Руку поднимает Лика:
— То есть мы можем стать кем угодно? — загораются ее глаза. — Выбрать любое направление и тренировать только его?
— И снова нет, моя хорошая. Помимо «сосуда суммы» у каждого есть предрасположенность к конкретному направлению. Еще до конца не понятно, от чего она зависит. Но известно, что раса напрямую определяет в чем вы будете хороши. Европеоидная раса, например, хороша в сумме разума. Монголоидная — в предметной. Конечно, бывают и исключения. Но не так часто. Так что, моя дорогая, если ты выберешь несовместимое с тобой направление, то можешь развивать его всю жизнь, так и не заполнив свой сосуд и на десятую часть.
Элеонора улыбается так, что у мужской части по спине и между ног мурашки вступают в бой.
— И вот еще что. Заполнить свой сосуд полностью очень тяжело. Даже суммой, к которой вы предрасположены. Это требует неимоверных усилий и тренировок. Небольшой шанс есть разве что у талантливых и одаренных с рождения. Но не у вас — двадцатилетних обалдуев, которые с вероятностью семьдесят процентов не смогут раскрыть свой сосуд.
— Сенсей, прошу, расскажите о других направлениях.
— Боюсь, одного урока нам не хватит. Но попробуем. Сумма разума имеет три направления: логика, мудрость, хитрость. Предметная магия: жидкое, твердое, газообразное. Каждые из этих направление имеют ветви, но изучаются они там.
Элеонора тычет пальчиком в потолок.
— И только после пробуждения и определения вашей направленности, мы допустим вас до углубленного курса. Скажу лишь то, что у каждой направленности тоже есть ветви. Например, в выносливости: регенерация, стойкость, время до отказа функций жизнедеятельности. Ух, не завидую тем, у кого из вас появится предрасположенность к сумме разума.
Ученики переглядываются.
— Вы только послушайте какие ветви у логики: математическая, формальная, диалектическая. Звучит ужасно, правда? Поверьте, изучать это еще ужаснее. А хитрость? Две ветви: правда и ложь. Ух, ваша жизнь превратится в ад. Про мудрость я вообще говорить не буду. В нашей школе такой редкости не встречается.
Элеонора кладет пальчик на алые губы:
— Точно, еще же есть сложность обучения. Если вам повезло стать предрасположенным, например, к предметной газообразной сумме, то… можете сразу повеситься. Это самая редкая и тяжелая направленность в предметной сумме. И если вы не гений, то уж извините. Сосуд вы не заполните и на сотую часть за всю свою замечательную и унылую жизнь.
Тишина.
Звенит звонок. Ученики не сразу соображают. Их закипающий мозг мешает ногам шевелиться. Тяжело осознавать, что ты можешь вкалывать четыре года ради небольшого шанса, что твой сосуд пробудится. А потом еще узнать, что ты полный бездарь в развитии своей направленности. Но вот они оживают, собирают в сумки свои нехитрые пожитки.
А у меня ничего нет. Поэтому выхожу с остальными…
— Киба, на минутку, пожалуйста…
Возвращаюсь. Элеонора ждет, когда последний ученик выйдет, закрывает дверь на замок. Она подходит ко мне, улыбается, смотрит.
Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Элеонора достает пачку с жвачкой из нагрудного кармашка, сует в рот.
— Хочешь? — спрашивает она, протягивая упаковку.
— У меня свое, — достаю зубочистку.
Элеонора кивает, поворачивает голову, смотрит прямо в камеру над учительским столом:
— Так о чем ты говорил с Георгием Александровичем?
Вздергиваю бровь, молчу.
Элеонора надувает большой розовый пузырь. Вопреки логике он не лопается, а вырастает до размеров мячика. Срывается с ее губ.
Одной ладошкой, Элеонора отправляем мяч прямо в камеру. Он лопается, накрывает ее розовой пленкой.
— Предметная магия, Константин. Направление — твердое. Одно из трех моих направлений.
— Неужели? А я думал, это сложно.
Элеонора улыбается шире:
— Я — гений. Ну, так о чем ты говорил с заместителем директора?
Я и глазом не моргнул:
— А как вы думаете? Я убил ученика.
— Ой, брось, — отмахивается Элеонора. — Думаешь на сайте официальная информация? В Новой Эре каждый год гибнут. И немало. Ты уверен, что врать мне — правильная позиция, м, мальчик? Ты знал, что я учитель по обмену? Из Кенсвиля. Состою в клане Велтешафт. В моей среде обитания есть и аристократы. Я и сама в трех шагах до титула. Тебе не кажется, что выбор очевиден?
Развожу руками.
— Искренне не понимаю интереса к своей персоне.
— Да что ты? Без дара расправился с тремя идиотами и одной девкой. На следующий день убил одаренного старшекурсника и ранил еще одного тупоголового силача. Это как минимум заслуживает внимания. Действуешь грубо, но я тебя понимаю. Сколько лет ты выжидал? Три года прикидывался неудачником, да? Это впечатляет. Даже я не заметила… Вот только, что случилось, что ты стал действовать именно сейчас? В этом замешан заместитель директора? Его выходки? Чего он добивается? Или к этому причастен кто-то… другой? Может Новусы? Я хочу знать, что это за игра.
— И почему я должен отвечать хоть на один из этих вопросов?
— Ну, потому что я поставила тебя перед выбором.
Недолгая пауза. Смотрю в глаза Элеоноре, на камеру в жвачке, снова в глаза.
— Понятно.
— Умничка, Константин. Заместитель директора знает, что я отрубила камеру наедине с тобой. Но мне он ничего не сделает. А вот тебе… Ну так что? Побежишь докладывать ему? Или мы… договоримся?
Элеонора тянет вниз замочек молнии. Теперь я вижу кружева ажурного лифчика, обхватывающие сочные груди третьего размера.
— Делай выбор, Константин. И не ошибись. Кого ты хочешь больше огорчить? Меня, члена правящего клана Вальтов и почти аристократку. Или его? Заместителя директора вшивой Исталской школы идиотов?
Глава 7. Значимость пешки
Вот она — жизнь при дворе.
Молчу, смотрю в глаза Элеоноре. Очень хочется перевести взгляд на красивую грудь, но я перебарываю это желание. Одно движение глазами и она поймет, чего я стою. А если уж говорить честно, то я не настолько наивен и не верю, что такая важная особа снизойдёт до секса с беляком.
Хмыкаю про себя. По крайней мере сейчас не снизойдёт. А там как получится. Может это я буду перед ней ширинку расстегивать.
А что касается ее принудительного предложения «сотрудничества», то я знаю эту «школу». Проходил. Один из первых уроков Магистра: если кажется, что нет выбора — подумай. Кто-то хочет, чтобы ты так считал. И он тебе не друг.
Жую зубочистку. Думаю. Не спешу с ответом. Молчаливое противостояние продолжается. Элеонора стоически выдерживает мой взгляд и тишину — только улыбается.
Можно, конечно, поиграть на два фронта. Но, во-первых, это непросто. Особенно без знаний о мире и правилах игры. Во-вторых, мой, так называемый, теневой авторитет упадет навсегда. Двойные агенты очень редко заканчивают хорошо.
— У меня встречное предложение, — наконец говорю я.
— Не переоценивай свою значимость, — застегивает молнию Элеонора, пряча свой шикарный бюст. — Да, сейчас ты привлек внимание. Но так происходит с каждым, кто хоть как-то выделяется. Если ты сейчас ошибешься, то тебя просто спишут со счетов.
Я кладу ладонь на лицо. Эту улыбку нужно скрыть.
— Ты чего?
— Учитель, давайте мы сделаем вид, что этого разговора не было. И да, я буду вам помогать по мере сил, если это не противоречит моим… договоренностям с директором.
На самом деле с Георгием я ни о чем толком не договорился. Но Элеоноре об этом знать не положено.
— Не говори ерунды, — фыркает Элеонора. — Нейтралитет держать не получится.
— Думаете, вы поставили меня перед выбором? Ошибаетесь. Это вы выбираете. Либо мы сотрудничаем в рамках… особых приличий. Либо вы делаете меня своей хм… неблагонадёжной фигурой. Возможно, сейчас вы не видите во мне угрозы. Но… представьте, что будет, если это когда-нибудь изменится?
Беру мимику под контроль, убираю ладонь с лица, продолжаю:
— Я не собираюсь играть с тобой в эти игры на два фронта, — перехожу я на «ты», и Элеонора щурится. — Мой разговор с директором тебя не касается. Но могу сказать, что мы ни о чем конкретном не договорились. А что он от меня хотел, ты и так прекрасно знаешь. Ну, так что? Что ты выбираешь? Кем хочешь меня видеть? Потенциально слабым врагом или потенциально сильным союзником?
