Одновременно со всеми этими заботами пришлось переписывать устав танковых войск. Хоть я и не был танкистом в той жизни, но читать устав приходилось, вот и подгонял его под нынешние условия. Проще всего было с уставом для механизированных дивизий, я просто взял устав для мотострелков и адаптировал его к местным условиям, обойдясь минимумом изменений. Также влез и к разведывательной эскадрилье, настояв на переход с трех самолетов в звене на два. К сожалению, во всей авиации внести изменения не смогу, но у себя сделал, а там, глядишь, может, и авиационное начальство поступит так же намного раньше, хотя, учитывая, что там творилось, это еще вопрос [22].
В сам устав лезть не стал, а то еще наломаю дров, все же я не летчик, а потому и не стал ничего менять, кроме перехода со звена на пару.
Еще в декабре порадовали ракетчики, вернее разработчики ракетного оружия, они сделали наконец нормально работающие пусковые, которые установили на два типа шасси. Первое – на тяжелый трехосный шеститонный грузовик. Он имел легкобронированную кабину с бронезаслонками, которые опускались на стекла во время залпа установки. Вторым шасси стало гусеничное, на базе Т-50, где вместо башни установили пусковой блок. В отличие от колесного, этот вариант имел поворотный пусковой блок.
Вот так и прошел 1938 год. Даже если меня сейчас уберут, то по крайней мере у нас уже есть отличная для этого времени техника, да и заводов стало больше, во всяком случае автомобильных, а это тоже не мало значит, учитывая предстоящую войну.
Новый год мы праздновали в узком семейном кругу, а в следующем году события понеслись вскачь. Разумеется, сначала был конфликт на Халхин-Голе, и хоть я непосредственно в нем задействован не был, но частично поучаствовать пришлось.
К началу конфликта 1-й и 2-й мехкорпуса были полностью сформированы и проходили интенсивное обучение, за которым я следил лично. Этот конфликт был превосходным местом для прохождения боевой практики только что сформированных мехкорпусов. Правда, пришлось немного изменить состав вооружения: средним и тяжелым танкам, а также штурмовым самоходкам там делать было нечего. Кроме того, что незачем было светить их раньше времени, так и японские танки были на уровне наших Т-26 и БТ, даже наш новый Т-50 превосходил их в бронировании. За это время было выпущено около трех сотен Т-50, и, зная о предстоящем конфликте, я смог их придержать от отправки в войска. А сейчас танкисты обоих мехкорпусов получали их для участия в начавшемся конфликте.
Вот с колесной бронетехникой все было в норме: четыре завода вышли на полную мощность и вполне обеспечивали нужды армии в колесных бронетранспортерах. В этом конфликте, хотя командование мехкорпусов и допускало ошибки, проявили они тем не менее себя очень хорошо, а также и техника показала себя с самой лучшей стороны. В степях Монголии было где развернуться, и бойцы мехкорпуса наносили неожиданные и молниеносные удары по японцам. А что вы хотели? Ехать на машине – это вам не пешком идти, поэтому бойцы могли быстро перемещаться по степи, оказываясь то тут, то там.
Отлично показали себя здесь самоходки поддержки пехоты СУ-76, она же «Голожопый Фердинанд». Легкая броня вполне защищала от винтовочного и пулеметного огня, а достаточно мощное 76-миллиметровое орудие позволяло с легкостью бороться как с немногочисленными японскими танками, так и с японской пехотой, попутно подавляя полевые огневые точки, поскольку мощность снаряда это вполне позволяла. Вполне проходимые для колесной техники монгольские степи позволяли делать глубокие рейды. Когда на японцев, не имевших противотанковых средств или имевших их в минимальном количестве, накатывалась волна бронированных машин, которым не страшна ружейная стрельба, при этом вооруженных пулеметами, в том числе и крупнокалиберными, то им оставалось или погибнуть, или сдаться.
В результате среди новых Т-50 безвозвратных потерь практически не было, если не считать шесть сгоревших танков из двухсот. А вот бронетранспортерам повезло не так сильно. Их броню кроме любого орудия мог пробить и крупнокалиберный пулемет, потому потери среди них были достаточно большими, из семи сотен машин были уничтожены более сотни, и еще почти три сотни машин получили повреждения различной степени тяжести, но все они были ремонтопригодны. В целом же вся новая техника показала себя с самой лучшей стороны, хотя, конечно, были и огрехи, которые тщательно протоколировались для их последующего устранения в новых машинах. Вся техника так и осталась на Дальнем Востоке, а в мехкорпуса поступала новая, к концу года они получили все, что должны были, и их вооружение достигло штата.
2 августа 1939 года, Кремль, Москва
Вызов к Сталину стал для меня неожиданностью, вроде никаких проблем или дел в последнее время не было. Именно поэтому я терялся в догадках, зачем понадобился вождю. На Дальнем Востоке мехкорпуса показали себя с самой лучшей стороны, несмотря на допущенные ошибки. Сам состав уже полностью сформирован, а вся техника будет поставлена еще до конца года. С третьим и четвертым мехкорпусами тоже все хорошо, инфраструктура построена, личный состав тоже полностью сформирован и начаты поставки техники, по крайней мере треть уже точно есть, и обучение идет полным ходом, а пока подготавливаются еще два мехкорпуса, они будут формироваться в Смоленске и Николаеве. Вот поэтому я и терялся в догадках, зачем понадобился в Кремле.
– Здравия желаю, товарищ Сталин.
– Здравствуйте, товарищ Павлов, проходите, садитесь.
Я сел за стол, в то время как Сталин, держа в руках свою знаменитую трубку, неторопливо прошел от стола к окну.
– Товарищ Павлов, как вы считаете, что сейчас намеревается делать Германия?
Вопрос Сталина меня огорошил: я не аналитик и не советник, хотя в своем предыдущем разговоре со Сталиным два года назад предрекал начало большой войны в Европе.
– Трудно сказать, товарищ Сталин. То, что Гитлер ведет агрессивную политику и жаждет реванша за поражение Германии в Империалистической войне, ясно всем здравомыслящим людям, но тут многое зависит от позиции Франции и Англии. Вот только то, что они позволили Германии, вопреки условиям Версальского договора, возродить армию, говорит о многом. Тем более Мюнхенский сговор… Они вполне могли этого не допустить, их совокупной военной мощи вполне хватает. Но они этого не сделали, спрашивается, почему? Почему они не одернули Гитлера и позволили ему не только возродить армию, но и присоединить к себе Австрию и Судеты?
Лично я считаю, что они хотят повторить Империалистическую войну, но несколько по другому сценарию. Позволить Германии окрепнуть, возродить свою армию и затем натравить на нас. Дать немцам хорошо увязнуть у нас, при этом достаточно сильно ослабив как Германию, так и нас, а затем нанести немцам удар в спину. Германия снова повержена, да и нам они смогут диктовать свою волю. Правда, на данный момент у Германии нет с нами общей границы, как это было в Империалистическую, но это не проблема. Думаю, что не позже следующего года Германия нападет на Польшу, а возможно, что и раньше.
– А как же договор о взаимной помощи между Польшей и Францией?
– Обещать не значит жениться. Ну объявит Франция войну Германии, и что? Ведь объявить войну и начать войну – это совершенно разные вещи. Пока Франция проведет мобилизацию, пока подготовится, Гитлер уже и Польшу завоюет, а потом французы просто разведут руками ну не успели мы, торопились, поспешали, но опоздали.
– А если мы, к примеру, поможем Польше?
– А зачем? Нет, помочь можем, тогда немцы не смогут их захватить. Можно даже не доводить до прямого начала военных действий, а открыто заявить, что в случае, если Германия нападет на Польшу, то мы немедленно выдвинемся полякам на помощь. Хоть паны нас и не любят, но в данной ситуации помощь примут. Вот только кажется мне, что этим мы себе хуже сделаем.
