И ещё мне сразу стало понятно: нужно убираться из этого «садика»! Пусть микроскопический, но военный объект рано или поздно проверят, а мы тут и так провели столько времени! Правда, как я и сказал, сразу убраться не удалось…
— Мой друг, Алессо, хвалю небо за счастье лицезреть тебя на пороге своей скромной обители!
— Уважаемый мастер Фариз, ваша честь, воспитание, великие знания, великодушие и скромность в очередной раз заставляют меня смиренно убедиться в собственной совершенной ничтожности… — Я низко поклонился, скидывая с головы капюшон своего ученического плаща.
Потрёпанная ткань, пережившая два года интенсивной эксплуатации, включая функции полотенца, халата, платья для эльфийки и даже тряпки для оттирания давленых личинок, немного потеряла цвет, но, как оказалось, для людей знающих была однозначным символом, недаром я настоял, чтобы мы взяли эти лоскуты с собой, и даже сшил их обратно в одежду. На самом деле наши эльфийские шмотки «криэйт бай кусты» были ещё более ярким знаком, и надо сказать, что нарваться на караван горцев по эту сторону горного хребта перед спуском в пустыню оказалось великой удачей. Кто другой кроме «дыких, гордых дэтэй высот» (читай — купцы-контрабандисты) в тканях бы разбирался достаточно, чтобы немедленно пристукнуть носящих на себе целое состояние, и имён бы не спросил! О ценах на нетканые ткани я узнал сразу по прибытии в этот портовый город: на местном рынке ценились они неимоверно и продавались на самом «козырном» месте. Хорошо, что мне хватило мозгов нацепить наряд ученика, внешне мало отличающийся, на мой взгляд, от одежд большей части местных жителей что покроем, что цветом, что потрёпанностью. Однако отличающийся достаточно, чтобы нужные глаза заметили.
Дом-лавку Фариза я заметил бы и сам — стены характерно светились зелёным, пусть и куда более тускло, чем в Башне. Кроме «колокола», идентичного тому, что болтался в камне на моей шее, стены «лицензированного чудотворца и выдающегося учёного» могли «порадовать» коснувшегося не там где надо человека ожогами второй-третьей степени или ударом электричества. Впрочем, помимо «красоты», которой через несколько лет, скорее всего, настанет конец в связи с потерей главной «энергостанции» на тысячу километров окрест (потому что энергия «знаков» успешно утекала в пространство в виде того же не видимого немагами света), у «алхимика» были и более приземлённые ловушки вроде вмурованного в гребень ограды хрупкого острого стекла с ядом и настоящих, пусть и крайне примитивных контактных мин во дворике на основе прикопанных глиняных кувшинов. Надо сказать, ненадёжная минная закладка иногда срабатывала самопроизвольно, что хозяина совсем даже не расстраивало — наоборот, какая работа на образ «загадочного мудреца»! Риск однажды подорваться самому его ничуть не смущал — какие, право, мелочи…
Придя на рынок Джазир-лода, я испытал двойственное чувство: горцы на ломаном «башенном» заверили меня, что купцы понимают по-всякому, и в какой-то мере оказались правы. Странное ощущение — обращаешься к продавцу фруктов, а получаешь ответ от соседа через две лавки, продающего лечебные травы, да ещё и с похвалой: мол, редко услышишь благородный язык учёных мужей в таком чистом виде, к тому же так грамотно. В этом плане эльфов можно было поздравить: то ли выдуманный, то ли передранный у какого-то народа из старого мира «язык для короткоживущих магов» стал настоящим языком «благородной науки» — философы, алхимики и искатели философских камней, аптекари, книготорговцы и медикусы просто обязаны были знать сиё «ничьё» наречье. Полная аналогия с латынью в период Ренессанса в Европе на моей Земле. Язык-то стал, а вот видимые мне каменные носители заклинаний были настоящей редкостью: на всём рынке я насчитал примерно пятнадцать артефактов, из которых десять едва светились на последнем издыхании. На самом деле под видом «амулетов» продавалось гораздо больше чего, в том числе изделия из металла, вообще неспособные нести заряд энергии на своей поверхности, из чего можно было судить, в каком именно загоне сейчас находится магическое ремесло. С учётом того что Башня ежедневно вгоняла буквально в скалы энергии достаточно, чтобы подсветить многокилометровый «ученический тоннель», я бы сказал о искусственно организованном дефиците…
Фариз сам подошёл ко мне, когда я болтал у одной из лавок с аптекарем, то и дело поглядывая на красную ягоду, похожую на вишню, лежащую в центре композиции витрины на серебряном блюде с пол-локтя диаметром — «лекарство от семидесяти болезней», как мне её тут расхвалили. Такими эльфийскими рационными ягодами мы перед встречей с горцами питались две недели, так как вся другая, более «объёмная» еда закончилась, пока мы выбрались из Хребта Песков, а её остаток просто ссыпали в общий котёл каравана продавцов горного вина и уксуса, овечьих шкур, сухого овечьего же сыра и «лючший оружий на гора, знаешь, да?». По счастью, упёртых, как их бараны, овцеводов и виноделов в города тонкой линии обжитого побережья Южного Безбрежного океана, сплошь состоящего из султанатов, халифатов и всяческих эмиратов, попросту не пускали: город они воспринимали как дом одной большой семьи, и кровной мести на семь сотен лет за неуважение к традициям местные совсем не хотели. Простые такие ребята, по-своему честные — раз в палатках живут, значит, в походе, если попутчик преломил хлеб и честно впрягся в движение каравана — друг…
В общем, ягоды все сожрали, когда очередной колодец на пути оказался сухим, а теперь я рассматривал плод стоимостью втрое дороже блюда-подставки и гадал: хорошо или плохо, что ни одной не заначил? Из косвенных расспросов аптекаря, который витийствовал, но колоться не хотел категорически, получалось, что где-то в пустыне можно найти отдельно растущие кусты с такими ягодами и отдельные безумцы иногда приносят их. А учитывая, что ягода растёт на дереве…
Короче, сложилось чёткое впечатление, что если достать из-под полы продукт фито-инженерной технологии, то начнут спрашивать именно меня — с калёным железом и фатальным исходом, и никакая «латынь» не поможет.
Вот тут-то почтенный алхимик, маг и так далее ко мне и подошёл.
Фариз по местным меркам был состоятельным мужчиной, но главным, по его скромному мнению, состоянием была его репутация: все знали Фариза и шли к нему с проблемой от неизлечимой болезни до изгнания злого духа, с которым не справлялся местный жрец. Так что приглашение меня разделить трапезу получилось вполне в духе его чудачеств — типа бедный учёный, бродячий книжник и философ (под которого я невольно закосил) просто не может пройти мимо и не составить ему компанию за обедом, в процессе которого требуется обменяться… последними новостями мира науки, скажем так. Ну а в более приватной обстановке во мне признали коллегу… положим — неудачника: попёрся в горы искать Башню и ученичество и прошёл мимо, бывает. Горы большие, тем более теперь я мог рассказывать о кружении по перевалам и склонам часами — нагулялся вместе с Эль по самое не могу. Зато честный путешественник вполне мог наткнуться — совершенно случайно, разумеется! — на некую шмотку «из тех, что делают далеко на Севере, в неведомых землях» (цитата купцов с рынка).
Так что на следующий день один из нетканых плащей ушёл за десятую часть рыночной стоимости в руки алхимику, только покивавшему на неотмытые подозрительные бурые пятна. И мы расстались лучшими друзьями. Ну, как расстались. Я арендовал для нас с Эль недорогую комнату, купил местную одежду, за которую не прирежут прямо на улице, и распростился с горцами, в очередной раз ограбленными перекупщиками. Одежды, сделанные в форпосте, пришлось увязать в тюк из обычной ткани и засунуть куда подальше вместе с другой мешковатой увязкой, за содержимое которой могли «выпилить» весь несчастный городок или даже султанат.
Уходя же, мы (точнее, эльфийка под моим руководством) забрали черенки с каждого растения (которые, правда, без ручного эльфа, скорее всего, не приживутся, где ни посади). И вот уже второй месяц я каждый день выходил на рынок, как на работу, проходя «благородные» торговые точки и перебиваясь случайными заработками вроде распознания магии в амулетах: в отличие от «истинного» обученного в Башне Фариза я был типа фаната, собирающего крохи сведений самостоятельно. Здесь такое вполне было в порядке вещей. Алхимик уже год ждал корабля с новой порцией накопителей энергии, но не особо волновался: случались задержки и побольше, а я, разумеется, не стал его расстраивать своими знаниями — как и говорил, я не сторонник пыток и раскалённого железа. Я собирал и собирал сведения о новом для себя мире: географии, истории, местной политике и экономике — и пытался… подобрать себе место под солнцем. Себе и Эль…
— Дорогой друг, ты упоминал, что не можешь больше смотреть на барханы и голый камень и хотел бы увидеть земли, где чудесная погода дополняется не менее чудесным климатом? — После продолжительной, но совершенно пустой беседы по поводу трактата очередного «мудреца» (книжная лавка давала их под залог для прочтения — не всякому встречному, но людям с репутацией охотно) «Философия физиологии», над которым я в очередной раз конкретно проржался, старясь делать это не слишком яро, пошла содержательная часть беседы — очередной выверт местного неписаного этикета. — До меня дошли сведения, что купец Расул Алмода собирает экспедицию к Восточному Пределу: моряки визиря Ал-Джазир нашли новую гряду островов, и в состав миссии требуется человек знающий и образованный, способный помочь и в медицине, и в натуральной философии и раскрыть сокровищницу природных богатств и который может применить иные амулеты не вслепую. Возможно, нужно будет основать малую колонию. Разумеется, уважаемый Расул обеспечит перевоз того или тех, без кого нельзя обойтись.
