Кресты нам вручали в тренировочном лагере, в Сибири. Построили тучу народу, и монарх сам лично при ехал и вручил нам награды. От той встречи осталась групповая фотография — я и монарх или монарх и я. И была ещё одна приятная награда. Британия — это сословное общество и выпало мне стать рыцарем и теперь обращаться ко мне надо с добавлением короткого слова сэр. И теперь, когда первый лейтенант Кристмас появляется в офицерском клубе никто не может ему сказать. Здесь только для благородных. Почетно быть офицером, но дорого. Хоть сейчас и денежное довольствие увеличили, но траты всё равно огромные. Спасает меня только то, что призовые выплатили сразу и подарок от монарха в десять тысяч фунтов выдали не задерживая. Но посещать мне офицерский бар некогда. Во-первых, я ведь командир взвода. Взвод состоит из трех секций по два танка это шесть танков и это у нас на минутку почти полсотни человек личного состава и каждый из этой полусотни мечтает попасть за забор учебного лагеря к выпивке и женщинам. И если рядовых ещё можно как-то прив5ести в чувство, то с офицерами командирами танков всё не так и просто. За каждым нужен глаз да глаз. Танков ещё нет и потому экипажи у меня вырабатывают слаженность и привычку работать командно. И это не так и просто.
Я применил педагогический прием из будущего. Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. танков было мало и в училищах вырабатывали чувство локтя приемом «пешим по танковому». Экипаж строился в том порядке, в котором был в танке и везде маршировал в таком порядке. Правда этот прием пришлось модернизировать под местные обстоятельства. Танковый экипаж состоит из восьми — девяти человек и все находиться в одном боевом отделении. Но само боевое отделение делит пополам вал двигателя. И теперь мой взвод везде передвигается следующим порядком. Танковые экипажи строятся — первая пара водитель и командир, затем следующий ряд — два человека наводчик и заряжающий и вторая пара наводчик и заряжающий, следующий ряд — два помощника водителя и замыкающий — член экипажа обороняющий танк с кормы. И посредине этого строя бревно, которое проходит именно прямо через строй. Так я приучаю экипаж к разделению боевого отделения пополам. Сначала окружающие воспринимали наш строй со смехом. Затем переняли опыт и роты стали похожи. Прием реально сплачивал экипажи. Теперь каждый был заинтересован, чтобы в строю стояли все — таскать бревно было тяжело и когда находился умник и терялся в самоволку, то бревно надо было нести в усеченном составе и самоволки прекратились. Товарищи разъяснили любителям женщин и пива, что никто не будет таскать бревно, когда некоторые умники развлекаются. Синяки прошли быстро и теперь никто не покидал расположение. Так приемы из будущего помогали мне в этом времени. Секретность нового оружия была уже потеряна, но режим секретности в учебном лагере не отменяли. Вот на ниве поддержания секретности я снова и отличился.
Утреннее построение не отличалось от других утренних построений, если бы рядом с командующим утренним построением не стоял незнакомый мужчина в штатском костюме — тройке.
Оказалось, к нам приехал корреспондент местной газеты из Манчестера. И теперь этот журналист будет целый день с нами, чтобы написать патриотическую статью. В Британии сильны были патриотические настроения и было достаточно добровольцев. Но военное ведомство шло по пути — кашу маслом не испортишь. Слишком много добровольцев не бывает. И в частях на линии соприкосновения с германскими войсками и в тренировочных лагерях журналисты из местных газет были очень частыми гостями и такие статьи не были чем-то необычным.
Манчестер там или Лондон или Бристоль для меня это были просто названия. Сам Кристмас был издалека с границы Англии и Шотландии. И больше разбирался в баранах и овцах, чем в журналистике. Мне тоже не пришлось сталкиваться с газетчиками, и я так же, как и все стоял и слушал выступление газетчика и патриотизме, и победе над Германией. Проходное мероприятие. Вот утреннее построение закончено и роты пошли по местам занятий. Газетчик отправился в штаб. Обычное дело пить виски и наводить знакомства с начальством. Сразу скажу никаких подозрений у меня не было. Совсем никаких. Обычный британский газетчик как я его себе представлял. Дошли до полигона и взвод приступил к отработке порядка движения в предбоевых порядках и боевых порядках при прорыве линии заграждений и боевого порядка при столкновении с немецкими танками. И если первые два упражнения не вызывали споров. То тренировки по столкновениям с другими вражескими танками вызывали резкое неприятие других офицеров командиров танков и секций, доводы у них были просто «железные» — немцы не смогут изготовить танки у немцев нет ресурсов. На мое предвидение, что немцы смогут изготовить танки и не хуже британских находились возражения. У немцев нет ресурсов и есть второй фронт с Россией. На что я опять заявлял ересь по мнению всех — в 1917 году в России будет революция и у немцев будет масса ресурсов и будет возможность маневрировать войсками. Мен не понимали и считали, что я очень сильно ошибаюсь. От обвинений в восхвалении немецкой армии меня спасали кресты и вновь полученное благородное состояние. Но вернемся к нашему журналисту. На перерыве — ко мне подошел один из рядовых и путаясь в словах сообщил — таких газетчиков не бывает. Доклад рядового был непонятный, и окружающие подняли его на смех. Пришлось прервать веселье и приказать докладывать ясно и подробно. Доклад рядового помощника водителя «самки» из третьей секции был следующий. Сам рядовой из Манчестера и проработал наборщиков в газетах Манчестера наш рядовой всю свою жизнь и знает всех журналистов во всех трех газетах Манчестера. Такого журналиста там не было. Этот человек, который представлен журналистом, работал в портовом пабе и пропал перед объявлением войны. Отобрав из рядовых взвода десяток человек. Я забрал грузовик из обслуги полигона и отправился в тренировочный лагерь в штаб. Германская разведка могла использовать прикрытие в виде корреспондента газеты для проведения диверсий. И я решил проявить бдительность. Грузовик сейчас и грузовик в будущем — это конечно разные вещи. Но скорость передвижения всё равно выше, чем пешком. Именно скорость помогла нам. В лагерь мы приехали и сразу я отправился в штаб — дежурного не было, и я отправился в комнату для совещаний. Там я всех и нашел. Вдоль стены лежали рядком — несколько офицеров штаба и дежурный. Их расстреляли из пистолета с глушителем. Выстрелов никто не слышал. Хотя у штаба и находилось несколько рядовых. Сейф взломан и з сейфа похищены документы. Там пришли документы по танку Марк 2. Заводского инженера нигде не было и логично было предположить его похитили. Опять возникла трудность с принятием решений. Кто будет преследовать и разыскивать этого газетчика и похищенного инженера и документы из сейфа. Я устал слушать рассуждения о том, кому докладывать и как поступить и приказал своему экипажу заводить грузовик и отправился в погоню. На КПП тренировочного лагеря сообщили — газетчик на автомобиле с одним пассажиром выехал в сторону к побережью. Дорога к морскому побережью здесь одна, ехать долго и вряд ли этот немецкий шпион рассчитывает уехать вот так спокойно через половину Британии и как он будет координировать свой побег с людьми на морском берегу. Нет здесь что-то другое, и мы поехали дальше. Мне в голову приходил только один вариант — шпион собирается улететь из Британии на самолете. Это опять были стереотипы из будущего. И мы почти проехали мимо, когда я наконец сообразил, что именно я вижу над лесом. Над верхушками деревьев возвышалось колбасообразное тело дирижабля. Я закричал и остановил грузовик. Выгрузились и построились. Нас девять человек и у нас три пулемета Льюиса. Для подавления огневой мощью одного шпиона так это много. Вот только сейчас нам надо захватить или уничтожить дирижабль. Дирижабль — это управляемый аэростат, и он вполне может забрать нашего шпиона с добычей и доставить на базу в захваченную немцами Бельгию. И вооружение на этом дирижабле более мощное, чем у нас и экипаж поболее чем десять человек. Ехать за подмогой, поздно ребята явно заводят двигатели и собираются покинуть Британию. Делю свой отряд на три группы и пошли бегом к тому месту, где находиться посадочная площадка этого самого дирижабля. Мы бы никогда не прорвались, но получилось — немцы снимали посты, и мы шли по следу снимаемого охранения. Так и вышли к посадочной площадке. Немецкое охранение построилось для посадки в пассажирское отделение дирижабля. Мы же, запыхавшись тормознули на опушке леса, который окаймлял эту самую площадку. И слегка отдышавшись три ручных пулемета открыли огонь по немцам, которые садились на дирижабль и затем перенесли огонь на сам дирижабль. Немцы из бортовых пулеметов открыли ответный огонь и пули стали стричь ветки деревьев над нашими головами. Пристрелялись немцы быстро и пришлось менять позиции. Воспользовавшись заминкой с обстрелом, немцы закончили посадку своих солдат и стали поднимать дирижабль в небо…
