— А у нас был «институт дружбы народов», — усмехнулся Михаил. — Детишек всяких арабских шейхов да негритянских вождей учили…
— Классовых врагов учили? — удивился батя.
— Ага…
— Бред какой-то… У нас, я слышал, есть политехнический институт дружбы народов… Но туда отправляют учиться простых пролетариев! Кто до того в наших техникумах да ремесленных училищах хорошо учился. Про них даже по телевизору как-то сюжет показывали…
— Ну а у нас оно вон как было…
Напоследок Михаил кратко, поскольку дело уже шло к вечеру, рассказал о приходе к власти Андропова и его «чудачествах», о «перестройке и ускорении», про новые потоки клеветы на все советское и постепенное уничтожение страны. Когда в решающий момент вдруг оказалось, что выйти на защиту СССР стало попросту некому! И про разруху и бандитский беспредел 90-х, где довелось прожить последние годы ему…
— Да, — когда Михаил закончил рассказ, произнес батя. — Задал ты нам задачку… Знаешь, теперь я окончательно поверил, что ты и впрямь из будущего. Такое просто невозможно придумать.
А самое главное — Василий Петрович вдруг наконец-то до конца осознал, что он уже говорит не с семнадцатилетним пацаном, а со вполне себе взрослым мужиком. Как бы даже не старше себя… И если даже всю историю еще можно было как-то подделать, сфальсифицировать, то за пару дней настолько повзрослеть было просто невозможно! Но вслух он этого решил все же не говорить…
Глава 5
Суббота прошла как-то незаметно… Забыв даже про обед, Михаил и Василий Петрович сравнивали историю своих миров и отмечали различия — которые, как оказалось, начались уже довольно давно. Как минимум, с войны, начавшейся тут на неделю позже и шедшей немного иначе… В отличие от прошлого мира, здесь, по всей видимости, приказ о приведении войск в боеготовность успел прийти в части и даже был отчасти исполнен — но это помогло мало. Точнее, почти неделю немцев удерживали на границе, но затем те рванули как бы не с удвоенным темпом, и уже к Смоленскому сражению все вернулось на круги своя. Или не совсем? Ведь все же война началась тут позже на неделю, а закончилась позже лишь на три дня. Четыре выигранных дня — много это или мало? Сложный вопрос… И не в этом ли и причина всех последующих различий? Сталин, например, чуть здоровее оказался или еще что-то иначе пошло?
— Кстати, — вдруг вспомнилось Михаилу. — А у нас тут пятидневка что ли?
— Ну так с этого года, — даже удивился батя. — Пять по восемь стали работать вместо шесть по семь.
— А я только сейчас вдруг вспомнил, — ответил Михаил. — У нас такое только с весны 67-о было…
Вот тебе и еще различие… Хотя, казалось бы, такая мелочь! Число часов в неделю-то не изменилось. И ведь таких вот мелких различий тут явно немало должно было набежать… Не мелких, впрочем, тоже. Вот, например, те же артели, про которые батя достаточно подробно рассказал Михаилу…
Как выяснилось, в этом мире в СССР, помимо государственных предприятий, существовала и «промысловая кооперация» — преимущественно занимающиеся производством продукции народного потребления кооперативно-коллективные организации, продукцию которых можно было купить в магазинах по цене лишь немногим, до 13 %, выше, чем у произведенной на госпредприятиях аналогичной продукции. И хоть доля артелей в общем промышленном производстве страны и составляла лишь чуть больше 5 %, но это ведь если говорить обо всем, что делается в СССР, включая танки, ракеты с ядерными боеголовками, турбогенераторы для электростанций и металлорежущие станки. В то время, как в производстве многих видов товаров народного потребления доля артелей достигала очень приличных значений… Другое дело — что далеко не все были готовы (да и не все имели возможность) платить больше за «кооперативную» продукцию. Так что очереди на некоторые виды товаров были и в этом мире, хоть и значительно меньшие, чем в родной реальности Михаила… Государство пока, увы, не могло обеспечить всех всем необходимым. Тем более, что в этом мире, как оказалось, люди и в целом были более «привередливыми» как к качеству товара, к чему в реальности Михаила зачастую относились по принцип «бери что есть, другого не будет», так и к его разнообразию. Носить всем однотипную одежку (особенно когда вопрос касался женщин!) и ставить одинаковую, зачастую весьма дурацкую, мебель? Да идите вы нафиг! Я вон сейчас пойду у артельщиков куплю!
Это, кстати, вызывало самые что ни на есть противоречивые мнения в руководстве страны — причем, споры явно стояли серьезные, раз порой доходило даже до «народных масс». Кто-то заявлял, что промысловая кооперация — это потакание «мещанству» и «буржуазной роскоши», что противно духу строителей коммунизма. И всему, дескать, свое время. Другие, наоборот, говорили, что артели позволяют «сглаживать углы» в плановой экономике, обеспечивая население необходимыми товарами народного потребления и позволяя своевременно реагировать на требования текущего момента и выступали за создание «гибкой системы планирования», которая позволила бы корректировать планы исходя из текущих потребностей. Но этого было мало… Как оказалось, в этом мире существовал еще и предложенный академиками Китовым и Глушковым проект «Общегосударственной автоматизированной системы управления народным хозяйством», причем ее создание было официальной политикой партии — о чем и в газетах не раз уже писали, и по радио с телевиденьем сюжеты показывали. Жить в СССР этого мира и не знать о проекте ОГАСУ было просто невозможно! Ее воспринимали уже как дело ближайшего времени — максимум трех-четырех пятилеток. И уж если и сейчас темпы роста советской экономики превышали любые западные страны, то уж тогда «буржуям сраным» останется только сдаваться! Правда, тут батя никаких особо подробностей рассказать не мог — он никогда этой темой специально не интересовался. Так, помнил, про что в газетах писали да на радио говорили…
Ну а под вечер домой вернулись от тетки мама с сестрой, и все разговоры о параллельных мирах и будущем прекратились. Говорить об этом всей семье батя пока не собирался, и Михаил спорить не стал. Тут ему, пожалуй, виднее…
А вот следующий день был воскресеньем, и Михаил решил заняться тем, что поподробнее изучить этот мир… Для начала — хотя бы родной город. И, как вскоре выяснилось, город таки достаточно сильно отличался от того, что он помнил по детству… Тут и архитектура несколько иная, и те же вывески артелей, и памятники Сталину — еще два из которых он обнаружил в городском парке и на набережной. Причем, в парке же нашлись и еще два памятника деятелям социализма — товарищам Берии и Пономаренко… Так что традиция ставить прижизненные памятники советским вождям в этом мире явно продолжалась. Хотя нет, в случае с Берией Михаил сильно сомневался, что он прижизненный — у власти тот был всего лишь год. А вот памятник товарищу Пономаренко был явно новенький — не иначе как поставили к десятилетию его нахождения у власти…
Ради интереса Михаил съездил и в Ленинский район города, где застал примерно ту же самую картину… На «Стрелке» вместо хрущевок-пятиэтажек новенькие «сталинки». Такой же этажности, но с «архитектурными излишествами», пусть и на минимальном уровне, с высокими потолками и четырехскатными крышами. Более старые и более богато отделанные «сталинки» по левой стороне Красноармейского шоссе. Разделенная будущим проспектом трамвайная линия, где один путь отстоял от другого на несколько сотен метров — поскольку второй путь уже изначально положили вдоль заводов, с минимумом пересечений с автомобильной дорогой, а изначально построенный еще до революции первый шел по другой стороне будущего вдоль домов. Впрочем, через несколько лет трамвай станут делать скоростным — и тогда второй путь тоже перенесут на другую сторону. Это уже у Михаила на памяти было… Несколько непривычные автомобили с табличками «ЗиС» вместо «ЗиЛ», «борьбы с культом личности» в этом мире не случилось, вот и автозавод никто не переименовывал. Цеха и корпуса заводов, гигантов советской электроники, на одном из которых предстоит работать и ему — уж в этом плане он думал полностью повторить сделанный в иной реальности выбор. Жалеть ему было не о чем, менять что-либо незачем. В прошлой жизни он в полной мере использовал представившиеся ему возможности и, если бы не уроды-«перестройщики», так бы всю жизнь и проработал на одном месте.
