А дядю своего, князя Ставровского Константина Петровича, граф Кирилл очень уважал. Дядя вот уже много лет был главой Государственного Совета, с ним считался и прежний, и нынешний императоры. Да ещё дядя богат и умён. Вот и им, Кириллом, занимается, поручение ему дал. Конечно, сначала неловко было, как это чужую жену увести? А потом вроде ничего, даже влюбился.
Хотя многое пошло не так, например, к рождению дочки он совсем не был готов. Но, он же гвардейский офицер, он записал её на своё имя. Только вот что с ней делать теперь, когда у него невеста, не объяснишь же ей, что признал ребёнка от любовницы.
Кстати, что-то от Ирэн вообще ничего не слышно. Граф Балашов был удивлён, нет он даже был рад, что она его больше не беспокоит, потому что он устал от бесконечных слёз и скандалов, которые устраивали Ирэн в последнее время. Но, чтобы вот так вот раз и ни строчки?! Это на Ирэн совсем непохоже.
Да, у него не хватило смелости в лицо сообщить ей о своей помолвке с княжной Софьей Обуховой, но он же написал.
И матушка сказала, что всё с Ирэн нормально, она теперь живёт у своего отца в поместье. Матушка к ней в поместье сама лично отвезла и передала ребёнка. Тряслась по зиме, туда и обратно. Теперь обижается, что он, не может даже с ней поговорить.
Ну да. Не может. Завтра днём встреча с невестой, а сегодня он уже опаздывает навстречу с друзьями.
– Матушка, я побежал, – крикнул Кирилл, уже накинув зимник, чтобы успеть выскочить, пока матушка его не остановила.
Он будет кутить до утра. Что может быть лучше доброй попойки в офицерской компании…
Глава 11
Утром Ирина проснулась в прекрасном настроении. Пережитое вчера казалось ей плохим сном. Она с удовольствием вспоминала колоритную казачку-помещицу и вчерашнее обещание отца. С каким бы удовольствием она осталась дома и подсмотрела бы как отец будет заниматься с мальчиками. Вчера, стоило ей братьям об этом сказать, их глаза буквально засветились от счастья.
Надо бы, попросить Пелагею, чтобы напомнила Леониду Александровичу, а то мало ли, – думала Ирина, пока жевала кашу.
Сегодня с утра у неё была ещё одна радость, Ирина обратила внимание, что одежда Ирэн больше не обтягивает её как «барабан», а сидит, пусть пока немного плотно, но уже в некоторых местах есть «просветы».
Ну ещё бы, я так бегаю, плюс простуда, несколько дней на одних бульонах. Теперь бы ещё подтянуть мышцы немного.
Как человек из двадцать первого века Ирина верила в силу правильного питания и физических упражнений.
После завтрака Ирина приказала запрячь карету и поехала в Отраду, она помнила, что именно там должен быть деревщик, к которому даже помещик Картузов ездил.
Приехав в деревню, первым делом заглянула к старосте. Там Ирине обрадовались, как родной. Емеля стал рассказывать, что и сколько было приобретено, кому роздали, сколько осталось, где хранят. Ирина поняла, что никаких выводов из этой информации она сделать не может, ну не училась она сельскому хозяйству. Поэтому решила по-простому:
– Вот весна придёт, и посмотрим если все выживут, значит справедливо вёл дела, если не у всех, не обессудь, накажу.
– Да, бог с вами, Ирэн Леонидовна, да я же, я… по чести всё
Ирина зацепилась за слово «бог».
– Емеля, а я что-то запамятовала, а где храм-то у нас?
Емеля посмотрел странно, но ответил – Так нету храма, сгорел наш храм, уж лет пять назад, часовенка есть в Кротовке, туда и ездим по воскресениям.
Выяснилось, что храм был неподалёку от поместья, построенный ещё дедом матери Ирэны. Пять лет назад была очень свирепая зима, и кто-то в храме не уследил за огнём, а храм был деревянный, вот и сгорел весь дотла, и потом ещё неделю подойти не могли, всё горячее было. И настоятель и трое служек, все там и погорели.
Всё ждали, что барин новый храм начнёт строить взамен сгоревшего, но вот пять лет прошло, так пока и не дождались. Денег собрали, да и построили часовенку в Кротовке. А в Кротовке построили, потому как они больше денег дали.
Ирина только вздохнула и мысленно сделала себе пометочку, что вот и храм бы отстроить.
Пора уже ежедневником обзаводиться, а то скоро все идеи в голове перестанут умещаться.
***
Дом деревщика и прилегающая к нему лесопилка находились на другом конце деревни и Ирина, распрощавшись с Емелей, поехала туда.
– Открывай! – Ирина слушала как кучер уже в третий раз стучит по воротам и кричит. Решила сама вылезти из кареты и пойти посмотреть, что там такое.
– Вот, барыня, уж как стучал, кричал, никак не открывают, – кучер держал в кулаке шапку и показывал на высокие крепкие ворота.
Ирина подумала, что без деревщика она отсюда не уедет, и отправила кучера за Емелей. Староста он или как? Пусть найдёт ей этого мастера.
Сама осталась ждать, но стоять было холодно, и Ирина пошла вдоль забора, через несколько метров увидела небольшую открытую калитку, за которой была протоптана узкая тропинка, ведущая на лесопилку. Ирина, недолго думая, пошла по ней.
К лесопилке примыкало ещё одно строение, из которого раздавались какие-то звуки, либо кто-то пилил, либо строгал, но, главное не это, кто-то насвистывал песенку. Обычно так делает очень увлечённый своей работой человек. Ирина и сама, когда загоралась какой-то идеей и начинала её воплощение, тоже всегда что-то напевала и у каждой идеи была своя песенка.
Ирина толкнула дверь и вошла. За дальним от двери столом, возле небольшого окошка, сидел…белобрысый мальчишка и что-то вырезал при помощи кривого ножика. Мальчишка выглядел примерно лет на четырнадцать-пятнадцать, такой худой, высокий и нескладный. На столе перед мальчишкой стояли разные фигурки, птички, медведи зайцы.
Заметив Ирину, парнишка замолчал, на несколько секунд замерев, потом видно дошло, что в шубе, значит барыня, молча поклонился.
– Как зовут? – спросила Ирина, «включая баронессу»
– Тимоха, – неожиданно пробасил парнишка
Ого, – подумала Ирина, – точно больше четырнадцати, а вслух спросила, – где мастер?
– Спит он, – Тимоха явно не был болтуном
– А ты кто? – теряя терпение снова задала вопрос
– Это Тимоха, подмастерье, – сзади раздался голос старосты, – племянник мой, сирота, вот я его к делу-то и пристроил
– Тимоха, где Власич?
Тимоха кивнул куда-то в сторону дома. Оказалось, что Власич мужик работящий и деревщик хороший, но вот после смерти жены, запил, и уж если начнёт пить, то это недели на две. Потом приходит в себя и может несколько месяцев даже нормально работать. В деревне его жалеют и не гонят. Ждут пока протрезвеет.
Да, алкоголик делу не поможет, – мрачно подумала Ирина, – как я смогу на такого положиться. Даже, если он выйдет из запоя и сделает мне стетоскоп, надо же налаживать производство, одним стетоскопом точно не обойдётся, а на алкоголика надежды нет. Ирина понимала, что это болезнь, но в делах таких не терпела.
– А кто эти поделки делает? – спросила, показала на фигурки зверей и птиц на столе, за которым до её прихода си дел Тимоха. Фигурки были маленькие, на ладони уместятся, но так вырезаны, как будто живые.
Ответил староста, – Да баловство это, Тимоха вырезает, когда работы нет и детишкам дарит.
В голову Ирины пришла мысль, – а ведь парнишка-то талант, почему бы и нет, а то, что молодой, так это даже лучше, привычек вредных меньше.
Ирина достала из кармана шубки лист бумаги, на котором накануне нарисовала стетоскоп. Таким каким она помнила с детства. Трубочка сантиметров двадцать длиной с двумя воронками на обоих концах, одна воронка побольше, другая поменьше.
– Сможешь такой сделать? И чтобы посередине у него было отверстие, как у дудочки, чтобы воздух проходил с одного конца в другой.
Мальчишка хмыкнул, – сделаю. Чего там делать-то. Из какого дерева надо?
Этого Ирина не помнила, тот стетоскоп, который был у неё в детстве, был из пластмассы.
