— Очнулся! Ну давай, давай! Приходи в себя! — послышался взволнованный, но одновременно ласковый женский голос. — Вот так. Глаза-то открой.
Глаза я приоткрыл с трудом, тут же прищурился — бил яркий свет. Тут же потекли слезы.
— Погоди, сейчас выключу.
Через прикрытые веки я понял, что света стало гораздо меньше.
Услышал треск телефонного диска — женщина торопливо набирала чей-то номер.
— Товарищ полковник, очнулся! — сказала она. Затем добавила. — Хорошо.
Судя по звуку, трубка легла на место.
— Алексей, как себя чувствуешь? — спросила она.
— Нормально, вроде бы, — пробормотал я. — Пить хочется.
— Сейчас, секунду.
Я видел перед собой молодую женщину, может, лет тридцати. Одета в белый медицинский халат, на голове типичный головной убор. Кажется, это врач.
Она помогла мне принять полулежачее положение. Отметил, что мое плечо забинтовано, отдается сильной болью. Во всем теле была слабость. Лежал я на кушетке, застеленной белым бельем. Рядом, на стойке, висела капельница, болтались пластиковые трубки. Почувствовал запах спирта. Или йода.
— Держи, — она сунула мне в руки стакан с прохладной водой.
Я разом опорожнил весь стакан, отдал обратно. Поблагодарил.
— Голова кружится, — произнес я, рассматривая женщину.
— Это нормально,— успокоила она. — Тебе почти литр донорской крови перелили. Ранение в плечо оказалось серьезным. Пуля повредила вену, но тебе повезло. Ты вообще помнишь, что произошло?
Разумеется, я помнил. Только говорить об этом не стал, растерянно пожал плечами.
— Очень смутно. В меня стреляли.
— Верно. Пулю я извлекла, рану почистила, наложила швы. Два дня меняю повязки, поэтому все под контролем. Сейчас все хорошо.
— А вы кто? — пересохшими губами спросил я.
— Меня зовут Алена. Я военный хирург.
Вдруг раздался громкий стук. Алена тут же рванула в сторону входной двери.
Буквально через несколько секунду в помещение торопливо вошел подполковник Кошкин, собственной персоной. Вид у него был взволнованный, взгляд тут же остановился на мне.
— Ну, как он?
— Жить буду... — скривился я, перебив Алену. — Только, наверное, не долго.
— Не смешная шутка, — без тени юмора заметил Кошкин, затем обратился к врачу. — Алена Сергеевна, можете нас оставить?
Та молча кивнула, направилась к выходу. Хлопнула дверь.
Несколько секунд отец Юльки смотрел на меня внимательным, оценивающим взглядом. Наконец, он спросил:
— Леха, в какое дерьмо ты вляпался?
Я шумно выдохнул. Нужно было рассказать, хотя это и могло создать дополнительные проблемы для офицера.
Пока я думал, он расценил мое молчание по-своему.
— То, что произошло на дороге, неподалеку от моста... Серьезная авария, две разбитых машины. Никто не знает, что случилось на самом деле.
— Так это вы меня вытащили оттуда?
— Да. По удачному стечению обстоятельств, я ехал домой после ночной смены. Увидел впереди аварию. Увидел тебя, там все было понятно. Пришлось вмешаться, иначе тебя пристрелили бы, а этого я никак не могу допустить. Как я потом Юльке в глаза смотреть буду? К тому же, виноватым я тебя не считаю. Расскажи мне все, с самого начала. И про сгоревший дом тоже.
Я посмотрел ему в глаза и медленно кивнул.
— Рассказывать немного, на самом-то деле. На следующий день, после того, как я переночевал в том доме, я выбрался в город, хотел кое-что проверить. Знаю, что нельзя, но было важное дело. Наткнулся на одного мента. Слово за слово, в общем, набили друг другу морды, потом все выяснились и разошлись. Он меня немного порезал, пришлось в больничку сходить. А как вернулся, снова того мента увидел. Поговорить он хотел. В общем, выпили мы хорошенько. Потом он пропал. Ночью я выбрался к затону, воздухом свежим подышать. Случайно стал свидетелем того, как в портовой зоне незаконно фарцу разгружают. Ничего особенного, мелочевка.
Кошкин не перебивал, слушал внимательно.
На лице у него застыло странное выражение, которое я никак не мог понять.
— Продолжай, Алексей.
— Дальше я вернулся обратно. Лег спать. Утром снова отправился в город.
— Зачем?
— Была весомая причина. Я заметил подозрительную машину у дороги. Явно она стояла не просто так. В общем, разобрался я, что это мент тот за мной наблюдение организовал. Неприятно, конечно. Но не обманул, услугу оказал — сняли меня с розыска, убрали ориентировки с городских стендов. Пока шел обратно, зашел в столовую, жрать хотелось просто невыносимо. Когда домой отправился, мимо меня два пожарных «ЗиЛа» промчались. Заподозрив неладное, я бегом рванул домой. Пока добрался, понял, что дом подожгли. Все дотла сгорело.
На этом я решил сразу перескочить на другую часть рассказа.
— Нашел где пересидеть временно. Но прямо посреди белого дня, меня похитили люди какого-то Клыка. Полагаю, та каша, что заварилась в учебном центре, а после в машине военной комендатуры — все из-за него. Он и есть тот крот, внедренный в комитет госбезопасности. Возможно на местном уровне, возможно выше.
— Уверен?
— Не знаю, предположений много. Меня держали связанным в подвале жилого дома, в темноте. В глаза светили фонарем, потому я никого не видел. Уроды хотели выяснить, кто я такой. Но я сбежал. Оказалось, что меня как-то умудрились перевезли из Припяти в Чернобыль. Ну и вот. Денег нет, документов тоже. В грязной одежде, с помятой рожей. Как назло, последний автобус ушел, крыши над головой не было. К счастью, на автовокзале мне попался старик на «Запорожце», с ним-то я и ехал. Пока эти на «Ниве» не прицепились.
На этой ноте я и закончил свой сбивчивый рассказ.
Взглянув на подполковника, я заметил, что тот смотрит на меня странным взглядом.
— Что-то не так? — с тревогой поинтересовался я.
— Ну, допустим все, что ты мне рассказал, это правда, — хмуро произнес он. — Как ты объяснишь вот это?
С этими словами он вытащил из кармана мое письмо, которое было похищено из дома. Ранее, я полагал, что это сделал Андрей Петров, но тот почти сумел меня переубедить, что он тут ни при чем. А на самом-то деле вон оно как получилось. Я сразу же вспомнил слова Погодина о том, что пока я бегал к грузовому порту, заезжал темный «УАЗ». В темноте он действительно выглядит как черный, хотя по факту таковым не является. Я видел следы колес у дома — свободно проехать по тому бездорожью мог только «УАЗ». Военный, именно такой, на каком отец Юльки ездил на работу. И как я сразу не догадался?!
— Это часть причины, по которой меня ищут! — сухо ответил я. — Я из-за него уже столько бед хлебнул...
Офицер нахмурился.
Развернул письмо, пробежался по нему глазами и начал цитировать:
— Здесь написано, что на Чернобыльской АЭС, двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года произойдет крупная техногенная катастрофа, в результате которой будет разрушен четвертый энергоблок. Указываются причины аварии и даже последствия. Кто это написал и почему оно у тебя?
— Всего я не могу рассказать, — тяжело вздохнул я. Сочинял прямо на ходу, хотя получалось весьма правдоподобно. — Впрочем, попробую рассказать все, как есть. Кеми было написано письмо, можно только догадываться. Полагаю, оно не должно было попасть в комитет госбезопасности. Но случайно было перехвачено кем-то и по ошибке попало ко мне в руки. Не знаю, правда это или нет, но скорее всего, двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года на нашей электростанции действительно произойдет что-то дерьмовое. А причина очевидна — работа загоризонтной радиолокационной станции «Дуга-1». Все из-за нее. Иностранная разведка уже не раз пыталась вывести объект из строя. Если развить это мысль дальше, понятна и конечная цель неизвестного противника. Не сможет работать АЭС, не будет электроэнергии. Значит, не будут работать ретрансляторы. Из-за неблагоприятной радиационной обстановки, люди тоже не смогут работать. Часть противоракетного щита СССР будет под угрозой уничтожения. Мое мнение, что некто Клык, являющийся кротом из иностранной разведки, как раз и написал это письмо, но отправить его не успел. Теперь я под прицелом. Вот и все, что я могу рассказать. Может, что-то из моего рассказа на самом деле обстоит иначе...
