все изменила. Я не знаю, после того, как брата выгнали из команды, уехал ли в Москву кто-то другой. Симонов, например… Мы ведь тогда со Славкой вообще не общались. Я ни черта не знал о нем. Да и не хотел знать. Носился со своей идеей мести, не понятно за что.
И что интересно, в новом варианте Славкиной жизни я повлиял своими поступками на обстоятельства. Типа, жизнь пошла другим путем. Золота не было. Но ведь это и Петькина судьба. Та кража должна была произойти, а она не произошла. Почему? И главное, подробностей теперь не узнаешь. Все изменилось. Но может, в том и есть смысл. Дело не только в хоккее?
— Осторожнее. — Буркнул Симонов, поднимаясь на ноги. Хотя, руку мою не принял. Демонстративно.
— Что происходит? — Спиридонов подкатил ко мне совсем близко.
Спрашивал тихо, наверное, решил не привлекать внимание. Толик вообще удивлял меня все больше. Раньше он казался абсолютным раздолбаем. Весёлым, прикольным, но точно не тем, с кем можно пойти в разведку.
— Не обращай внимания. — Я кивнул Толику, мол, оценил его жест, но волноваться не стоит.
— Ну…смотри. — Спиридонов отъехал в сторону.
— Меняемся! — Распоряжение тренера было, в принципе, ожидаемо. Будь ты хоть трижды распрекрасным форвардом, хоть Коннором Макдэвидом, хоть Овечкиным, хоть Гретцки, но в том и смысл командной игры. Нападающий должен уметь уйти в оборону. А оборона — перейти в атаку.
Однако, Степан Аркадьевич вел себя так, будто ждал чего-то. Специально затягивал эту часть тренировки. Я понял суть его плана гораздо позже. После того, как случилось неизбежное. Я все-таки сломал Симонову нос.
Я честно старался сдерживать эмоции. Не ради кого-то, а ради себя самого. Несмотря на рьяное желание Симонова наоборот, эти эмоции спровоцировать. Но под конец тренировки мое терпение все-таки закончилось.
Хотел бы сказать, что ничего не предвещало беды, но это не так. Как раз с первой секунды, как мы вышли на лед, атмосфера накалялась все больше и больше. Как сказал Серега, проезжая мимо меня, если вынуть спичку и поднести, рванет к чертям собачьим.
Тем не менее, с горем пополам, практически до самого конца тренировки, я смог продержаться относительно спокойным. А потом что-то пошло не так. В очередной раз я улетел в борт. Вышло это вопреки моему желанию. Естественно. Мне как-то не сильно по душе́ отбивать борта своим телом. Еще одно «случайное» столкновение, которое «случайно» организовал мой друг Лёха. И конечно, оно было таким же «случайным», как и все остальные провокации.
В принципе, я не собирался ему отвечать. Хотя, имелось огромное желание. Но в большей мере сдерживал себя из-за Степана Аркадьевича, чтоб не подвести его доверие.
Тем более, в конце концов, это — тренировка. Не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Не помню, кто это сказал, но автор афоризма был чертовски сообразительным гражданином. Поэтому для себя я решил, вообще, если подумать, Симонов усирается не зря. Он считает, будто делает мне плохо. Но если посмотреть с другой стороны, Леха, сам того не понимая, помогает мне быть готовым к любым ситуациям. Такое себе, конечно, оправдание и утешение, но зато хотя бы меньше бесит его наглость. А вот если думать, что Симонов, как лошара, на самом деле оказывает мне услугу, становится значительно легче.
— Что-то у тебя сегодня плоховато с реакцией. — Пока я встал на ноги, Симонов подкатился совсем близко. Оперся на клюшку и смотрел на меня с ухмылкой. — Не перед кем выпендриваться? Да? Зрителей не хватает?
Остальные парни в этот момент отвлеклись и на нас особо не обращали внимания. Тем более, наши столкновения в этот раз не прекращались в течение всей тренировки и никто уже на них не реагировал.
— Да пошел ты…
Я решил, вступать с ним в разговоры точно не сто́ит. Ни в данный момент, ни в будущем. Есть свои сложности, конечно. Как мы будем играть в одной команде при таком раскладе? Правда, Симонов сейчас числиться в запасных, но он все равно ведь есть. И в любой момент мы окажемся на льду вместе. По закону подлости, скорее всего, когда это будет важным. Но по большому счету, пусть реально идет на хрен. У меня лично все хорошо. На остальное — вообще насрать.
— Что еще ждать от тебя? — Симонов не успокаивался. — Вот и вся твоя натура. Послать, куда подальше. Весь в отца. Да? В папашу твоего. Один Алеша у вас нормальный. И то, потому что неродной.
Я практически объехал Симонова. Уже был к нему спиной. Но последнюю фразу услышал очень хорошо.
— Че ты сказал? — Сдал назад и остановился впритык к Лехе.
— Ого…Ты не знал, что ли? Вот ведь какая фигня…Я мог бы сказать, прости…но не скажу.
Симонов скалился мне в лицо. Ну…я и сорвался. Причем, сорвался не как Славик. Сорвался, как тот самый Алеша, о котором сейчас шла речь. Одна секунда ушла на то, чтоб скинуть перчатки. Во вторую секунду мой кулак уже прилетел Симонову в его довольную рожу. Произошло это настолько быстро, что остальные не сразу поняли всю ситуацию.
Пока меня оттащили от Симонова, я успел сломать ему нос и по-моему, вывернуть челюсть. Честно говоря, сам не понял. В башке что-то переклинило. Перемкнуло будто. Перед глазами было какое-то красное марево и довольная физиономия Симонова. Ясное дело, в тот момент она, эта физиономия, уже не выглядела довольной. Леха даже пытался сопротивляться. Но передо мной застыла намертво картинка. Довольная ухмылка Симонова, когда он говорит чушь про Алешу. Вот в это застывшее лицо я и бил. Не особо переживая, куда попадут удары в реальности.
Нас растащили. Причем, как сказал потом Спиридонов, я вообще был не в себе. Даже тренера не слышал. Да и тем, кто полез под руку тоже немного перепало.
Когда я начал нормально соображать, Симонова на льду уже не было. Его забрал врач команды.
— Ты чего? Совсем башню сорвало? — Толик сидел рядом со мной на скамейке.
Я покрутил головой, глядя по сторонам. Никак не мог понять, какого хрена оказался на трибуне, если только что был на льду.
— Белов! — В нашу сторону широким шагом двигался Степан Аркадьевич.
— Так…я, наверное, подожду тебя в раздевалке. Да и парни уже там. Давай, как освободишься подтягивайся. — Толик покосился на тренера, который уже практически оказался рядом. — Если выживешь, конечно…
Спиридонов поднялся со скамейки и быстро ретировался в сторону выхода.
Честно говоря, я думал, сейчас мне прилетит
