— Эй, на колокольне! Всё спокойно?
Вадик вздрогнул от неожиданности, полностью погружённый в созерцание природной красоты.
Кричащим оказался Аким, который, видимо, и должен был подменить Вадима, но совсем не спешил этого делать.
— Спокойно, — отозвался на его крик Вадик.
— Ааа, тады хорошо, а я пока в отхожее место схожу, — и Аким махнул рукой в сторону далеко стоящего от зданий обширного помещения. Вадим уже понял, о чём он. Туалет представлял собой прямоугольный невысокий сруб с дырками в полу. Был он мужским, но имелся и женский, он стоял чуть в стороне и казался намного меньше по размерам. И вонял он не так сильно, а может, это только показалось Вадиму. Он пожал плечами и остался и дальше стоять на страже. Постепенно стали просыпаться другие обитатели Пустыни.
Засуетились монахини, неспешно протопал к кузне кузнец Елизарий, или по-простому Елизар, вышел и отец Анисим.
— Эван ты где! Давай, слезай, на сегодня караул твой окончился.
Вадик пожал плечами и стал спускаться с колокольни вниз.
Глава 7
Чернила
— Ну что, Анисим, рассказывай о нашем отроке. Что вызнал, да что прознал? Стоит ли его чему учить или подкормить, да отправить на все четыре стороны?
— Прознал много, не знаю, хитёр ли отрок или точно память потерял, но счёт и грамоту он знает. Да грамоту непростую, как будто не кириллицу он знает, а латиницу или вообще, адскую смесь от обоих алфавитов.
Настоятель поморщился и отмахнулся.
— То католики его ересью замучили, везде ляхи гадят, да подгаживают, ничего, переучим.
— Да, это можно сделать легко. Много у Вадима всяких странностей и по письму и остальному, но вот счёт он знает, этого не отнять, любые суммы вычисляет и складывает, и отнимает, и делит, и умножает, того и я не ведаю, что он ведает!
— Да, не воин он, а купец, и отец его, вестимо, не посадский дворянин, а купец личный, — настоятель гневно повёл рукой, передвинув псалтырь на новое место.
— Так, може, оно и так, но вот стрелять с ручницы он сподобился, да ловко, с первого разу в дерево попал, а сабли и не ведает, да и топор в руках неумело держит, хоть и работать им умеет. А Елизар говорил, что никто с первого раза не только никуда не попадал, так и вообще боялся. Значит, держал он в руках огнестрел.
— Ну, тут его папаша так учил. На сложное обращал внимание, думал, простому он и сам научится, но, видимо, не сподобился.
— На всё воля Божья! — нейтрально отозвался отец Анисим, — ну, а что с отроком-то делать, к какому делу приучать?
— Давай к кузнецу, пусть ему помогает, раз понимание имеет, потом к Митрофану, что книгами ведает. Пусть он его учит, да пользу с того имеет, да и по лесу, что надо будет, тебе поможет. Опять же,в деревню сходить, на которую напали, посмотреть, что там есть. Ну, это чуть позже, пусть пыль уляжется.
— Понял я, Варфоломей, всё сделаю.
— Да, и научи его креститься и молитвы читать, а то противно смотреть, как отрок только вид делает, что молится. Мать у него, видно, литовка была, а то и полячка, всё, небось, пыталась его отучить от веры православной. Да не быть тому! Учи, Анисим!
— Так и я подумал, так и сделаю, всему научу: и молитвам, и остальному. Выйдет от парня польза. Выйдет.
Они оба перекрестились, и Анисим ушёл к себе.
* * *
Утро Вадима началось с похода к кузнецу.
— Ну, что, отрок, как там тебя звать, забыл я уже…
— Вадим, — вздохнул Вадик.
— Угу, Вадим, значится. Ну, тогда для начала перебери весь инструмент, да в кузне прибери, и жди меня. А то некогда мне, много работы разной, а я пока до настоятеля схожу.
Вадик пожал плечами и, взявшись за кучку прутьев, стянутых лыком, принялся выметать и убирать ненужный мусор. Все разбросанные железки разложил на места так, как он себе это представлял. Заготовки в одну сторону, готовые изделия — в другую. Весь валявшийся инструмент Вадим разложил у места работы кузнеца, да развесил по стенам, и стал ждать. К тому времени и кузнец вернулся.
— Бачу, ты всё правильно сделал, а хочешь, научу ковать?
— Если только ножи и тесаки, а то я безоружен. В подарок дадите?
— Эк, ты сразу, да в галоп зарядил, паря. Железо денег стоит, а у тебя за душой ничего и нет, гол, как сокол, а чтобы заработать, тебе долго ещё стоять возле меня, да помогать придётся.
— Ну, тогда и не надо, заработаю, так и куплю. Спасибо, не надо ничему учить! — Вадим повернулся и вышел из кузни. «Тоже мне, благодарная работа, лучше уж книжки перебирать, как-то спокойнее», — подумал он.
И позвоночник целее и руки не будут отваливаться, зрение, правда, будет портиться, но Бог миловал, очки Вадим не носил. Родители успели ему сделать микрохирургическую операцию на глаза, хватит от неё эффекта и здесь надолго. Может быть.
Провожаемый удивлённым взглядом кузнеца, Вадим направился искать отца Анисима. Хотелось спать и жрать. Завтрак оказался ни фига не сытным, так, похлёбка, да луковица к ней, даже хлеба не дали, ироды…
Чувствуется, что сосущее чувство голода будет его теперь постоянно преследовать. Надобно поучиться стрельбе из лука, а то он вовек себя тут не прокормит. Сдохнуть от голода — так себе перспектива, не радостная совсем. Но опасностей на самом деле оказалось гораздо больше.
Гражданская война не прибавляла уверенности в нынешнем будущем, а ещё мертвяки, путешествующие по непонятным маршрутам, и остальные опасности, вроде тех же волков или эпидемий. Короче, тихий ужас и смерть ровно посередине. Вадиму мучительно захотелось обратно в своё время, прочь от всего ужаса, что он здесь уже прочувствовал на себе. Это будет его целью! Ведь он же как-то попал сюда, а если был вход, то есть и выход. Надо обязательно о том узнать.
Пока он, неторопливо следуя из кузницы, обдумывал положение, в котором оказался, навстречу попался один монах, потом другой, и сразу отец Анисим.
— Тааак… Это откель ты идёшь, такой сумрачный?
— Из кузни.
— Ага, тебя уже отпустил Елизарий?
— Да, я у него убрал всю кузню, а он денег хочет за нож, который я мог бы выковать с его помощью. Дак у меня нет, а помощь за еду я не хочу ему оказывать. Не хочет за так учить, так тому и быти. У меня душа не лежит к железу, а тут ещё и заставляют. Не хочу!
— Эван, парень, ты какой своенравный. За еду работать он не хочет! Так и на все стороны тогда иди, раз так.
— Ну и пойду! — на Вадима накатило глупое состояние несогласия. Не нужны его знания и умения, как будто здесь каждый второй и читать, и писать умеет. Ну и ладно. Знали бы они, кто к ним попал, так берегли бы, как зеницу ока. А то, нашли ему дело — кузнецу помогать, с таким и каждый дурак справится, молоточком бить по раскалённой железяке, да мехами работать до изнеможения. Это пускай местные тренируются, а ему надо бы идти дальше, крупный город искать. А ещё у него остались металлические рубли, ещё российские, их можно и на деньги здешние обменять, а там видно будет.
— Ты осади, парень, уйдёшь, когда скажут, и когда сам захочешь, но не по-глупому. Не готов ты идти сейчас никуда в одиночку. То не токмо мне ведомо, но и всем в округе. И Агафья опять же на тебе, мы хотели её здесь оставить, но она не хочет, хочет с тобою идти, если ты уйдёшь. Говорила она о том тебе?
Белозёрцев вспомнил, что девчонка вечно крутилась у него под ногами, как только видела его, но он почти не разговаривал с ней. Некогда.
— Не говорила.
— Ну, мне говорила. Я тебя привёл сюда, я и отпущу, в ответе я за вас теперь обоих. Так и знал, что с кузнецом не получится, не тот ты, паря, человечишка для него. Ладно, пойдём с книжником нашим познакомлю. Он тебя к делу другому пристроит, к слабому, но нужному. Серафим его зовут, инок он, как и я, но отцом величать его не след тебе, в годах он моложе меня будет и не заслужил пока к себе такого обращения.
Вадим кивнул, тем проще будет общаться с иноком Серафимом, раз так.
