миру. – Он повернулся к старосте. – Принимаю подмену. Бой до смерти.
Круг — это вам не ринг, здесь нет доброго рефери, который остановит бой за нарушение правил, или потому, что одному из бойцов разбили в кровь нос, как в общем-то и правил самих нет. Не даст судья время на отдых, от того, что время раунда вышло, потому как нет таких ограничений, проигравший не уйдет разочарованный, его унесут бездыханным, а победитель, в конце, не получит, радостно пританцовывая, пояс чемпиона, здесь его награда его же собственная жизнь.
Велемир вышел в начищенной кольчуге, в остроконечном шлеме к бармице которого был прикреплен рыжий, с белым кончиком, лисий хвост, знак его рода, со щитом — капелькой, и боевым топором в руках. Толпа молвила, что равных ему во владении таковым оружием не было. Так же на поясе два кинжала и меч в кожаных ножнах. Он потопал красным, намазанным жиром, блестящим сапогом, мороженный, перемешанный со снегом песок под ногами, словно проверив его на прочность и ехидно улыбнулся в предчувствии скорой победы.
Радость его понятна. Соперник, Перв, вышел босой, голый по пояс, и в одних только холщовых потрепанных, прожжённых в нескольких местах, серых штанах, в которых работал до этого в кузне, и которые не стал менять.
— Недосуг мне. — Улыбнулся он взволнованным происходящим Богумиру и дочери. — Мне еще косу сегодня сковать надо, тетка Фекла очень просила поспешить. Не пойму, зачем ей коса, когда еще травы нет? Но обещал, а раз слово молвил то и исполнить обязан.
— Ты бы хоть кольчугу одел, батюшка, Велемир воин опытный, десятником у князя служил. — Заволновалась Слава. — Охранись ради меня.
— И правда, Перв, что ты вышел, словно не на сечу смертную, а мимоходом к скоморохам на праздник заскочил. Может железо все же накинешь на плечи, да щит возьмешь. Я быстро до дому сбегаю, принесу. — Нахмурился Богумир, готовый сорваться в любой момент по просьбе кузнеца.
— Пустое. Велемир ваш — пацан супротив меня. Жаль его дурака, и в первую очередь, что сына — подлеца воспитал. Но то его выбор. Хочет помереть, пущай помирает. Не я его убью, а судьба, я всего лишь оружие в ее праведных руках. — Нахмурился Перв. — Не любо мне это, но выбора нет.
— Но ты же не воин отец, ты простой кузнец, убьет тебя тать. — На глазах Славуни выступили слезы.
— Пустое. — Махнул тот рукой, невозмутимо, привычно, крутанул мечем, изобразив восьмерку, и вошел под вздох толпы в смертный круг.
— Голый, вышел. Безумный. Глянь, а страху-то нет. — Загомонили, перешёптываясь люди. — Чего задумал? Да что он с одним мечем, бездоспешный, против Велемира сделает? Тот поединщик опытный, не одну сечу прошел и победил. Можно уже идти, и хворост на погребальный костер собирать. Не жилец кузнец на этом свете. Мара его уже ждет в своих владениях. Надо теперь нового кузнеца искать.
Любомир, подавив ехидную улыбку, вышел вперед, поднял величественно руку, привлекая внимание, и толпа мгновенно стихла, словно подавилась шепотом. Зловещую тишину разорвал голос старосты:
— По заветам предков! По воле богов, и во славу их! Для решения спора неразрешимого, тяжкого. Ради торжества правды единой! Бой смертный дозволяю, и пусть победит истина, а лжа, кровью и жизнью ее защитника в песок уйдет, погребальным дымом в небесах развеется. Поединщики готовы? — Его взгляд скользнул по лицам соперников, и те кивнули в ответ. — Приступайте, он махнул рукой и вышел из круга.
Перв как стоял на месте, опустив расслаблено меч в землю, так и остался. Велемир ударил оружием по щиту и кошачьим, мягким, скользящим шагом, присущим опытному воину, пошел на встречу.
— Готовься встретится с предками, кузнец. — Плюнул он словами, и ехидно улыбнулся. — Тебя, на том пути, скоро будет сопровождать щенок, которого ты вызвался защищать.
Перв не ответил, только вздохнул с сожалением и остался безучастно стоять на месте.
Топор взметнулся, словно собираясь расколоть полено, а не голову человека, и со свистом рухнул вниз. Что произошло никто не понял. Только Богумир догадался, что сделал Перв, тот не единожды оттачивал со своим учеником такой прием на тренировках. Но на сколько это произошло быстро, удивился даже он.
Качнувшись в сторону, с линии атаки, кузнец вскинул меч, одновременно отводя удар и перерубая рукоять оружия. Для остальных он все так же остался стоять безучастно на месте опустив клинок в землю, словно скучая, а топор соперника, оставив обрубок древка в руке, улетел далеко в сторону.
— Колдун! — Выдохнула вздрогнувшая толпа.
Глаза Велимира выкатились непониманием, и со страхом рассматривая руки. Он тряхнул головой, пытаясь прогнать морок, отбросил бесполезную палку и потянул из ножен меч.
— Тебе не поможет ворожба, грязный колдун. Ты не напугаешь своими фокусами истинного воина. — Слегка дрожащий голос портил впечатление от пытающегося создать вид решительности, прикрывшегося щитом ратника.
Перв не ответил, и даже не посмотрел на него, все так же продолжая безучастно стоять на месте.
— Ну что же ты. Давай. Покажи на что способен. — Попытался завести себя выкриком, грохнув мечем о щит Велимир. — Нападай! Или трусишь?!
— Ты так много говоришь, что я уже начал сомневаться: «На ристалище я, или у колодца сплетни баб слушаю?». — Наконец усмехнулся Перв подняв глаза. — Ты вызвал меня на «Божий суд», а пытаешься заболтать до смерти. Я даю тебе маленький шанс пожить подольше, а ты, дурак недоволен. Радоваться должен, дурашка. Зачем вообще все это затеял? Знал же, что твой сын виновен. Признай свою кривду, и обнимемся по-братски. Я не хочу тебя убивать. Люди поймут и не осудят.
— Плевать я хотел на всех. Я хочу увидеть, как прах убийцы моего сына развеют по ветру. — Сжал губы упрямством Велимир.
— Мне жаль, но ты этого не увидишь. Последний раз предлагаю, признай свою неправоту, и останешься жив. — Нахмурился кузнец.
— Нет. Не бывать тому. — Мотнул головой упрямый противник.
— Это твой выбор, но видят боги, я не хотел такого исхода. — Вздохнул кузнец.
Для зрителей ничего практически не произошло. Перв только слегка качнулся вправо. Богумир все понял и словно увидел, как тот сделал шаг нырнув под поднятый для атаки меч
