с мыслями:
— Да нет, не думаю. Посмотрим. Хотя… — я взглянул на опустошенную копилку, — денег там не хватает. Она вернется, можете не сомневаться.
И словно в подтверждение моих слов, в этот момент раздалась телефонная трель. Я подскочил к аппарату, радуясь возможности отвлечься от мыслей о разъяренной тете Зине и неминуемом разносе в парткоме.
— Алло? — произнес я, снимая трубку.
— Наталью Сергеевну можно? — прозвучал в трубке сухой мужской голос, от которого повеяло холодом Лубянки.
Я молча передал трубку Наталье. Она говорила коротко, в основном слушая и изредка поддакивая. Я наблюдал, как менялось выражение её лица: от сосредоточенного до откровенно встревоженного.
Наконец, она положила трубку и повернулась ко мне. Её лицо было серьезным, как у диктора программы «Время» перед объявлением о повышении цен.
— У нас есть сведения о том, что выбрали Китай, Япония, Франция и Германия, — сказала она.
— И что же они выбрали? — спросил я.
Наталья открыла рот, чтобы ответить, но вдруг замялась:
— А еще… — она сделала паузу, словно собираясь с духом, — нам сказали, что если мы не выберем как можно быстрее и не начнем работу… мы будем делать это в тюремной робе.
Я почувствовал, как у меня отвисла челюсть:
— Что, прости? Это шутка такая?
— Боюсь, что нет, — покачала головой Наталья. — Нас посадят, если мы не поторопимся. И, судя по тону товарища на том конце провода, это не пустая угроза.
Мы с Натальей влетели на кухню. Времени на нормальный завтрак не было, поэтому пришлось импровизировать.
— Чай есть? — спросила Наталья, лихорадочно открывая шкафчики.
— Где-то был, — пробормотал я, шаря по полкам в надежде что он есть. — А, вот!
Я извлек пачку грузинского чая, покрытую толстым слоем пыли. Сдув её, я понял, что чай, скорее всего, пережил не одну пятилетку.
— Сойдет, — решительно заявила Наталья, хватая чайник.
Пока она заваривала чай, я нырнул в недра буфета в поисках чего-нибудь съедобного. Результат моих археологических раскопок был неутешителен: пара заплесневелых сухарей и полпачки слипшихся карамелек «Гусиные лапки».
— Бублики! — воскликнул я, обнаружив на дальней полке целлофановый пакет.
Вытащив их на свет божий, я понял, что «свежими» эти бублики были разве что во времена Ленина. Но выбирать не приходилось.
— Налетай, — сказал я, выкладывая наш «роскошный» завтрак на стол.
Мы жевали резиновые бублики, запивая их крепчайшим чаем. Ну а что, нужно привыкать пить чефир и грызть сухари. Вот только кто в этом мире для меня их будет сушить.
— Может, все-таки рассказать, что выбрали другие страны? — спросила Наталья, морщась после особо твердого куска бублика.
Я покачал головой:
— Потом. Сейчас главное — добраться до института и выбрать наш проект. А то, знаешь ли, не хочется проводить ближайшие годы в местах не столь отдаленных.
— Да уж, — хмыкнула Наталья, — колымские пейзажи как-то не вдохновляют.
Мы синхронно глянули на часы и, не сговариваясь, подскочили со стульев.
— Бежим! — скомандовал я, и мы понеслись к выходу.
Выскочив из подъезда, мы тут же попали под перекрестный огонь взглядов местных бабушек. Их посиделки на лавочке напоминали заседание политбюро, только вместо решения судеб страны они решали судьбы соседей.
— Ишь, молодежь нынче какая, — донеслось до меня сквозь утренний шум. — И не стыдно им? В наше время…
Я мысленно застонал, представляя, какие слухи поползут по дому. Теперь я точно стану главной темой следующего собрания жильцов.
Пробегая мимо доски позора, я невольно скосил глаза, выискивая там свою фамилию. К счастью, пока меня там не было. Хоть что-то хорошее.
Наша Ласточка ждала нас у подъезда, как верный конь. Мы запрыгнули в машину, и Наталья, не теряя ни секунды, рванула с места. Шины взвизгнули, оставляя на асфальте черные следы.
— Эй, полегче! — воскликнул я, вцепившись в дверную ручку. — Мы, конечно, спешим, но живыми туда добраться тоже хотелось бы.
Наталья только фыркнула в ответ, лихо вписываясь в поворот. В зеркале заднего вида я заметил еще один автомобиль, следующий за нами на небольшом расстоянии. Наши «телохранители» не дремали.
— Жаль только, что неизвестно, что будет делать США, — проворчал я, глядя в окно на проносящиеся мимо улицы Москвы. — Наши главные конкуренты, как-никак.
Наталья кивнула, не отрывая взгляда от дороги:
— Да, американцы всегда умели хранить секреты. Но ничего, мы им еще покажем, на что способна советская наука!
Я усмехнулся её энтузиазму. Несмотря на все странности ситуации, было что-то подкупающее в этой искренней вере в превосходство советской системы.
Мы неслись по утренним улицам Москвы, лавируя между редкими машинами и троллейбусами. Город только просыпался: дворники в оранжевых жилетах подметали тротуары, продавщицы выставляли ящики с молочными бутылками у дверей магазинов, а редкие прохожие спешили на работу.
Я уже начал расслабляться, думая о предстоящем дне и о том, какой проект нам стоит выбрать, как вдруг Наталья резко ударила по тормозам. Машину стало заносить.
— Кто это?! — закричала она, и в её голосе я услышал неподдельный ужас.
Я попытался удержаться на сиденье во время продолжительного заноса и одновременно посмотреть в зеркало заднего вида. То, что я там увидел…
На заднем сиденье, словно материализовавшись из воздуха, сидело… существо. Высокий лоб, огромные миндалевидные глаза, маленький рот и абсолютно лысая голова — пришелец!
Но самое удивительное было не это. Пришелец орал. Да-да, именно орал, и самым обычным человеческим голосом:
— А-а-а-а! Твою ж мать, кто пустил женщину за руль?!
Я застыл, не веря своим ушам. Пришелец, материализовавшийся в нашей машине, не только говорил по-русски, но еще и использовал типичные стереотипные выражения.
— Что за черт?! — выдавил я из себя, не в силах оторвать взгляд от нашего неожиданного пассажира.
— Эй! Сам ты черт! — недовольно сказал пришелец.
Наталья, похоже, пребывала в таком же шоке. Её руки, вцепившиеся в руль, побелели от напряжения, а глаза были такими широкими, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
— Это… это же… — начала она, но не смогла закончить фразу.
— Пришелец, — закончил я за неё.
— Да успокойтесь вы! Что вы такие дёрганые! — раздался голос с заднего сиденья.
Я медленно повернулся, чувствуя, как сердце колотится где-то в районе горла. Пришелец сидел, закинув ногу на ногу.
Наталья, к
