сам извозчик дёрнул поводьями, заставляя коня остановиться. Какое-то время мужчина смотрел на меня, меняя огоньком распаляемых трав в трубке.
- Подвезёте в Лугсбург? Монет у меня нет, но благодарен буду очень.
- А не бандит ли ты часом, путник? А то при доспехе и дубина у тебя на поясе. Вдруг ты меня тюкнешь ею по голове, повозочку мою с мукой заберёшь, а меня с берега в воду толкнёшь.
- Стал бы я так расхаживать? Я хотя бы оружие подальше убрал и стёганку с себя снял. Будь я бандитом, то уж сейчас бы мои подельники уже атаковали, а не стал бы я с вами разговоры вести.
- Есть в твоих словах здравый смысл. – кивнул мужичок, - Забирайся давай. Тебе тут миль шесть ещё топать. До вечера точно не успеешь, а вдвоём уж безопаснее будет. Подкину тебя до Лугсбурга, а там сам разберёшься. Хорошо?
- Спасибо. – искренне поблагодарил я мужчину.
Извозчик оказался исключительно молчаливым человеком, и я попытался рассмотреть его. Приходилось сильно напрягать глаза, чтоб хоть что-то увидеть в тусклом свете лампы, закреплённой на небольшой шесте. Извозчик был стар и обладал жёсткой щёткой седых усов под носом. Голова была укрыта шляпой, а из одежды он имел простые крестьянские штаны, рубаху, покрытую сверху шерстяным жилетом, а на ногах повреждённые временем небольшие башмаки. Пожалуй, единственное, что отличало его от остальных жителей этого острова, так это длинная деревянная трубка, забитая какими-то травами, пахнущими достаточно приятно, куда уж лучше привычного табака. Извозчик пыхал, выпуская во тьму облачка сизого дыма. Казалось, что мужчину вовсе не беспокоила наступающая тьма и он продолжал бы спокойно ехать, даже не повстречав меня. Меня удивляло, как на этом острове сосуществовала жестокость и монстры, крестьянское спокойствие и бесовство власть имущих.
- У вас можно попросить попить?
- Конечно. В телеге бурдюк. Пей сколько тебе влезет. – ответил мне старик, продолжая удерживать поводья коня.
Я перегнулся через козлы и схватил бурдюк из шкур. Откупорив крышку, я приложился к горлышку и почувствовал, что вливаю в себя не самое лучшее пиво. Впрочем, такой напиток был куда лучше обычной воды, поскольку мало кто сейчас кипятил её, а в пиве болезней куда меньше. Сразу я почувствовал себя куда лучше, будто бы влив в себя не алкоголь, а саму жизнь.
- Спасибо, отец! Я день весь не пил, а ты ко мне словно спаситель прибыл.
- «Всякому страждущему будет дарован спаситель.», - процитировал крестьянин одну из заповедей Белого Двора, - Сегодня я помог тебе, а завтра ты кому-то поможешь. Такова воля богов.
Дальнейшую дорогу мы продолжили уже молча. Я слишком сильно устал, чтобы говорить и тратил остатки сил на то, чтобы не уснуть, несмотря на покачивания телеги на колдобинах дороги. Сам же старик тоже особенно не наставила на разговоре, продолжая пыхать дымом в воздух. Несколько раз он стряхивал пепел на землю, после чего вновь набивал трубку, подпаливал её от свечи в лампе, после чего вновь продолжал дымить. Не представляю сколько он может так курить, но удивляться даже этому не стоило. Знавал я в своей прошлой жизни одного курильщика, что за день вполне мог выкурить по три, а то и четыре пачки крепких сигарет. Его не смущал не неприятных запах из рта, не проблемы с лёгкими или пожелтевшие пальцы. Он просто продолжал дымить, медленно загоняя себя в могилу.
В один момент телега остановилась подле одного из постоялых дворов, расположенных на самой границе города. Старик, жестом приказав мне оставаться на козлах, сходил в заведении. Вернулся он отнюдь не быстро, из-за чего я было чуть не уснул, удобно расположившись на скамье, но тут меня активно принялись трясти за плечо.
- Проснись, путник.
- А? Что? – сонно спросил я, совсем позабыв о последних нескольких часах пути.
- Я договорился. Поспи у них в сарае, но утром уйди перед рассветом. Понял меня?
- Спасибо тебе, добрый человек!
Старик кивнул и вновь уселся на свободные от моего седалища козлы, после чего двинул свою телегу вглубь города. Не представляю, что ему там может понадобиться, но тогда свои размышления я отодвинул дальше в сторону. Мозг желал сейчас одного только сна и от этого соображалка работала уж очень туго. Я, раскачиваясь и едва ли не падая, пошёл в сторону сарая постоялого двора, расположенного на его заднем дворе. Пришлось даже перелезть через калитку, ведь открываться она просто не желала. Взобравшись на небольшой чердак сарая, я просто рухнул на дощатый пол и мгновенно отключился.
Проспал я примерно за половину часа до рассвета. Я проснулся словно по щелчку рубильника и сонливость сняло как рукою. Сходив отлить, я принялся рассуждать как же мне дальше действовать, но сразу в голову пришёл образ вечно недовольного дварфа. Именно он был единственным из моих знакомых, кто остался жив. Думаю, что в его силах будет организовать мне возможность свалить с этого острова. Что я дам ему взамен? Придётся выдумывать это прямо на ходу, но свой труд я готов ему предложить.
Сорвав церковный кубок, нашитый на стёганке, я вышел на улицу и осмотрелся, сразу же увидев толстый столб дыма, тянущийся из-за города. Именно там и располагался некогда монастырь и можно было сделать вывод, что жемчужники всё же добрались до монастыря и штурм их оказался удачным. Такие размышления я вёл, крутя вороток колодца, поднимая ведро со дна. Напившись и наскоро умывшись, я решил, что в кротчайшие сроки отбуду из этого места.
В город я двинулся на своих двоих. Пусть ноги гудели со вчерашнего длительного перехода, но даже так нужно было спешить. Внутри города слышались людские крики, а где-то за стенами начинался пожар. Не знаю уж, были ли тому виной жемчужники или же падение монастыря привели к исчезновению порядка внутри Лугсбурга, но сейчас там проходили очень внушительные разборки. Во времена такого хаоса множество предприимчивых добивались неожиданных высот и одну такую личность я знал, пусть и несколько низкую, и излишне бородатую.
Отыскать лавку Таклина оказалось уж очень нелегко. Всё же, дварф запрятал собственную лавку глубоко в городе, а я был здесь далеко не местным, отчего пришлось значительно поплутать, уворачиваясь от многочисленных стычек, которые разрывали сейчас город на множество частей. Кто-то решал собственные вопросы, занимаясь смертоубийством, другие, будучи пьяными, просто били друг другу лица, третьи грабили дома и лавки,
