девицу с щупами системы манипулятора не догадался – «эрудит» бы почувствовал. В понимании арма сестры манипулятора вообще не могли обладать гадскими талантами. Ведь по женской линии они не передаются – об этом всякий знает.
Обратный путь к имению Малясы Дон проделал под непрерывное шипение Паксаи. Он добрался на автопилоте до виллы. На автопилоте сдал коней конюху. На автопилоте забрался в апартаменты гадин. Пока споласкивал физиономию, Паксая завалилась спать без вечернего туалета. А у него вдруг начисто пропал сон. И что с этим делать? Он подумал-подумал и придумал.
А на утро…
– Эта скотина неисправима! – шипела сестрица, выливая на голову братца кувшин холодной воды. – Не успел явиться, и сразу к этим.
ЭТИ, получив свою порцию лекарства от похмелья, с визгом скатились с кровати. А теперь непонимающе моргали, елозя голыми попами по ковру.
– Вон отсюда! – окрысилась на них Паксая.
Невесты на выданье – из запасников Малясы – на карачках сиганули в ванную. Между прочим, в свою ванную, ибо вторглись в их личные апартаменты. Туда же полетели пёстрые тряпки, которые грозная сестрица выпинывала вдогонку ногами.
– Не ори, – вполне внятно попросил Дон, отирая лицо.
Он не завизжал. Ниоткуда не скатился и никуда сигать не собирался. Просто откинул покрывало, поднялся и голяком пошлёпал в ванную. Паксая настолько обалдела, что подавилась требованием «не сметь воссоединяться» со своими шлюхами. Ни в прошлой жизни, ни в этой она не страдала ханжеством. Но, мысль о нечаянных племянниках-манипуляторах продолжала её пугать.
– Чего припёрлись? – первым делом спросил протрезвевший бабник, выползая обратно.
– Вообще-то, кое-кто должен нас просветить по поводу дальнейших планов на жизнь, – подбоченясь, напомнила Лэйра. – На нашу жизнь, между прочим. А эта свинья занимается исключительно своей. Кстати! – повысила она голос в сторону затихарившихся в ванной невест. – Там кое-кого уже просватали! Прямо с утра. Сейчас Маляса припрётся радовать. А вы тут девственность разбазариваете на всякое мурло, – с милой лаской во взоре уставилась эта дряхлая стерва на старого верного друга.
Тот закончил натягивать штаны, подхватил пояс и укоризненно осведомился:
– Не стыдно на голого мужика пялиться?
– Ты мне не мужик. Ты мне гвоздь в заднице. Ты мне лишай в бровях. Ты…
– Не продолжай, – разрешил ей Дон. – И давайте-ка вправду выметаться. Наша невинная посыльная уже несётся сюда с новостями. Неудобно. Девчонки! Пора на выход к женихам! – бухнул он кулаком в дверь ванной. – Желаю счастья в личной жизни! – от души благословил подружек, которые простились с ним хихиканьем.
– Ты когда-нибудь угомонишься? – тоном безнадёжной добродетели поинтересовалась Паксая, когда они вернулись в собственные апартаменты.
– Уже, – обиделся он такой мелочности в оценке своих мужских запросов. – И теперь готов целиком отдаться нашим планам. А вам чего, пожрать ещё не принесли? Я, между прочим, зверски проголодался. Всю ночь на ногах.
– О чём ты договорился с Аэглом? – менторским тоном потребовала отчёта Лэйра, выстроившись перед ним статуей правосудия. – И почему не разбудил Паксаю, когда вы там шары заливали? К чему такие нежности, если ты и так нам всё расскажешь? А она, между прочим, обиделась. Поэтому твой утренний душ был таким холодным. И прямо в постель.
– О чём, о чём, – проворчал Дон. – Замуж вас раздал. Верней, сдал в аренду. А ещё приобрёл инвестора.
– Какого инвестора? – с милой непосредственностью ребёнка поинтересовалась Лэти.
И выставила перед ним на столик непочатую бутыль вина. Самое то после ночной попойки с Аэглом и чужими невестами. Тем более что обе старые мымры пока ещё не находили слов для комментариев. Молча ели его глазами и пыхтели паровозами, у которых вот-вот порвёт котлы.
– Нормального, – успокоил дам опытный пользователь их душевных струн. – Дацерик согласен забыть о существовании щупов. Он уверен, что император тоже под этим подпишется, – милосердно пояснил Дон, прежде чем присосаться к вину.
Влил в клокочущую сушняком глотку почти полбутылки. Оторвался, крякнул, рыгнул, вытер губы и продолжил:
– Мы грамотно разошлись в любви и согласии. Осталось познакомиться с императором и дело в шляпе. Мы забираем у него паршивых овец. Остальное стадо армов продолжает пастись, даже не ведая, что мимо них с треском промчались щупы.
– Что, император даст нам поиграть со своими солдатиками? – не поверила Лэйра.
– Он же солдафон, а не идиот. Не поиграть, а забрать насовсем.
– Понятно. Это «белочка», – поставила диагноз Паксая. – Иначе, как бы тебе умудрились всучить паршивых армов? Что мы с ними будем делать?
– Всё, что душе угодно. Хоть верхом на них катайтесь, как панночка в Вие. Короче, это стоящие инвестиции – могу вас заверить. Даже стабилизатор впечатлён.
Пока он разглагольствовал, Паксая вытряхнула на кровать презент Аэгла, который они притащили ночью. Некую папку местного делового размера с земную школьную тетрадь – экономили бумагу сквалыги.
– И когда мы получим доступ к сокровищам? – алчно раздула ноздри Лэйра, плюхнувшись с разбега на кровать.
Папка подпрыгнула вместе с Лэти, подоспевшей к добыче раньше сестры.
– Когда вздумаете, – хлебосольно расщедрился Дон, потягиваясь. – Вы же выцарапали у сватов три дня на размышления. Вот и размышляйте. А я спать. Так устал, что жрать перехотелось.
Он натужно поднялся. Дотащился до кровати и полез под неё. Там – во избежание пустых хлопот с невидимостью – ему устроили лежанку. Пока проваливался в сон, над головой в полном молчании шелестела бумага. И тяжело дышали жадные носы.
Диспозиция, как её понимают военные и гражданские мутанты
Маляса не знал, чем и заслужил. Но эти немытые восточные красотки позволили обрядить себя, как подобает. Вылезли из своих замызганных куртеек и дали слово вести себя прилично. Главы трёх великих домов вновь собрались, дабы узнать их решение – даже Аэгл снизошёл. Эта сучка – старшая и самая презентабельная красотка – объявила его присутствие непреложным условием. Маляса приготовился валяться в ногах великого Дацерика. Но тот согласился сразу – чудо из чудес! Правда, в разговоры с соратниками не вступал. А на хозяина имения и вовсе не смотрел. Заинтересовало его только появление девиц, при виде которых он придирчиво сощурился.
– Я приняла решение, – первой озвучила свою волю Лэти и обернулась к Баету: – Я даю своё искреннее, не обременённое принуждением
