бабочками, которые порхают над многочисленными цветами разных форм и оттенков, нежиться под теплыми лучами искусственного магического солнца, вдыхать ароматы летнего дня. Если бы это было возможно, я бы, наверное, осталась жить в этом зимнем саду, наслаждаясь переплетением тонких цветочных запахов, стрекотом кузнечиков и ленивым жужжанием шмелей.
Но, увы, пришлось оторваться от созерцания удивительного мира и отправиться в свою комнату. Фроди необходимо было вернуться к своим служебным обязанностям, потому что он и так слишком много времени потратил, рассказывая мне различные истории о предках Райнхольда, о строительстве особняка и его быте в разные годы.
Немного удалось приоткрыть для себя тайну жизни герцога. Например, теперь я знаю, что его родители любили путешествовать, поэтому воспитанием Райнхольда и его сестер занимались, в основном, гувернантки. Когда герцог немного подрос, его отправили в военную школу, которая, по описанию, напомнила мне Суворовское училище из моего мира — строгая дисциплина, казарменное положение, уроки боевого искусства, физическая подготовка, военные дисциплины. Правда, в отличие от Суворовского училища, в местной военной школе не предполагалось “увольнений”, поэтому в особняк Райнхольд возвращался пару-тройку раз в год: на непродолжительные каникулы или в государственные праздники.
Девочек же обучали на дому приглашенные преподаватели, готовя к роли светских львиц, а в дальнейшем — примерных жен и матерей.
Скукота.
Отец и мать Райнхольда сгинули в одном из своих путешествий, когда герцогу было шестнадцать. Ходило множество слухов об их гибели, знакомые перешептывались, строя разные причины смерти молодой, полной сил и магического потенциала пары — от козней со стороны неприятелей до диких животных, попросту растерзавших людей, забредших на их территорию. Тел так и не нашли, а Райнхольду пришлось взять на себя ответственность за малолетних сестер и целое герцогство, которое перешло к нему по наследству от отца. Род Линден оказался очень знатным и древним, уходящим корнями в глубины веков.
И если некоторыми подробностями, вроде детских проказ Вивьен и Доротеи, дворецкий делился весьма охотно, то о Райнхольде рассказывал очень скупо. Казалось, что Фроди попросту боялся выболтать какие-то тайны герцога, а потому старательно уходил от скользкой темы, загружая в мой мозг все новые даты рождения, жизни и смерти каких-то предков Райнхольда, фамилии родственников и их титулы, названия земель и прочую информацию, от которой моя голова пухла, словно переполненный записями блокнот.
Не думаю, что эти знания могут мне пригодится когда-то, но не хотелось обижать пожилого человека, с энтузиазмом повествующего о семействе Линден. Поэтому я внимательно слушала, правда, не особенно запоминала все эти цифры и имена.
Путь в столовую в этот раз прошел для меня легче. Я всего пару раз свернула не туда, но быстро понимала, что сбилась с пути, оказываясь в тупике.
Войдя в знакомую овальную комнату, первым делом натыкаюсь взглядом на Вивьен, сидящую на том же месте, что и утром, и споро наполняющую свою тарелку различной снедью. Интересно, она вообще уходила отсюда?
— Приятного аппетита, — произношу, оглядывая пустые стулья. — Кроме нас с тобой, никто не голоден?
Хоть мне и было сложно самой себе признаться в этом, но где-то глубоко внутри я надеялась, что увижу герцога за столом. Чувствую странное, необъяснимое притяжение, из-за которого я раз за разом возвращалась мыслями к замороженному блондину и нашей утренней беседе.
— Дори уехала в город, а Райнхольд, скорей всего, поест в кабинете. Он не любит отрываться от работы ради таких пустяков, как обед, — отвечает Вивьен, облизывая ложку.
— Не угадала. Сегодня я предпочел нарушить обычный ход вещей и присоединиться к вам за обедом, — раздается голос герцога, а внутри меня появляется необычная теплота. — Аля, присаживайся. Твое место теперь здесь, — указывает Райнхольд на стул рядом со своим.
Вивьен отрывается от поедания какого-то темно-зеленого супа, переводя удивленный взгляд с меня на брата.
— Рядом с тобой? — уточняет девушка. — Ты позволишь кому-то сесть в непосредственной близости от тебя и даже не будешь скрипеть зубами от раздражения?
— Именно так, — спокойно подтверждает Райнхольд и с нажимом в голосе добавляет: — Аля, садись.
Опускаюсь на указанное место и сглатываю нервный ком в горле. Мы даже на свадьбе сидели дальше друг от друга, а сейчас находимся так близко… Как утром, в кабинете, когда герцог согревал меня в своих объятьях. Непривычно, но так волнующе.
— А Клаус? — вспоминаю о менталисте. — Он не спустится к обеду?
— Не волнуйся о графе. Уверен, он появится через несколько минут, — отвечает Райнхольд и жестом останавливает служанку, которая направилась в нашу сторону. — Я сам. Что положить тебе?
Мужчина-хамелеон вернулся. Но с чего бы это такие перемены? Он прочитал какую-то книгу о том, как правильно ухаживать за женщиной? Даже не позволил бедной горничной выполнить свою работу.
— Мясо и овощи, — тихо произношу я, оглядывая стол. — Я могу сама…
— Не спорь, а принимай, Аля, — склоняется ко мне герцог, шепча. — Я сделал выводы из нашего утреннего разговора.
— Какие? — так же шепотом спрашиваю я, поворачивая голову.
Наши лица оказываются так близко, еще буквально пара миллиметров и губы соприкоснутся. Интересно, какой на вкус будет поцелуй с Райнхольдом? Смутно помню, что он похож на удар током и горячую волну, прокатывающуюся по позвоночнику.
Завороженно смотрю в васильковые глаза, герцог открывает рот, чтобы ответить, но волшебство момента нарушает запыхавшийся голос Клауса:
— Прошу извинить меня за опоздание, заблудился в лабиринте коридоров и лестниц.
Отодвигаюсь от Райнхольда и улыбаюсь вошедшему менталисту.
— Эх, не мог поплутать еще пару минут… — разочарованно, чуть слышно, бормочет Вивьен, видимо, заметившая наши с герцогом перешептывания.
— Присоединяйтесь, граф, — приглашает герцог и, дождавшись, когда Клаус устроится, спрашивает: — Расскажите, какой у вас дальнейший план? Я должен внести ваши с Алей встречи в свой плотный график службы.
— Мне необходимо ежедневно два часа, желательно в утреннее время, когда Альвина максимально расслабленная и отдохнувшая, — рассказывает Клаус. Замечая, что Райнхольд чуть морщится, предлагает: — Если вы заняты, герцог, вам совершенно необязательно присутствовать при моих манипуляциях. Уверяю, что ничего интересного в этом нет, и обещаю, что герцогиня никоим образом не пострадает.
— Нет, — резко отвечает Райнхольд, придвигая ко мне наполненную едой тарелку. — Все ваши манипуляции с моей нареченной вы будете осуществлять строго в моем присутствии. Мы обговаривали это, когда я давал согласие на вмешательство.
— Но мне показалось…
— Вам показалось, граф. Я способен найти время на собственную семью.
Чувствую, что мои щеки заливаются румянцем.
Отчего-то так приятно становится на душе, что герцог считает меня членом своей семьи, даже несмотря на их с Альвиной договоренности о фиктивном браке. Я бы, пожалуй, с удовольствием насладилась бы
