- Живите!
В тот миг я понял, что никогда больше в жизни не буду больше пить водку и ловить рыбу…
Не смогу!
***
«Предварительное следствие» - по «горячим следам» то есть, было закончено быстро. Уже к утру я знал практически весь расклад.
Отравленную бутылку «Особой московской» - всего одну бутылку, прислали из ресторана «Арагви». Всего одну: вторая бутылка оказалась безвредной… Настолько, насколько может быть безвредным крепкий алкоголь, конечно.
Мда… Судьба, как говорится!
Начни Паша с другой бутылки, так может… Так может, по брезенту в палатке, в собственной блевотине и дерьме – ползали бы мы оба.
Хотя… Яд оказался предназначенным для крыс и прочих грызунов и, если бы «прикреплённые» - вовремя вызвали бы медика, а тот вовремя сделал промывание кишок и желудка, то возможно…
Возможно, мы оба с ним отделались бы лёгким испугом. Сравнительно «лёгким», конечно…
Но что случилось, то случилось.
Следователями из НКГБ было установлено, что двумя неделями раньше куда-то из ресторана «Арагви» уволилась и куда-то пропала официантка. Последнюю так и не нашли, зато быстро вышли на её любовника – Виктора Борисовича Шкловского, достаточно известного (только не мне, конечно) литератора.
Спрашиваю:
- А чем он известен, кстати?
Лично докладывавший мне про обстоятельства дела комиссар госбезопасности 1-го ранга Лев Емельянович Влодзимирский – Начальник «Главного управления безопасности», наморщил лоб:
- Учувствовал в написании книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931—1934 года»164.
- И всё?!
- Ещё несколько повестей, рассказов… Просто статей. Больше известен как один из «отцов-основателей» формализма – от которого в начале 30-х годов открестился и, как литературный критик165.
Фыркаю:
- «Отец русского формализма»! Понятно, в общем.
Тот, особенно упираться не стал и признался, что мотивом стал даже не расстрел его брата в 37-м году - а разгон «Союза писателей», после чего его бесцеремонно выставили из московской квартиры.
Лично докладывавший мне про обстоятельства дела комиссар госбезопасности 1-го ранга Лев Емельянович Влодзимирский – Начальник «Главного управления безопасности», пояснил ситуацию:
- Ставлю в известность товарищ Сталин, что само выселение произошло незаконно. По постановлению Совнаркома подписанного Вами, бывшим членам творческих союзов (как и Академии наук и прочим), жилплощадь закрепляется сроком на год. Однако как благодаря этому случаю выяснилось, это Постановление - сплошь и рядом нарушается в корыстных целях.
Как здесь не вспомнить бессмертное:
«Ну, что ж… Обыкновенные люди… В общем, напоминают прежних… Квартирный вопрос только испортил их…»166.
Чтобы там не испортило «обыкновенных» людей, но это факт коррупции и спускать такое нельзя.
Спрашиваю:
- Ваши действия?
- Дело о нарушениях «Постановления» делено в особое производство. Арестован ряд лиц в Мосгоржилсовете.
За «коррупцию», кстати, в СССР ныне есть отдельная статья в УК союзных республик. И наказание за неё – как прежде за контрреволюцию и троцкизм.
Так сказать: идём китайским путём!
Там в «моё время», расстреливали по полторы тысячи чиновников и прочей сволочи в год…
И ничего – никаких «репрессий»!
Ну, а с «писателем» что прикажите делать?
Сперва я хотел поступить с ним так, как он поступил с Пашей: чтоб ползал он - истекая кровью, рвотой и собственным дерьмом - пока не сдохнет.
Потом остыл…
Всё же на дворе – не «Лихие 90-е», а я не лидер региональной ОПГ.
Я, мать вашу – Сталин!
Председатель Верховного Совета СССР и прочая, прочая, прочая…
А Сталин в глазах народов нашей страны – олицетворение законности и порядка.
Поэтому сперва спросив:
- Гражданин Шкловский признался в убийстве официантки?
- Да, товарищ Сталин. Уже по его показаниям найден за городом её труп со следами удушения.
Приказываю:
- Оформляйте в уголовное дело по соответствующей статье и передайте в судопроизводство.
Влодзимирский стоит возле меня столбом:
- А дальше?
Думаю:
«А дальше яйца не пускают!».
Вслух:
- А дальше как суд решит. Наш самый справедливый в мире, советский суд.
Больше вопросов по этому вопросу не было.
Мда… Вторая (а то и третья – если считать командиров у «Эмки» за заговорщиков) попытка покушения на товарища Сталина за день.
И обе неудачные!
Генерал Косынкин так и сказал:
- Нам с вами очень повезло, Иосиф Виссарионович, что мы имели дело, с так сказать – «любителями».
Пожимая плечами, шучу:
- Ну кто ж виноват, что на Руси «профессионал» такого рода - давно уж перевёлся? Не за границей же в самом деле просить… Хахаха!
- Хахаха!!!
Глава 28. В «коридорах» VI управления РСХА или «когда за дело берутся профессионалы».
Генерал Власов А.А.:
«Победить Россию могут только русские».
ИНТЕРМЕДИЯ:
«Первый помощник военного атташе германского посольства в Москве полковник Ганс Кребс (он же «капитан Шпальке», он же «Инженер лесопромышленности из Латвии» Август Эрнестович), после встречи в московском ресторане «Арагви» с дивизионным инженером Сакриером, срочно – первым же рейсом «Люфтганзы» вылетел в Берлин, чтоб отчитаться перед своим непосредственным шефом – главой военной разведки и контрразведки III Рейха, чаще именуемой просто «Абвер»…
Напомним: было это ещё в самом начале марта.
К его удивлению, Вильгельм Франц Канарис, хотя и очень внимательно выслушал - довольно спокойно отнёсся к известию о фактически полном разгроме агентуры в высших военных кругах Красной Армии. И даже о том, что Сталину известны планы Верховного Командование Вермахта (ОКВ), что свидетельствовало о том, что в свою очередь в высших военных кругах Германии - окопался «крот» работающий на СССР.
Русский бы сказал:
«Вор у вора украл отмычку».
Довольно равнодушно адмирал отнёсся и к предложению Кребса об физической ликвидации Сталина:
- Решать такие вопросы – не в нашей с вами компетенции, господин полковник. Поэтому выкиньте из головы этот бред.
После того, как бегло прочитал его письменный доклад – как бы сверяя его с тем, что услышал… И после ничего не значащих и заданных лишь из вежливости расспросов про жильё-быльё в столице большевистской России, глава «Абвера» спросил вызывающим неприятный холодок на загривке тоном:
- Надеюсь, Вы понимаете, господин полковник, что изложенная Вами информация – строго конфиденциальна и огласке не подлежит?
В ответ Кребс обижено, вытянув руки по швам, сухо-официально ответил:
- Я не первый год работаю в нашей «конторе», господин адмирал!
- Хорошо. Я Вам верю. Возвращайтесь в Москву и продолжайте работать на Рейх.
Полковник пытался было:
- Господин адмирал! А как же…
Канарис улыбаясь:
- Все необходимые меры уже предпринимаются, не беспокойтесь.
После чего оба в унисон зиганули и распрощались.
После ухода Первого помощника военного атташе германского посольства в Москве, шеф «Абвера» довольно долго задумчиво-грустно смотрел на дверь - за которой тот скрылся и, затем приняв нелёгкое для себя решение, уже без колебаний взялся за трубку телефона:
- Ганс! Срочно зайди.
«Ганс», а если точнее - Начальник центрального отдела «Абвера» полковник Ханс Пауль Остер, ведал кадрами и финансами…
И не только.
Например в 1938-м году, во время «Судетского кризиса», он (как и сам Канарис, впрочем) был одним из главных участников военного заговора против Гитлера. Заговор обещал быть удачным – германский генералитет был напуган перспективой втягивания в безнадёжную войну с ведущими мировыми державами, но…
