Ознакомительная версия.
Портфель. Тоже весь залубенел, как и ботинки, – время. Я расстегнул ремни (хорошо не защелки) и глянул внутрь.
Так. Бумаги. Уцелели, однако, и это уже неплохо. Какие-то пустые бланки с уже знакомой символикой, несколько потертых бумаг с мелким текстом и надписью: «Донесение», тетрадь в клеенчатом переплете и карта. Карта!
Я отложил в сторону все остальное и аккуратно (эх-эх, карта и до того, видать, на сгибах потертая была, а теперь и совсем только что не рвалась) развернул ее и положил на куртку.
– Где мы? – немедленно сунулся ко мне Павлик, углядевший, что я нашел.
– Тут, – показал я ему пальцем в первое попавшееся место.
– Точно? – У него аж уши двигались от эмоций.
– Конечно нет! – рявкнул я. – Павлик, откуда я знаю, где мы? У меня ни координат, ни ориентиров. И потом, тебе-то что? Какая разница, где мы тут конкретно, все равно не знаем, куда идем.
Отчитав паренька, я снова склонился над картой. Ни фига не понятно. Вот это лес, ладно. А равнина где, не эта, которая за лесом, а та, вчерашняя? Она же была? А тут ее особо не видать. Привязаться к командному пункту я тоже не мог – крестиков на этой карте я насчитал штук пятнадцать, и любой из них мог быть местом гибели бравого генерала.
Ладно, здесь хоть лес есть. Хотя, если это именно наш лес, то он велик, велик…
И еще. Карта-то – десятикилометровка. Поди знай, какая на ней местность… Может, эти края, а может, и нет.
Но если эти, то с реками тут порядок. Вон, одна большая есть и еще мелких несколько, в основном притоки. И, судя по всему, они не так уж далеко. Но это если рельеф местности с тех пор не поменялся, если это вообще наша местность и так далее. Сказка про белого бычка.
– Ну? – снова засопел мне в ухо Павлик.
– Подковы гну. – Я аккуратно сложил карту и убрал ее обратно в портфель. – Найдем какой-то четкий ориентир, тогда и поймем, что к чему. А ты давай-ка в каску груши собери, а то наш Аполлон регенерирующий их сейчас сожрет. Погоди, дай мне одну.
Куртку я парню не отдал, надо было сделать еще одно дело, а именно – разобрать пистолет. И делать я это собирался именно на куртке.
Когда я щелкнул затвором, Трифон повернулся ко мне, и у него расширились глаза при виде того, что у меня в руках.
– И он стреляет? – Юрист даже сглотнул слюну.
– Пока не знаю.
Пружина была в порядке, да и все остальное – тоже. Что примечательно, я не увидел засохших остатков смазки, хотя, по идее, без них обойтись не могло. Ну ладно, нет – значит, нет, в конце концов, это виртуальная реальность, спишем на нее. Осталось только проверить, стреляет он или нет. Хотя и патроны могли накрыться, это дело такое.
Я дослал патрон в ствол, отошел шагов на десять от моих спутников и прицелился в небольшое деревце неподалеку.
Бам! Выстрел грохнул, и неслабо, отражатель сработал нормально, гильза, вылетев, упала на траву. Не попал. Жаль. И патрона жаль до чертиков.
Впрочем, это разумная трата. Теперь я точно знаю, что у меня есть в запасе пять выстрелов. А значит, есть шанс выжить, и теперь он выше, чем у многих других.
– Павлик, гильзу подбери и отдай Насте, – приказал я, щелкнув флажком предохранителя и убирая пистолет под ремень, за спину. – И нет, тебе я пальнуть не дам, даже не проси.
– Правильно, – снова поддержала меня Настя. – Тебе для баловства, а патронов мало.
Интересно, почему на поясе генерала не было кобуры? Он что, пистолет в кармане таскал?
Через полчаса мы все-таки двинулись в путь, должно быть, являя собой забавную картину.
Впереди шел я, в штанах, но с голым торсом, за мной брел Трифон в набедренной повязке из половины пледа, перепоясанный пестрыми подтяжками. На плечо он залихватски закинул все ту же палку, к которой хозяйственная Настя прикрепила узелок, сделанный из второй половины пледа, и куда было убрано все наше добро (кроме осколка очков, его я спрятал в карман штанов). Следом шагала, собственно, наш биоэколог-второкурсник, замотанная во флаг и налегке, не считая тубуса, с которым она расставаться не пожелала. Замыкал шествие Павлик, в куртке на бедрах, в армейских ботинках и с каской в руке. Иногда он доставал свой новый ножик и любовался им.
Банку нож вскрыл, к слову сказать, отменно. Консервы, превратившиеся в мерзкого вида бурую массу, мы выкинули, потом долго терли емкость травой и в результате наполнили ягодами. Пусть будут.
День давно перевалил за вторую половину, солнце порядком припекало, но в воздухе уже носилось что-то такое, предвечернее.
Я принял эпохальное решение, и мы покинули опушку леса. Повернувшись к нему задом, я двинулся прямиком на равнину. Основываясь на том, что изображено на карте, и сочтя за предполагаемую истину то, что это именно наш лес и именно наша равнина, я решил попытать счастья и все-таки найти реку. Возможно, мое желание выйти к большой воде маниакально, но именно оно самое разумное в настоящий момент. Там есть вода, рыба и птица, то есть еда, и самое главное – люди, которые будут идти именно туда, так же, как и мы.
Там и тут попадались какие-то валуны, шелестела трава, кое-где росли одиноко стоящие деревца, а то и небольшие рощицы.
– Вот в такой, если что, и заночуем, – сказал я отряду, показав на одну из них, находящуюся пока еще в отдалении. – И листва над головой, и дрова под рукой.
– Ты научился добывать огонь трением? – не без ехидства спросил Трифон, он все не мог мне простить, что у Павлика – куртка, а у него – плед.
– Считай, что да, – не стал разочаровывать юриста я. – Будет тебе сегодня костерок.
– Нет, ну я-то – только «за», – заюлил Трифон. – Костер – это же здорово! Так, может, в этой роще и заночуем? Что до того вечера осталось?
Я глянул на солнце, которое еще и не думало заходить за горизонт. До ночи – часа четыре, даже небо еще не темнеет. Кстати, что давит на психику, по крайней мере мне, так это пустынное небо. Ни птиц, ни конденсационных следов от самолетов – ничего. Тишина и пустота.
– Много осталось, – оборвал его причитания я. – Мы еще километров десять отмахать сегодня успеем до темноты.
Ну, надо не совсем уж в темноте, конечно, на ночевку вставать, а то не сложится у нас с огнем, солнце будет не то. Эх, мне бы ваты или дерюги какой, да кремень, я бы огниво сделал. Можно и от пледа кусок отрезать, да больно он дурацкий, материал не тот.
– Хорошая рощица, – снова активизировался Трифон, оглядывая деревья, мимо которых мы проходили. – Самое то. Может, все-таки, остановимся здесь? День был хлопотный, все устали…
– И еще здесь есть ключ, – послышался голос из-за деревьев. – Надо отметить: вода вкуснейшая.
Триша отпрыгнул за меня, я инстинктивно сунул руку за спину, а Павлик, молодец, загородил собой Настю.
– Вода – это прекрасно, – сообщил я невидимому собеседнику. – А с кем я беседую? Вас не затруднит показаться?
– Ни в коей мере, – с достоинством ответил некто.
Из-за деревьев вышел очень немолодой мужчина, да попросту старик, с седыми бровями и такой же седой бородкой. Он был обнажен и, заметив Настю, прикрыл руками достоинство.
– Прошу прощения, юная леди, – учтиво сказал он. – Я не сразу вас заметил, и у меня не было и мысли смутить вас видом моих чресл.
– Да ладно, – отмахнулась Настя. – Я их сегодня, вон, полдня созерцала. Привыкла уже.
– Позвольте представиться. – Старик одной рукой изобразил что-то вроде снимания шляпы. – Победоносцев Илья Ильич, некогда профессор Санкт-Петербургского государственного университета, а ныне – старый хрыч, чмо бородатое и тупо балласт.
– А зачем вы так себя обзываете? – удивился Павлик.
– Это не я. – Илья Ильич невесело усмехнулся. – Это меня так окрестил некий новоявленный Аттила, который в соответствии с происходящим очень быстро и ловко делит всех на чистых и нечистых, пользуясь своим основным правом – силой. И мне еще повезло, что он меня просто оставил здесь, мог бы и прибить, у него это запросто.
– Как интересно, – протянул я. – Ну что, Трифон, твоя удача, остаемся здесь. На тебе – топливо для костра. Настенька, покорми профессора, мне кажется, что это будет не лишним. Павлик, пробегись по рощице, посмотри, что к чему.
– Только попью, – буркнул Трифон и устремился в рощу.
Профессор ел жадно, было видно, что совсем его приперло, но при этом старался сохранить видимость интеллигентного поглощения пищи, что вызывало уважение. Настя с сочувствием смотрела на него.
– Скажите, – не выдержала наконец она, – а вы на каком факультете были профессором? Не на биологическом?
– Увы, нет, девочка, – разочаровал ее профессор. – У меня совершенно бесполезная в этих краях специализация. Я был профессором восточного факультета, читал лекции на кафедре тюркской филологии.
Ознакомительная версия.
