Поезд остановился, а по вокзалу разнеслось объявление, что стоянка всего 3 минуты.
— Ну да, только вот мы чуть было не разбили мечту моей мамы, Валентины, — улыбнулся я и обнял стариков. — Разберёмся. До встречи!
Взяв чемодан, заспешил к своему вагону. Уже перед входом меня окрикнул знакомый детский голос.
— Сережка! Сережка! Стой! — кричал мне Димка. Он бежал со всех ног с каким-то свертком в руках. — Успел... Анька... передала... чтоб не проголодался.
Это была небольшая железная тарелка в прозрачном целлофане. Через него просвечивались пирожки. Даже через пакет до меня доходил ароматный запах.
— Спасибо. Передай сестре, что мне жаль за вчерашнее, — сказал я и пожал мальцу руку.
— Ага. Только пакет не забудь постирать, пригодится. Там тебе письмо ещё.
Уже сидя за столиком боковушки, я решил отведать вкусностей. Мне казалось, что таких пирожков с картошкой я никогда не ел.
А письмо действительно было. На простом белом конверте, красивым почерком написано — «Спасибо и удачи, будущий авиатор!».
Глава 9
Курортный Белогорск в это время года полон отдыхающих. Июль в этой здравнице — самый посещаемый месяц. Санатории и пляжи переполнены. И в это же самое время в город съезжаются абитуриенты для поступления в лётное училище.
Набор в данное заведение, в моей «прошлой юности», был не большой. Белогорское перестало готовить лётчиков, поэтому и не пользовалось популярностью. Чаще всего могли не добрать народ и отправить сигнал по всей стране для желающих учиться в простом авиационном училище, бог его знает на кого. Как говорится, по объявлению добирали! Могли и мимо проходящего взять, лишь бы выполнить заказ по набору.
А вот в Союзе, Белогорское — это престижнейшее лётное училище, где готовят лëтчиков-истребителей. Многие подростки мечтают о поступлении сюда. Голубая кровь, белая кость, синегрудые, свистки — по-разному их называют. Интересно, какие прозвища у истребителей сейчас?
Территория перед КПП называют «Площадь авиаторов». Высокая стела с изображением космонавта слева и самолет Су-7 на постаменте справа разделены широкой дорогой, уходящей вглубь территории училища.
У ворот уже толпятся молодые ребята в гражданке, пытаясь построиться. Занимался их организацией в этом вопросе солдат с красными погонами и петлицами с эмблемой мотострелков. Форма х/б, то есть из хлопчатобумажной ткани, сапоги натерты так, что в них бриться можно, а верхняя пуговица воротника расстегнута.
На погонах красовались буквы СА и одна желтая полоска, то есть, лычка на каждом. Ремень с латунной бляхой начищен до блеска, а пилотка с красной звездой съехала на бок. Хотя, может так и было солдатиком задумано, чтобы показать свою крутость перед вчерашними школьниками и выпускниками ПТУ. Вот, какой он, товарищ ефрейтор!
— Ну че?! Уснул? Живее в строй! — крикнул мне ефрейтор. Видимо, ему необходимо, чтобы я бежал сломя голову.
Сильно ускоряться не стал, но и не тормозил. Нечего с первых минут наживать себе врагов! Ещё раз взглянул на смуглого, худого и курносого, с ямочкой на подбородке — ну совсем неприятного вида парниша.
— Так, все собрались? Я третий раз за вами сегодня выхожу. Достали, сосунки! Равнясь! Аттставить! По команде «Равняйсь!»...
Ну вот, я уже и забыл какого это подчиняться! Сперва взглянул на этого бойца злобно, мол — «ты как с капитаном, щенок, разговариваешь», но быстро опомнился. Сейчас я желторотик или «плафон». Так называют в Белогорском училище первый курс, на который еще только предстоит поступить.
— И обращаться, сыночки, товарищ ефрейтор, ясно? — подытожил солдат. Кто-то, как я, не повелся на этот выпад, за что были удостоены новой порции крика и неприятного запаха изо рта кричащего.
— Ладно, абитура сегодня начнется и пообщаемся. Налееево!
Центральная аллея мало чем отличалась от того, что помню я. Всё те же квадратные кусты, тротуары по обеим сторонам и мотивационные плакаты на столбах, а также портреты знаменитых выпускников училища.
Первый же перекрёсток и направо ведёт дорога к столовой. Не знаю, как сейчас обстоят дела, но, в моё время, после наряда по кухне, форма могла разить «приятными ароматами» в течение недели.
И вот он училищный плац! Место, где приводятся к присяге, курсантов «разводят» на занятия. Не путать с бандитским термином! А главное — вручение лейтенантских погон. В голове так и заиграли песни — «За что мы пьëм» и «Вот и всё».
— Столько героев, — кивнул в сторону бронзовых бюстов известных выпускников, мой сосед по строю. Рыжий парень с веснушками в сером костюме и небольшим чемоданом.
Фибровый, коричневого цвета, сделанный Ломоносовским промкомбинатом, цена 5 руб. 20 коп. Всё это было написано на огромной синей печати на ручке этого «изделия» для переноски вещей.
— А раньше было больше. Героев России ещё нет, — добавил я, вспомнив, что эти бюсты занимали весь периметр плаца. Сейчас они находятся по левую сторону от аллеи, ведущей в здание учебного корпуса.
— Как больше? Какой России героев? — поинтересовался рыжий, обратив внимание на мое странное замечание.
— Ну... в смысле, планировали поставить первых героев... Нестерова например. Ты ж знаешь, кем был Пётр Нестеров?
— Разговор убили! Мимо плаца только строевым ходят! Строевыыым марш! — скомандовал солдат, но его команду никто не принял во внимание. — Не слышу строевого!
— Уши прочисть! — выкрикнул кто-то из первой шеренги. Там шли самые рослые, но и это не стало поводом для нашего «старшего» умерить свой пыл.
— На местеее, стой! Напраааво! — строй нехотя повернулся лицом к плацу. Не самое удачное место выбрал для разборок солдат. Прямо на виду у всего училища. А сейчас как раз рабочий день. — Кто там тявкает, псы?
— Ты бы закрылся, ефрейтор. Нас как бы побольше будет, — вперед вышел рослый парень в морковной рубашке с закатанными рукавами. Скинув свой рюкзак, он подошел поближе к «старшему», слегка нависнув над ним.
— Здоровый? Я тебе ща в печеночку-то пробью, а после отбоя в каптерке переговорим. Там и посмотрим, кого больше. Встал в строй!
Светловолосый «рослый» взглянул на нас с укором, будто ждал какой-то поддержки со стороны. Сейчас был именно тот момент, когда в будущем коллективе могут появиться лидеры.
Из боковой двери, где находился штаб учебного полка вышли два офицера. Завидев это, я махнул головой в их сторону, показав рослому, что не время сейчас устраивать разборки. Парень обратил внимание на приближающихся и вернулся на свое место.
Казарма уже показалась на горизонте. Путь к ней пролегал через ещё один большой плац, с нанесённой разметкой для строевой подготовки, и спортивный городок в красно-белой раскраске.
Перекладины и брусья, скамьи для пресса и рукоходы, лопинги и гимнастические колеса, батут и площадка для отработки прыжков — занимайся сколько влезет!
Обычно, столпотворение здесь начиналось перед летним отпуском. Ещё бы! Домой надо ехать подкаченным, чтоб девчата на пляже только на тебя смотрели.
И, конечно, главный «аттракцион» лётчика — катапультный тренажер. Имитация кабины самолета Л-29 и кресла, закрепленного на высокой балке. Как раз сейчас и проходило занятие с курсантами в темно-синих летных комбинезонах.
— О, новых «плафончиков» подвезли, — сказал один из них, когда мы проходили позади строя.
— Удачи, мужики, — приветливо махнул рукой другой.
Хлопок и все наши взоры обратились к тренажеру. Кресло, с сидящим в нем курсантом, устремилось вверх по балке. Помню, что перегрузка могла возникать солидная в момент подъема. Нередко травмы случались.
Обучаемый скривил лицо от напряжения, но в процессе медленного снижения был похож на человека, очень долго ждавшего очередь в уборную и, наконец, сделавшего свои дела.
— Чë встали? Шевелите своими ластами, псы! — рыкнул ефрейтор, заметив, что строй не двигается.
— Подойдите сюда, товарищ собаковод! — прозвучал голос со стороны тренажера. Невысокий, квадратный, с гладкой лысиной офицер в оливковой рубашке и камуфлированных штанах помогал курсанту вылезать из кресла. — Я на тебя сейчас намордник натяну. За забором будешь псов гонять, а здесь люди, уяснил? — сказал он, когда ефрейтор подошел ближе.
