я понял, что тебе некомфортно по физическим реакциям твоего организма, которые были заметны внешне. Именно таким способом я пользуюсь в своей работе, распознавая ложь, страх или другие эмоции преступника или свидетеля, способные помочь мне. Я был близок к тебе, поэтому считал реакции твоего тела и предпринял необходимые действия.
Устало падаю на диван, потому что ноги перестают меня держать. Он все объясняет логикой, в его словах нет никаких противоречий. Но почему мне кажется, что герцог лукавит или утаивает от меня что-то? С чего я вообще решила, что он врет самому себе?
— Почему же сегодня ты не отследил по моим реакциям, как мне плохо?
— Очевидно, потому что находился на достаточном расстоянии от тебя и был занят разговором с сестрой. Когда я проанализировал происходящее, твой неожиданный побег, уход из столовой Клауса, то отправился за тобой, чтобы разобраться, чем вызваны твои действия.
— Не могу поверить…
— Придется, — жестко отвечает Райнхольд. — Не только поверить, но принять и смириться. Тебе придется выйти за меня замуж, придется сопровождать меня на приемах, балах и других мероприятиях. Придется спать со мной в одной постели и заниматься сексом. Ты поклялась, что моя репутация не пострадает из-за твоих неблаговидных поступков. Будь добра сдержать клятву.
— А если я передумала? — спрашиваю. — Если не смогу всю жизнь находится рядом с ледяной глыбой, которой плевать на чувства окружающих?
— Слишком поздно, Альвина. У тебя была возможность передумать до того момента, как я прилюдно объявил тебя своей невестой, но ты не сделала это. Теперь обязана пройти этот путь до конца, — припечатывает меня словами герцог. — Если ты хочешь, чтобы я принимал в расчет твои желания и чувства, говори о них прямо и спокойно. Я могу лишь пообещать, что постараюсь вникнуть и не причинять тебе боль, о которой ты говорила.
— Я поняла тебя, — обреченно соглашаюсь я.
— Прекрасно. Теперь я хочу обсудить с тобой дальнейшие шаги, ты готова меня выслушать?
— Готова, — киваю я и обхватываю себя руками за плечи, стараясь согреться. В кабинете Райнхольда царит просто арктический холод. — Могу я попросить принести мне какой-нибудь горячий напиток?
— Ты замерзла?
— Да.
— Хорошо, — герцог встает, выглядывает за дверь и что-то тихо говорит своему секретарю.
Неожиданностью для меня становится то, что Райнхольд, закрыв дверь, возвращается не в кресло, а садится рядом со мной на диван и притягивает меня к себе за плечи. Я даже опешиваю на несколько секунд, а потом решаю не сопротивляться. Тем более, что в объятиях герцога мне и правда становится гораздо теплее.
— Начнем с менталиста, с которым ты успела близко познакомиться.
— Я… — пытаюсь возразить.
— Не перебивай, — сурово говорит Райнхольд, а я смиряюсь и кладу голову ему на плечо, уже сама придвигаясь еще ближе к мужскому телу, от которого идет ровное тепло. Герцог, если и удивляется моей покорности, то не подает вида. — Граф Мякеля погостит у нас некоторое время. Он первый раз столкнулся с ментальным блоком, который не смог сломать, и хочет попробовать несколько способов воздействия, чтобы извлечь твои воспоминания. Все общение с Клаусом должно происходить только под моим контролем, это понятно?
Киваю, сбрасываю туфли и поджимаю ноги, устраиваясь поудобнее на диване.
— Прекрасно, — рука герцога сползает с моих плеч на талию. — Что касается отсутствия у тебя элементарных знаний о мире… Я могу предложить два варианта: нанимаю тебе учителя или даю неограниченный доступ в мою библиотеку, и ты сама изучаешь все, что кажется тебе интересным.
— Мне больше нравится второй вариант, — отвечаю я, ощущая, как мужские пальцы поглаживают мою талию. Любопытно, это он тоже делает, основываясь на физических реакциях моего тела? — Только, если мне будет что-то непонятно, или у меня возникнут вопросы… Поможешь ли ты мне разобраться?
Спрашиваю и закусываю губу, отчего-то волнуясь. Очень страшно получить отказ, кажется, что он хлыстом ударит, разбив вдребезги ту хрупкую и пока непонятную для меня симпатию к Райнхольду, которая начала зарождаться где-то глубоко внутри.
— Если ты придешь ко мне за помощью, то я постараюсь сделать все, что в моих силах, — говорит герцог и кладет подбородок на мою макушку.
Внутри меня растекается тепло и облегчение. Он согласился. Значит, есть шанс, что мы сможем наладить отношения, основанные, если не на чувствах, то хотя бы на взаимных уважении и помощи. Мне бы не хотелось вести вражду с тем, за кого я обязана выйти замуж.
— Теперь, что касается предстоящего бала и в целом твоих нарядов, — спустя несколько секунд блаженной тишины вновь заговаривает герцог, но его прерывает стук в дверь.
Дергаюсь, будто боясь быть застигнутой на чем-то неприличном, но рука на моей талии не дает пошевелиться.
— Войди, — коротко бросает Райнхольд, насмешливо взглянув на меня.
За дверью оказывается молодая девушка, держащая в руках серебряный поднос. Вместе с ее приходом комната наполняется таким до боли родным и знакомым ароматом какао, что у меня на секунду перехватывает дыхание. Хоть что-то из моего родного мира, из прошлой жизни, которая, кажется, осталась где-то далеко позади.
— Ваша светлость, — немного приседает служанка, не поднимая взгляда.
— Поставь на стол, — властно говорит Райнхольд, указывая на низкий столик, стоящий около дивана со стороны мужчины. — Можешь быть свободна.
Служанка снова приседает и семенящими шагами покидает кабинет.
— Пей, — коротко бросает герцог, передавая в мои руки горячую глиняную емкость.
Отпиваю глоток какао и блаженно зажмуриваюсь, чувствуя шоколадный вкус, растекающийся на языке.
— Через два дня состоится бал в королевском дворце по случаю празднования дня рождения младшего принца. Мы приглашены и обязаны присутствовать, — продолжает Райнхольд тему, которую начал до прихода служанки. — Вивьен на сносях, я отвечаю за нее, пока ее муж находится на службе, поэтому позволил ей остаться дома и пригласил повитуху, которая проконтролирует состояние. Доротея едет с нами. Я так понимаю, что между вами есть какое-то напряжение?
Передергиваю плечами и снова делаю глоток какао. Напряжение? Можно, конечно, выразиться и так. По-моему, блондинка просто презирает меня и не стесняется демонстрировать свое пренебрежение ни словами, ни выражением лица.
— Кажется, я ей не нравлюсь, — отвечаю я герцогу.
— Я поговорю с ней. На людях вы обе должны демонстрировать любезность, даже дружбу. Нам не нужны сплетни о дрязгах внутри семьи.
— Я постараюсь, — коротко обещаю я. — Но получится ли у нее?
— Я же сказал, что поговорю с сестрой, — повышает голос Райнхольд. — Она всегда была весьма резкой на язык, поэтому до сих пор в девках ходит, в ее-то возрасте. Ей бы взять пример с Вивьен.
Стоп… Сестра?
До меня, как до жирафа, медленно доходит понимание.
