастаться?.. У демонесс они тоже бывают весьма…
— Но… как такое можно?
— Простая шутка, — объяснил я. — Ничего серьезного. Подразнили и умчались две горячие штучки. Обычное подростковое озорство.
— Они не подростки! Это зрелые женщины!
— И что? — удивился я. — Взрослые тоже шутят.
— Но не так же!
Я посмотрел на ее злое и даже гневное лицо.
— Ваше величество, оцените мою кротость. Я мог бы посоветовать вам засунуть свои высокие нравы себе в анус, это в задницу, чтобы понятнее и доступнее. В жопу, как говорят в королевстве Нижних Долин. Но я благороден и учтив, изо всех сил терплю ваше наглое вторжение со своим уставом в наш монастырь, заметили?..
Она произнесла надменно:
— Я королева! А короли вне правил.
— Хорошо сказано, — сказал я с сарказмом. — Потому и свергают вас! Вы сами рождаете бунты и мятежи. А то и восстания. Но здесь не там, ваше величество! Мы здесь весьма тут и здесь, и вы зависите от того… как долго смогу спасать вас от здешних демонов.
Оно произнесла с прежней надменностью:
— Но я королева.
— Не моя…
— …и женщина, — закончила она.
Я сказал победно:
— А у нас, как уже сказал, равноправие полов. Женщины сами дерутся за себя!
— У вас настолько ничтожные мужчины?
Я поморщился.
— Ну-у-у… это как посмотреть. Когда жизнь — борьба, оружие берут в руки и женщины. У нас жизнь, как в сказке, чем дальше — тем страшнее. Потому у меня нет в крови древнего поклонения перед слабостью женщины. И нет врожденного инстинкта защищать… Ваше величество, я не призываю вас принять наши законы. Я призываю не навязывать свои.
Она проговорила с брезгливостью:
— Но у меня единственно правильные!
— Ага, — сказал я едко, — еще бы. Ну, а как же. С этого и начинаются все войны… Блин, прогресс тоже с таких заявлений идеологов, ученых, политиков…
Она сказала сердито:
— Что у тебя за мания?.. У ваших женщин нет других достоинств?
Я возразил, защищаясь:
— При чем тут я?.. Это общее, как сказать, мужское… Вон смотрите, как все мужчины в волшебном зеркале инета комментируют женщин! Если сиськи мелкие, то «тема сисек не раскрыта». И везде, сами проверьте, я помогу, высшие баллы получают те, у кого сиськи не помещаются в ладони!..
— Но это же некрасиво, — воскликнула она.
— Некрасиво, — согласился я. — Хотя… как посмотреть. Если из времен тургеневских девушек, то да, а если по-современному… Знаете ли вы, что каждая третья женщина уже увеличила сиськи на пару размеров, а еще треть собирается сделать то же самое в ближайшее время?.. То-то. И нечего мне навязывать вкусы каменного века. Тогда у вас всех вообще их не было.
— Кого?
— Их, — ответил я. — Ну, вы поняли, ваше величество.
Она произнесла с глубоким отвращением:
— Ты о чем-то еще рассуждать можешь?
— Могу, — ответил я нехотя, — но не с таким азартом, ваше величество! Человек создан для радостей. И чем радости проще, тем приятнее.
— Какой отвратительный, — сказала она холодно, — и насквозь прогнивший мир!..
— Это да, — согласился я, — гнием мы здорово и с огромным удовольствием… Но зато видно издали, что все мы здоровые и ох какие красивые! А на вас столько платьев, да еще и голова закрыта платком, любые пороки можно скрыть!.. Нет, не на вас лично, но женщины вашего королевства… просто тюрьмы ходячие!
— Ни в одном королевстве, — возразила она с достоинством, — нет таких свобод для женщин, как в нашем.
— Представляю, — пробормотал я, — какие порядки там… Ну да, вы же как бы женщина в какой-то некоторой мере! Феминизм поддерживаете, хоть и тайно. Но все равно… пока не станут сиськи показывать на улице — нет у женщин свободы! И воли тоже нет. И вообще ничего нет, потому что сколько женщине ни дай, ей всегда мало.
Она покачала головой.
— Как же тебя женщины обидели… интересно, чем?
— Всем, — отрезал я. — Музыку? «Боже, храни королеву»?
— Нет, — отрезала она.
— А что?
— Пусть играют тишину, — сказала она. — Умолкнут. Как можно думать, когда играют?
— Дикие вы, — сказал я, — думаете!.. А у нас целая индустрия работает на то, чтобы мы развлекались и ни о чем не думали…
Но музыку вырубил полностью, в самом деле не вяжется, я бездумно треплю языком, а сам все-таки ломаю голову, как бы ее взад, пусть этот кошмар закончится побыстрее…
В левом зеркале показался быстро настигающий нас огромный мощный мотоцикл, черный, как ночь, и в адских языках пламени. В седле байкер весь в черной блестящей коже и тоже как будто только что из ада.
Королева сразу, державно не поворачивая головы, скосила глаза в его сторону, а байкер, поравнявшись с нами, мотнул головой, и шлем стал прозрачным.
— Ого, — крикнул я, — привет, Веста!.. Сменила байк?
— Уже с неделю, — ответила она, живо блестя зубами. — А вы, смотрю, с озера?
Она оценивающе оглядела королеву, а та с не меньшим, хоть и тщательно скрываемым жадным интересом окинула ее цепким взглядом. Веста, жгучая брюнетка с породистым лицом уверенной женщины и крепким накачанным телом, сидит красиво и даже эротично, но с вызовом, байки пока что последние островки свободы: на них еще не удается властям установить систему автовождения.
— С озера, — ответил я. — Репетировали кое-какие моменты.
Веста расхохоталась.
— Зная тебя, понимаю, что за моменты… Меня ты тоже возил туда репетировать. Знаешь, бросай стонать за жизнь, вливайся!.. У нас такая команда, даже из тебя сделаем человека!
Я ответить не успел, королева произнесла неожиданно:
— Вы зря с ним так…
Веста спросила с интересом:
— Как?
— Неуважительно, — ответила королева с достоинством. — Он уже офисный планктон.
Веста оживилась.
— Евген, удалось?
Я бросил злой взгляд на королеву.
— Не совсем. Я пока только феодал и граф. И у меня имение…
— С двумя сотнями крестьян, — добавила королева.
Веста понимающе расхохоталась.
— Ты тоже там?.. Интересно отдыхаете!.. Но и в планктонное море стремись!
Она дрыгнула ногой, и ее унесло на байке, как низко летящую крылатую ракету, оставив нас так быстро, словно мы стоим на месте.
Королева неотрывно смотрела ей вслед. Когда заговорила, я, к своему удивлению, не услышал презрительного замечания, как ожидал, голос ее прозвучал почти печально:
— Как она похожа на Гекару…
— Кто, — не понял я, — Веста?.. Хотя вообще-то… что-то есть. Да, мы ездили на озеро, но не вязались… я с такими вообще боюсь интима. Такие женщины слишком… даже слишком слишком. Я как бы поэт почти, хоть стихи и не пишу, а Веста, как и ей подобные, полагает, что самое главное достоинство для мужчины…
Я поморщился, умолк, спохватившись, зачем такое рассказываю и такому человеку, а она поторопила:
— Ну-ну?
— Умение драться, — ответил я со вздохом. — Все остальное на втором, а то и на десятом месте. Его ум, знания, умения… а это ценится, но только в отдельные периоды непрочной стабильности. Но даже и тогда считается, что драться должен уметь, иначе какой он мужчина…
Она вскинула брови.
— Все верно, иначе какой он мужчина?
— Драться умеют все, — ответил я, — даже муравьи дерутся, а человек, царь природы…
— Короли тоже дерутся, — напомнила она.
— Ну вот, — сказал я со вздохом, — а кто, казалось бы, должен подавать пример миролюбия?..
Она сказала уверенно:
— У вас все плохо, потому что королей нет!
Я пробормотал:
— Почему, у нас они тоже есть. Я же рассказывал. В отдельных королевствах. Мы милосерднее вас, не везде вырезали королевские семьи начисто. Только те, что оставлены, что-то вроде клоунов. Это шуты такие… И вообще… все это цирк!.. Народ ходит смотреть на них, как на дикарей племени мамбо-юмбо.
Ее лицо потемнело, словно на него упал отблеск грозовой тучи.
— Что-о?
— Особенно, — добавил я, — когда эти короли и королевы при всех регалиях. Можно уржаться, эти клоуны такие ва-а-а-ажные… Ваше величество, я говорю про королей нашего мира! Возможно, у вас это в самом деле достойные люди, но у нас просто дешевые актеры… хотя нет, все-таки дорогие актеры, хоть и бесталанные.
На экране навигатора поверх карты наложилось лицо хорошенькой телеведущей, она сказала быстрым, но все равно кокетливым голоском:
