Преодолев знакомые уже места в третий раз, выполз к обочине и осмотрелся. Повозки были на месте, стояли возле обочины, а вот бандитов-погонщиков что-то не видно.
– Отпустите, сволочи! – пробираясь вдоль дороги по кювету, внезапно услышал знакомый голос.
«Твою мать», – пронеслось в голове. Как они ее нашли?
Бежать сломя голову на выручку я не спешил, осторожно пробираясь по кустам, вслушивался и вглядывался в направлении звуков борьбы. Картина, разозлившая меня еще до того, как я ее увидел, предстала неожиданно, вроде бы все кусты были и вдруг раз, открытое место – и враги. Аню разложили на траве, двое уже разорвали на ней одежду и держали за ноги, а третий готовился улечься сверху.
– Эй, козлы, я вам каждому кол засуну в задницу, после вашей смерти так оставлю, может, другие, глядя на это, перестанут насиловать женщин! – спокойно проговорил я, направив ствол пистолета на того, что почти залез на Анну. Та уже только стонала, ее эти твари побили, значит, месть моя будет страшной.
– Чего? – взвыл один из тех, что держал Ане ногу. Вскочив, он попытался добраться до своей винтовки, лежавшей в нескольких метрах от него, но упал с пулей в боку и заерзал по земле.
– Ты что, парень, она же москалька! – кажется, даже удивился незадачливый насильник.
– Представь себе, я – тоже! – усмехнулся я. – Встал, быстро!
Последний участник этих событий, державший до этого вторую ногу девушки и молчавший, медленно отползал назад, прикрываясь встающим насильником. Пуля, разбивая колено, приносит очень сильную боль, а также отбивает все мысли о сопротивлении. Насильник-неудачник падает, а мне предстает во всей красе девушка и третий урод, пытающийся убежать на четвереньках. Он получает свою пулю прямо в задницу, уж больно хорошо он ее подставил.
– Ты как? – наклоняюсь я к Анне, протягивая руку
– Б-больно, – выдавливает из себя девушка и вскрикивает. Понимая, что причина ее страха находится за моей спиной, сильно толкаю Аню в сторону и падаю сам в другую. Выстрел проходит мимо, а я, уже развернувшись, выпускаю остатки магазина в тело нового действующего лица. Вот я мудак, услышал вопли Анны и помчался бездумно, от злости, наверное. Повозок-то четыре, а бандитов было только трое, о четвертом я и не подумал.
– Твари! – сплюнул я. – Вы, суки, будете молить меня о смерти!
Подобрав китель одного из бандитов, тот разделся, перед тем как залезть на девушку, отдал его Ане, чтобы прикрылась, она голая почти, одни лохмотья на ней. Девушка мгновенно закуталась в него, но было видно, что трясет ее от страха, а не холода. Выдернув из-за пояса у одного из бандитов хороший нож, с широким и длинным лезвием, я начал срезать толстые ветки с растущего кустарника. Это, конечно, не колья с кулак, но и от этого этим тварям будет несладко. Было противно то, что задумал, но руки действовали сами. Я слышал их причитания, но не обращал внимания и, лишь срезав с одного из них портки, я остановился.
– Пожалуйста, прости, убей, но не делай этого… – услышал я, и в голове щелкнуло. Нет, я не могу этого сделать, я не маньяк, мне вообще противно смотреть на этих животных, которые практически лижут мне ботинки, лишь бы я не сделал того, что обещал.
– Захар, не надо, – а вот и Аня. Отошла, наконец.
– Ты как? – кивнул я девушке.
– Я в порядке, Захар, не делай этого, сам себе не простишь потом, – тихо добавила девушка.
– Умрите с миром, твари, вы жили как животные, так же в канаве и сдохнете, никто о вас не вспомнит. Вся ваша кодла уничтожена, партизаны уже добили их в лесу, а вы задержались на этом свете.
По очереди обходя лежавших раненых бандитов, я посылал каждому пулю в голову, выбивая мозги. Мне было не страшно, привык уже, да и в порядке у меня нервы, это же не люди. Последний, тот самый, которого я ранил в бок самым первым, начал что-то быстро говорить, но тихо, я почти не слышал его, думал, молится.
– В Винковичи сегодня немцы приедут, наши им передали, что нашли партизан, в самом селе еще сотня наших бойцов осталась.
– Молодец, хоть какая-то польза от такого дерьма.
– Пожалуйста, не в голову…
О как, переживает о внешнем виде после смерти? Чудны дела твои… – я дважды выстрелил ему в грудь, и бандит, дернувшись, застыл.
– Ань, почему ты оказалась у них? – тут же повернулся я к девушке, я был зол и на нее. Не представляю, что бы со мной было, если бы пришел чуть позже.
– Услыхала, что стрельба в лесу стихла, решила, что ты вернешься туда же, на холм, и пошла к нему. Эти выскочили из кустов неожиданно, я даже пикнуть не успела, сначала ударили, а потом этот, – девушка указала на несостоявшегося насильника, – сказал, что выдерет меня и с друзьями поделится. Захар, они бы меня вчетвером…
– Ань, успокойся.
Девушка зарыдала, отходняк пошел.
– Все кончилось уже. Зачем же ты, дурилка, вылезла, а? Сказал же, сам тебя найду! Эх ты, иди сюда! – я обнял девушку так крепко, как только мог, в силу возраста.
– Прости, дура я, – плакала девушка, причитая и растирая слезы по красивым щечкам.
– Пошли в отряд, до села нам сейчас не дойти, тебя одеть надо, да теперь и не знаю, как и брать теперь с собой.
Но уйти мы от дороги не успели. Преодолев канаву возле кромки леса, остановились, услышав оклики. Звали меня, по имени, поэтому не напрягся. Братья партизаны подоспели.
– Ты стрелял? О-о? Простите, Аня, мы не смотрим, – появившись, сразу оценили ситуацию бойцы. – У Федьки шинелка есть, сейчас кликну его! – Разговаривавший с нами боец помчался куда-то назад и вскоре притащил шинель.
Я накинул ее Анне на плечи и даже застегнул спереди, нормально вышло.
– Ребят, надо к командиру, подводы уведете? – спросил я.
– Конечно, Захарка, бегите скорее в лагерь, Анна натерпелась небось, – последнее он буквально шепнул мне в ухо.
– Вовремя вернулся, – пояснил я.
Боец понимающе кивнул и пожал мне руку.
В лагере нас встретили хорошо, вышли чуть не все из своих палаток, как же, празднуют, бой выиграли, вон какую кучу бульбашей набили.
– Пойдем ко мне, – позвал подошедший полковник Медведев. – Аня, сходите в санчасть, доктор вас осмотрит, мало ли, вдруг чего сломали, вон синяк на лице какой!
Аня в сопровождении женщины поварихи ушла к доктору, а я проследовал за командиром отряда.
– Бойцы рассказали, что успел вовремя, не изуродовали девицу?
– Побили только, одного уже стрелял прямо на ней, буквально штаны, сука, снимал.
– Я смотрю, ты хоть и молодой у нас, да ранний во всем, – многозначительно кивнул мне командир.
– В каком смысле, Дмитрий Николаевич? – не понял я подначки.
– А то не вижу, как ты на нее смотришь, а она на тебя! У вас серьезно?
– Думаю, да, – согласился я с выводом Медведева.
– Эх, тебе ведь еще и тринадцати нет, вот блин, дети войны, как же вы взрослеете быстро!
– Что поделать? – пожал я плечами.
– Ладно, это ваши дела. Я вот чего позвал тебя. На подводах оружия много взяли и взрывчатки, куда думаешь везли?
– А что, у вас из целого отряда никто в плен не сдался?
– Да парни и не предлагали. Сам же видел, какой бой был, стреляли все куда попало, какие там переговоры о сдаче.
– Всех хоть положили? А то обо мне станет известно буквально всем, тогда кончится моя помощь, не успев начаться.
– Врать не стану, возможности уйти у кого-либо не было, но ручаться…
– Понятно, там старшим был средних лет мужик высокий, с красивым лицом.
– О, брат, этот точно больше не красавец, – заулыбался командир, – знаешь, кто таков? Он даже звание у немцев получил, под его началом батальон целый, правда, тут только полтора взвода было.
– Остальные в селе, там еще и немцы есть.
– Откуда информация?
– Да один у дороги поведал, перед тем как покинуть этот грешный мир.
– Что еще узнал?
– Немного, – поморщился я, – сотня их там, вряд ли этот хрен врал, он знал, что сдохнет, просил только в лицо не стрелять. Как я уже и говорил, их дозор вскрыл наш секрет, одного отправили в село, и сюда поспешили те герои, кого вы постреляли. Странно, что малым составом пошли, да еще и с командиром лично. Немцам сообщили, что нашли ваш лагерь, те должны прислать солдат в село.
