Глава 9
На утреннюю оперативку я сегодня явился в форме. Свежий и сияющий, как новенький юбилейный полтинник. Тот самый, у которого на аверсе гордый профиль контрабандиста Ильича. Как и положено молодому лейтенанту. Принарядился я так на всякий случай, поскольку точно знал, что подневольного человека в гражданке психологически чморить гораздо проще.
— Чего случилось? Зачем звал? — весело подхватил меня сзади под локоть Гриненко на входе в здание райотдела.
— Да ничего особенного, — также весело ответил я ему, — Если не считать того, что тебя скоро отстранят от службы. И, скорее всего, дело потом возбудят.
— Чего это меня отстранят? Какое еще дело? — веселость слетела с лица Стаса и её сменила настороженность, — Ты, Серега, яснее говори, я и без шуток твоих давно уже нервный!
— Да какие уж тут шутки! — не поддержал я тона своего коллеги, — Жопа над вашим ОУРом нависла. Я бы даже сказал, распростёрлась! И над тобой, друг мой Станислав, в частности. Ты заходи после оперативки, я расскажу!
Встревоженный и задумчивый опер пошел к себе в «угол» на третий этаж, а я свернул в свой отросток, чтобы раздеться в кабинете.
Сняв верхнюю одежду и пригладив перед зеркалом волосы, я отправился за заслуженным возмездием. Основной мешок пряников Данилин мне отсыплет позже, когда мой блеф относительно моих родственных связей с Бессоновым вскроется. Но и сейчас лицо конфитюром он мне тоже мазать не будет. Во-первых, чтобы я о себе слишком много не понимал, ну и в назидание другим. Даже, если моя версия о высоком родстве не полная туфта. А она, сука, самая, что ни на есть полная..
Но вчера он, с приложением своего жесткого рапорта Дергачеву меня не сдал! А сегодня это делать уже поздно, моя молодая печень уже успела переработать потребленный этанол.
Толпящийся в ожидании перед дверями следственный люд встретил меня улыбками и ухмылками. На которые я не обращал никакого внимания или отвечал показным недоумением.
К величайшему моему удивлению, начальник следственного отделения хоть и выглядел строгим, но в этой своей строгости был умерен. Поднял он меня только после того, как до меня дошла очередь по кругу.
— Что у тебя по сто восьмой в театре? Есть версии? — издалека начал шеф.
Впрочем, почему это издалека, вчера должно было состояться заслушивание по делу, а меня в райотделе не было весь день. Да, кроме того, под конец этого дня, появившись в РОВД, я был несколько задумчив. И мало того, задумчивость эта распространяла вокруг себя пары дорогущего коньяка. Н-да..
— Так точно, товарищ майор, есть версии! — не в пример вчерашнему, ванькой-встанькой подскочил я со стула, показывая тем самым, что о субординации я помню и чту её свято.
— Поделись! — прикуривая сигарету, Данилин многословия не проявил.
— По всему выходит, что личные неприязненные отношения! — не стал я прилюдно порочить конкретикой очаг советской культуры, погрязший в голубых оттенках, — Подозреваемые есть, но надо еще работать. Я вчера полдня в театре и в больничке у потерпевшего провёл по этому делу.
— А вторые полдня где ты провёл, Корнеев? — было заметно, что глубоко затягиваясь сигаретой, Алексей Константинович старался сдерживать свои эмоции.
Надо было сглаживать предстоящий взрыв негодования. Который так или иначе, но обязательно обрушится на мою голову. Смертельной плитой обрушится и придавит. Сразу, как только Данилин удостоверится, что я его вчера бессовестно развел со своим мнимым родством с главным чекистом области. Да еще развел прилюдно, при подчиненных. Не исключал я и того, что о моих вчерашних пьяных россказнях уже известно и Дергачеву. Таких кунштюков руководство никогда не прощает. И карает за них с предельной жестокостью.
А в том, что я буду вскорости разоблачен, я не сомневался. Меня обязательно прояснят и процедят через мелкое сито. Такого засланца от «соседей» без детального исследования не оставят. Себе дороже. А просчитать наличие или отсутствие родственных связей между мной и супружницей гэбиста, для МВД ни разу не бином. Он хоть и спецучет, который обязателен у семьи Бессоновых в прописке по месту жительства, а всё равно милицейский.
— Про вторые полдня, товарищ майор, я вам расскажу, но, извините, наедине!
Коллеги, еще со вчерашнего вечера запасшиеся попкорном, о существовании которого пока еще и не подозревали, недовольно загудели. Тихо, но вполне явственно.
Посмотрев на меня долгим изучающим взглядом, Данилин молча кивнул. Далее оперативка проходила без задержек и каких-либо отвлечений на присутствующих. Даже за волокиту и пропущенные сроки никого не пнули.
— Ну, что, Корнеев, начинай оправдываться! И только попробуй мне еще что-то соврать!
Похоже, что мой далеко не глупый начальник, обдумав мой вчерашний экспромт, испытывал некоторое сомнение относительно его достоверности.
— Алексей Константинович, вчера, после отработки театра, на выходе меня перехватили комитетчики, — начал излагать я новую версию своего специфического состояния на вчерашнем вечернем совещании, — У них вчера стрельба случилась на Панова двадцать четыре. Это на земле Советского РОВД, я там раньше участковым был. Вот меня и привлекли. Человек, который в ляжку гэбешному оперу дробь всадил, у меня на связи состоял, — честными глазами наивного агнца отзеркаливал я пристальный взгляд шефа.
— Ну, спросили они тебя, ладно, верю, — после недолгого раздумья произнес Данилин, — А с какой радости тебя на машине начальника областного УКГБ к райотделу доставили? И почему пьяного? Ты, что, в театре так набрался?
— Никак нет, товарищ майор, из театра я сухой вышел. Как лист, сухой! — ничуть не лукавя, возмутился я таким обидным предположением со стороны руководства, — Это уже потом, после того, как я немного выручил «соседей» с отпиской наверх, генерал Бессонов угостил меня немного. Сами понимаете, товарищ майор, не мог я отказаться! Таких людей отказом преломить с ними хлеб обижать никак нельзя. Если уж на то пошло, Алексей Константинович, то генерал хотел позвонить вам, но я попросил этого не делать. Тогда он дал свою машину.
На этот раз Данилин смотрел в окно намного дольше. Потом закурил следующую сигарету.
— Чего у них на Панова так не срослось, что там аж до стрельбы дошло? — вполголоса задал вопрос начальник, — И что такого ты им рассказал, что сам Бессонов благодарностью к тебе воспылали? Что растрогался до пьянки с тобой и даже свою персональную машину тебе под задницу предоставил?
Повышать градус откровений было нельзя. Дальше это был уже не уровень Данилина. Для собственной отмазки я выдал вполне достаточную дозу интригующей информации.
— Товарищ майор, при всем моём к вам уважении! — я сделал проникновенные глаза и даже приложил руку к груди, — Вы же старший офицер милиции и о режиме секретности понимаете лучше меня! Хотите, я вам дам прямой телефон генерала Бессонова? Если он сочтет нужным, пусть сам вам расскажет.
С моей стороны это было жестокой провокацией. Но, к чести Данилина, он на неё не поддался. Помолчав с минуту, он высказался.
— Нет, Корнеев, мне этот телефон ни к чему! Тем более, прямой. Я еще на подполковника рассчитываю в нашей системе. Боюсь, повредит мне такое общение с гэбэшным генералом. Это тебе пока еще нечего терять, кроме пары хромовых сапог и лейтенантских погон. Иди, Корнеев, работай!
Я вышел из кабинета шефа вполне довольным собой. И чопорно раскланялся с Валентиной Викторовной. Недоброжелательный прищур Антонины я оставил без внимания.
У двери своего делового пристанища я увидел нетерпеливо переминающегося Стаса.
После вчерашнего, вероятность того, что ПТП с моего кабинета не сняли, была не велика. Но она всё же была. Могли просто не успеть снять с контроля мой служебный телефон.
— Пошли к окошку, на улицу посмотрим! — подтолкнул я Стаса к торцу аппендицита.
— Слушай сюда и слушай внимательно! Новый областной прокурор дал в районы разнарядку на отмену отказных постановлений. И не просто на отмену, а на отмену с перспективой возбуждения дел. На предмет сокрытия преступлений. Ты понимаешь, о чем я?
