– Тебе не страшно? Хоть иногда? – внезапно спросил не то, что собирался, а то, что было на душе.
– Всадниц отучают бояться.
– А дети? Как всадницы воспитывают детей?! – задал еще один вопрос из любопытства, а не из необходимости.
– В лучшем случае – кормят приносимых младенцев до полугода. Догадался?.. – в ответку достался мне тоскливый вопрос.
– Ты ровесница Сомова. Вы не могли не встречаться.
– Встречались. И что?..
Мне надо было выговориться. Выговориться в том, что не поймут ни жены, ни Беренгольц, ни Воронин, ни Кудымов…
– Представь: ты оживаешь и живешь с чистого листа. Вокруг тебя роятся какие-то интриги… а ты их не понимаешь. Но есть еще одно: ощущая свою чуждость, ты раз за разом натыкаешься на нестыковки. И однажды… однажды ты прозреваешь. Не потому, что ты такой умный, умом я и сейчас не отличаюсь, одна надежда – империя переживала правителей похуже меня. Скажу сразу: я не проницательный и не наблюдательный. Я просто тот самый придурок, на котором все сошлось. Ты их так сильно ненавидела?
– А кого и за что мне было любить? Смешной ты такой… Я не любила навязанного мужа, от которого родила детей, но со временем научилась его уважать. Он тоже меня не любил, но в мире есть вещи поважнее эфемерных чувств. Вместе мы были силой… силой, которую легко смогли сломать поодиночке… Однажды я вернулась, а его нет… совсем нет… Сначала мне всё стало неважно. Но… они просчитались – я же Шелехова! Меня ведь тоже почти не учили, это Трофим по вечерам вдалбливал мне в голову простые истины, а я еще на него злилась! Боже! Как я на него злилась!.. Всё на свете вернула бы сейчас за один разговор с ним! И как ты на него похож! Словно возвращаюсь на пятьдесят лет назад! Но ты – не он.
– Но ведь это ты все замутила?
– Трофим считал, что империя слишком зависима от всадниц и кланов. И, будучи клановым до мозга костей, также считал, что мы можем и должны извлечь из этого выгоду. Возможно он всего лишь умствовал вечерами, когда нечем заняться… По крайней мере никаких шагов для исполнения своих мечт он не предпринимал, удовлетворившись вернутым контролем за кланом. – Мне изливали душу, а я, задрюченный протокольной службой, постоянно слышал ошибки речи, от которых меня неоднократно предостерегали. Деформация восприятия! – Ему было всего сорок, когда он умер… всего сорок. Мне сказали – внезапная остановка сердца. Сказали: такое бывает!!! А сами радовались… Еще бы им не радоваться!!! Он не я, десять лет гнул свою линию… А стоило мне только выйти из депрессии, как меня послали на окно… на сто десятое моё окно! И как обычно: «некем заменить», «только ты!» Я, дура, повелась, но всадники мозги очень хорошо прочищают, хотя пришлось еще выходить целых семнадцать раз, пока набрала нужный вес.
– И тогда ты вышла на Мехтель.
– С чего ты взял?
– Книжка с картинками, – показал ей тонкий переплет, утащенный из бывшего Аркашиного, а теперь Наткиного особняка. Сворованной книгу я не считал – в конце концов это мне, а не Натке подарили дом со всем его содержимым и с библиотекой в том числе! Кроме некоторых мыслей книга была ценна редким снимком: Ирина Шелехова и Ольга Мехтель в обнимку за одним столом. И, разумеется, Младший увидел у меня на столе совсем другой фолиант!
– Тираж пятьсот экземпляров. Четыреста девяносто девять я и мои люди нашли и уничтожили. Просто ради интереса – где был пятисотый?
– В библиотеке Скоблева.
– Он что, еще и читать умеет?! – саркастически поинтересовалась бабуля, – Лично я считала, что он хорош в другом!
– Ввиду одного с ним пола не могу оценить его главного достоинства, полагаюсь исключительно на чужие отзывы. Говорят, неплох.
– Зачем эта встреча? – в итоге все-таки насторожилась Шелехова, – Тебе так надо было услышать все из первых уст? Изволь! Кланы богаты, но кровью платят за их богатство всадницы, а наживаются на этом, как я тебе уже говорила как-то, совсем другие люди. И однажды… однажды ты задумываешься: если ты – основа их процветания, то почему ты, – именно ты! – несешь эту ношу?!!
– Потому что можешь?.. Потому что именно за эти качества вам когда-то выдали все ваши богатства?.. Потому что твои предки когда-то заключили договор?.. – предположил я.
– Предки не имели права решать за всех потомков! – отрезала Ирина Николаевна – Но мне даже интересно: что ты хочешь инкриминировать мне этим снимком?
– Мехтель не могли провернуть свой гамбит в одиночку. Понимаешь, Рюриковичи ведь тоже не лыком шиты, на сладкие речи вестись не приучены. Но кто-то внушил Вере Петровне, что она может и достойна. К сожалению, при ее очередности на престол присмотр за ней был меньше, все внимание сосредоточилось на других кандидатках. И этот кто-то, кто подтолкнул ее на все действия, слишком умело сыграл на всех струнах обиженной души. И это были не Мехтель.
– И что теперь ты будешь делать с этим знанием, мальчик – «почти император»? Зная, что ничем навредить мне ты не можешь?
– Ты постаралась – установка вбита намертво, я никак не могу навредить клану Шелеховых, – впервые с начала разговора поднял на нее глаза, – Но всё дело в точности формулировок. Какой учебник ни возьми: клан – это сообщество людей, объединенных вокруг одной генетической линии, вершиной которой являются всадницы, противостоящие врагу человеческому. Это самая суть, все ненужные подробности я отбросил. Еще короче: клан – это всадницы, сражающиеся с тварями и все нагромождение структур вокруг них.
– В точку!
– Как приятно, что даже ты это подтверждаешь… Неделю назад я подписал указ о расторжении государственного договора с последним действующим кланом и окончательном роспуске его всадниц. В общеизвестном понимании Шелеховы – больше не клан.
Шелеховский ментал-гипноз волной обрушился на мою голову, но я уже был не тот мальчик Миша, что попался ей четыре года назад. Теперь я знал. И умел.
Остро заточенный нож вонзился в грудь адмирала Погибель.
– Ты перехитрила сама себя – с твоей смертью не останется никого, кто обладает твоими знаниями. Я не знаю – каково это видеть, как умирают твои дети. Я до сих пор не понимаю, как можно хладнокровно сводить свою дочь с партнером, ожидая нужного потомка. Вот он я. Ты счастлива?
– Да… – в последний раз улыбнувшись, прохрипела Ирина Николаевна, заваливаясь за спинку скамейки.
Снег плакал под ногами: скрип-скрип, скрип-скрип…
Забавно…
Я ненавидел кланы и клан Шелеховых в особенности. Но был еще один человек, ненавидевший все это едва ли не больше, чем я. И кто?.. Ирина Николаевна Шелехова, прямой потомок первого Шелехова…
Способности Шелеховых никуда не делись. Остались записи, остались носители. Но через некоторое время Руслана со своими бойцами наведается и в это гнездо. Мне обещана жизнь маленького Михаила Михайловича. После Лешки никто ведь не удивится, что Лось подбирает приемышей?..
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Я шел к машине и все еще ненавидел Шелеховых: ведь это они сделали меня таким.
Глава 14. Эпилог
– Сделай мне подарок на Рождество: не езди завтра к Светке! – сквозь зевок попросила ночью Ната.
Вообще-то мне так и так следовало наведаться в Подмосковье, чтобы понять, как обустроился там мой полк, а заодно раздать плюшки и пендели. Квадрат – умница, но за ним тоже следовало время от времени приглядывать, к тому же неплохо было поговорить с Ван-Димычем, Сашком, Антоном, Максом. Особенно с последним – осознав себя единственной любимой сестрой правителя, Вика что-то не спешила сочетаться браком с отцом своего будущего ребенка и основное – съезжать жить к нему. Я, как мог, ее уговаривал, но пока наши дискуссии замерли на неопределенной ноте.
– Хорошо! – отозвался я на просьбу. Что стоит сделать человеку приятное, если мне это ничего не стоит?
– Забавно… – прошептала уже проваливающаяся в сон Натали, – Мне навязывали правление империей… но, оказывается, управлять управляющим гораздо приятнее…
