* * *
Лубянка.
— Ну, что, выяснила, что военный атташе делал в Больцано? — спросил полковник Воронин капитана Артамонову. Он обеспечил ей все допуски по этому вопросу, сославшись на Вавилова, и теперь ждал результата.
— Павел Евгеньевич, что он делал в Больцано, неизвестно. Зато выяснили, что подполковник Ансель Косельни сотрудник Службы внешней документации и контрразведки Франции. Наш резидент в Риме его уже пробивал.
— Кто бы сомневался, — усмехнулся Воронин. — Военный атташе, всё-таки… Как считаешь, что ему надо было от «Скворца»?
— Она сказала, что его интересовала прошлогодняя перестрелка между мафиозными кланами в Больцано. Мол, прошел слух, что в нее был замешан киллер из КГБ. Это помимо версии о зеленых человечках…
— Не всплыло ли как-то её участие в ней? — озадаченно посмотрел на капитана полковник. — А если всплыло?..
— Думаете, её могли на этом перевербовать? — спросила Артамонова. — Но она же нам сама рассказала об этой встрече. Глупо как-то…
— Могли таким образом попытаться замаскировать вербовку. Мол, не станет же она рассказывать об этой встрече, если ее завербовали? Мы и успокоимся, подумав так. Всё может быть… Ничего нельзя исключать, — многозначительно произнёс Воронин.
* * *
Московская область. Серпухов.
Бортко позвонил утром Сальникову и сказал, что будет у него через несколько часов. Готовясь морально к этой встрече, Сальников, с грустью думая, что на Попова рассчитывать больше не приходится, готов был уже к чему угодно. Даже к тому, что его сместят с должности.
Когда Бортко появился у него в кабинете, он поздоровался с ним, предложил сесть и кофе — чаю, как того требовали правила приличия, а сам приготовился выслушать свой приговор. Он был абсолютно уверен, что его выходка с предыдущим представителем из Москвы и срыв поставок кожсырья просто так ему с рук не сойдут.
— Роман Викторович, — начал Бортко, — Мы не хотели вмешиваться в ваше хозяйство здесь в Серпухове, но ваш кожевенный завод «Труд» демонстративно сорвал плановые поставки на московское предприятие. — Бортко специально сделал акцент, на том, что Кожгалантерейная фабрика именно московская, чтобы подчеркнуть необоснованность претензий на неё самого Сальникова. — Вы нам не оставили выбора.
Бортко многозначительно смотрел на хозяина кабинета, а тот с обречённым видом ждал, что будет дальше.
— Поэтому теперь будет так. Вы немедленно возобновите поставки полноценного сырья в Москву, — жестко проговорил Бортко. — Кожи должны быть самые лучшие. Тот мусор, что вы прислали раньше, мы в учет брать не будем. А также вы возобновите нам поставки дополнительных партий. В том числе и за март.
Сальников, судорожно сглотнув, был вынужден кивнуть.
— Дальше. Ваша сестра, Дружинина Екатерина Андреевна, — продолжил Бортко. — Должна уволиться с кожгалантерейной фабрики. В течение двух дней. Это единственный вариант. Если он не подходит, то она вылетит оттуда чуть позже, но уже по статье.
Сальников спорить не стал, но по его реакции Бортко понял, что тому проще, в этой ситуации, самому уволиться.
Ну, может, наконец возьмет себя в руки, станет настоящим мужиком и приструнит свою сестричку, которую так разбаловал, — мысленно усмехнулся он.
— Очень не люблю кого-то пугать, угрожать, — продолжал Бортко, — но если ещё раз придут отбросы вместо сырья, вы, Роман Викторович, вылетите со своего места. Начнутся проблемы на вашем заводе — то же самое. Начнутся какие-то неожиданные проверки на московском заводе — в этом случае, помимо вашего увольнения, и ваша сестра, которая уже начала этим баловаться, вряд ли сможет найти себе любую работу, даже дворника, на территории Москвы. Всё просто!
Сальников поднял на него удивленный взгляд. Надо понимать, что его оставляют на должности? Неужели?
— Посчитайте, сколько стоит дополнительная партия кожи, — в заключение сказал Бортко и положил перед ним свою визитку, — и позвоните мне на следующей неделе, договоримся, где встретимся и обсудим условия дальнейшей работы. Закладывайте в стоимость дополнительной партии достойную оплату всех вовлечённых. И не так, как на кожгалантерейке! Чтобы не было эксцессов и подстав. Жадность ни к чему хорошему не приведёт. Обсудим и вашу долю.
— Я всё понял, Михаил Жанович, — покорно произнёс Сальников.
* * *
Глава 8
* * *
Московская область. Серпухов.
Два дня на увольнение… Два дня, — потрясённо думал Сальников. — А Катька же дура упёртая. Привыкла смотреть на меня с детства, как старшая сестра на младшего брата… Помыкать и командовать. Совсем не замечает, что прошли те времена, когда я сидел на горшке, а она надо мной возвышалась… Нет, наедине с ней разговаривать нельзя. Даже слушать меня не станет, о каком продуманном серьезном обсуждении вопроса можно вообще вести речь…
Он потянулся к телефону и набрал зятя по служебному телефону.
— Андрей, приветствую. Это Сальников… Разговор есть. Хочу пригласить тебя куда-нибудь посидеть после работы.
— Конечно, — тут же согласился Дружинин, почувствовав в голосе шурина нешуточную озабоченность. Впрочем, он и так понимал, что такой занятой человек, как первый секретарь города, просто почесать языком приглашать его в рабочий день не будет.
Они договорились, что Сальников подъедет к нему на службу к окончанию рабочего дня.
* * *
Москва. Горный институт.
Диана могла бы и не ездить сегодня в институт. У отца они с Фирдаусом ещё вчера побывали, привезли подарки всей семье, поздравили Киру с Восьмым марта. Но она всё равно приехала на учёбу. С одной единственной целью: разобраться с Малюгиной.
Поглядывая на неё боковым зрением, чтобы та не насторожилась раньше времени, Диана думала, как она ее накажет? Избить, подкараулив? Это она бы до обучения в КГБ бы сделала. А сейчас понимала, что это слишком просто и примитивно… И слишком много ненужного внимания привлекает к ней самой, в том числе и портя ей имидж. Надо придумать что-то такое, чтобы Малюгиной икалось несколько лет, как минимум. И больше никакого желания уводить Фирдауса у нее бы не было…
Обучение в КГБ привело и к тому, что теперь Диана со всеми в группе была приветлива, держалась ровно. Её парту давно заняли, и она, скромно улыбаясь, подсаживалась туда, где было свободное место. А раньше бы она непременно скандал устроила, требуя вернуть ей ее место.
На переменах девчонки группы, в том числе и Малюгина, обступали её и расспрашивали о поездке, где была, что видела? И она рассказывала без прикрас и пустого восхищения о жизни людей за границей. Подтверждая все, что говорилось руководством СССР — что хорошо живется там только богатым. А ты сумей там стать богатым…
Диана описывала, как официанты подобострастно гнут спину в ресторанах, стараясь угодить, чтобы получить чаевые, потому что зарплата у них очень небольшая. И насколько по-хамски ведут себя с ними богатеи, иногда и напрямую оскорбляя. Как услужливы продавщицы в бутиках, оплата труда которых напрямую зависит от того, сколько купят клиентки, которым они помогают выбирать товары. Насколько отношение полицейских отличается к человеку, в зависимости от того, во что он одет. Рассказала и про мафиозные разборки, про то, как в городке, где живет ее свекор, перебили однажды за ночь дюжину человек… Девчонки только охали и ахали…
* * *
Москва.
С утра поехал на радио. Пропуск у меня уже имелся, так что сам поднялся в редакцию детских программ и нашёл Латышеву. Она быстренько отвела меня в студию, где был один звукорежиссёр. Поздоровался с ним, помахав рукой, он помахал мне из-за стекла в ответ. Сел сразу перед одним из микрофонов и произнёс несколько приветственных слов. Он заставил меня несколько раз повторить, что-то у себя регулируя, потом улыбнулся и поднял большой палец вверх.
