Мик. Это распространенная практика, впрочем — звать на такие турниры какого-то известного с̶в̶о̶е̶й̶ ̶б̶о̶л̶т̶л̶и̶в̶о̶с̶т̶ь̶ю профессионального героя, чтобы он все анализировал с точки зрения специалиста. А таких соревнований-фестивалей, на самом деле, немало — в прошлом человеческая цивилизация миллионами смотрела под пивко Олимпиаду и Чемпионаты Мира по футболу, а сейчас, в силу очевидных причин, легкую атлетику и спорт потеснили легкая атлетика и спорт со стороны сверхлюдей.
И немаловажный момент напоследок: в поединках есть рефери, который разнимает увлекающихся. В прошлом году это был Цементос, в позапрошлом — Король Влад. В общем, приоритет отдается тем, кто способен затормозить и обездвижить. А у Исцеляющей, как я узнал, под стадионом есть отдельный кабинет. Так что, резюмируя, убиться возможно, но только если очень стараться.
* * *
В столовой за ланчем — я растолкал и тепло поздоровался с Маватой, которая тихонько сопела тут же, за столиком — мы завели уже привычный расслабленный разговор: мол, как вы тут после всех событий, ребята?
Сэцуна, например, была окей: ждала фестиваля, радовалась мне и ни о чем не рефлексировала. Иида и Киришима были твердо намерены блеснуть и всех поразить. Очако, как ни странно, тоже — ее энтузиазм даже пугал. Химико было все фиолетово, она просто хотела быть рядом со мной. Мило…
А вот Юи и Момо чем-то сильно загрузились. Причем если Яоурозу своими проблемами не делилась, то вот причину беспокойства Снежной Королевы я понял — узнал о том, что Кодай, бросаясь к нам на помощь, вырубила Тринадцатую. И конкретно так офигел.
Нет, я всегда полагал, что у нее даже не стержень, а стальная арматура внутри, но чтоб так резко… причем, получается, это именно ей мы с парнями должны быть благодарны за выживание. Если бы весь первый «А» не пришел к нам на помощь, мы, возможно, все бы там и остались, тупо массой завалили бы.
Мой долг к товарищам рос и грозил превысить их — мне.
Что было из интересного и примечательного?
Каминари, единственный, кого случайно вырубил газ Киотаки, загорелся решимостью доказать всем, что он огого, и налег на тренировки. Не уверен, что его хватит надолго, но до фестиваля, думаю, дотянет.
А вот Аояма, будучи единственным, кто не побежал нам помогать, в какой-то степени был подвергнут остракизму. Никто его не осуждал, конечно, но и в коллективе он как свой не ощущался.
Ну и Тодороки с Бакуго бродили сами по себе, причем оба довольно смурные.
А еще мы договорились в субботу, после занятий, всем классом устроить еще один баскетбольный матч, что меня очень порадовало.
* * *
На следующей перемене я, уточнив расписание третьего «А» класса героической подготовки, поднялся на третий этаж и заглянул к ним в кабинет.
Я ведь задолжал кое-кому встречу — кое-кому, кто мне даже снился.
Рассмотреть я у них в кабинете толком ничего не успел. Неджире среагировала со скоростью, достойной профессионального героя: буквально взлетела в воздух
— Оооо, ты вернулся! Целый! Ура! Ты не выполнил свое обещание — надулась девушка, в буквальном смысле стремительно вылетев в коридор на своей желтой спиральной энергии. Вокруг меня закрутился вихрь голубых волос.
— Я очень старался его выполнить, — развел я руками, улыбаясь. — Давай считать, что наше воскресенье будет на этих выходных?
В чем-то они были похожи с Сэцуной — такое же позитивное, заражающее своим весельем окружающих существо. Только она при этом женственная, красивая и грациозная девушка, а не… ну, Сэцуна.
В общем, я понял, что с удовольствием проведу с ней время на еще одном не-свидании, только в этот раз у меня не будут скрестить кошки на душе.
— Ну нет! — девушка погрозила мне пальцем и, наконец, тоже улыбнулась. — Я и так долго ждала! Хочу увидеть твою причуду, наконец! Нам сказали, что именно благодаря ей вы смогли выбраться…
— Ага! — негодующе воскликнул кто-то за ее спиной.
Из дверей класса выскочила вторая, незнакомая мне девушка — с короткой стрижкой, эдакая томбой. Обвиняюще ткнув в нас пальцем, она подозрительно уставилась на меня, присмотрелась, аж молнии проскочили по волосам цвета кирпича.
Запахло озоном и подростковыми разборками.
Но вдруг девица чему-то обрадовалась:
— Неджи, ты не говорила, что у тебя есть брат! Такой милый!
— Э, — я попытался процессировать новую вводную.
— … это мое, не трогай, мое-мое! — зажмурившись, Неджире обхватила меня обеими руками, в охапку. — Я его первая заметила, Юю!
— Э… — а это можно считать домогательством? Мне нет шестнадцати и меня лапают.
— Ура! Больше Неджире, больше Неджире богу Неджире, сегодня праздник! — неведомо чему радовалась рыжая, ухватив голубоволосую девушку за плечи и прыгая рядом.
— Не отдам! — пищала моя «сестра», и не думая разжимать объятия и только крепче цепляясь за мой, хочется думать, драгоценный торс.
… с другой стороны, учитывая то, чем именно она ко мне прижимается, я и не против…
— … Юю любит все милое, особенно Неджире… ты на нее похож, так что ты тоже теперь милый… и она тебя теперь любит… — еле слышно сообщил мне печального вида, сутулый и растрепанный парень-брюнет, который совершенно внезапно для меня обнаружился рядом с нами.
Стоя лицом к стене, ага.
Дурдом.
* * *
После того как я вернулся в класс, основательно растрепанный и затисканный, занятия прошли штатно и спокойно. Полночь стращала нас фестивалем и необходимостью отполировать имидж, чтобы получить как можно больше предложений на стажировку, но, к счастью, до меня не доколебалась.
С «Неджи» мы условились пообщаться в воскресенье, причем рыжая Юю, выяснив шокирующую информацию об отсутствии кровного родства между нами, снова принялась подозревать всех подряд во всех грехах и клялась и божилась прийти с нами и проследить. У меня возникло подозрение, что передо мной лицо нетрадиционной ориентации, которое просто-напросто ревнует свою школьную любовь.
Япония такая Япония.
За пару дней в госпитале я даже слегка отвык от всей этой кутерьмы, так что, когда занятия закончились, вздохнул с облегчением.
Пошел к Исцеляющей, так как до фестиваля мне у нее каждый день отмечаться. Отметился, анализ крови она прямо на месте смотрит. Все ок.
Пошел домой уже один.
Пришел, зашел к себе, смотрю…
Комната вроде моя, все как всегда. Комната как комната.
А если посмотреть на нее отстраненно, как на чужую…
Какая же она скучная и унылая! Ничего в ней нету для души.
«Не дело так жить», — подумал я.
