На данный момент, по словам Всеслава Игоревича, большинство удельных княжеств были захвачены Добромиром. Непокорёнными пока оставались север и восток, но после того, как под Талахом сопротивление потерпело очередное поражение, стоило ожидать, что эти земли тоже в скором времени подчинятся моему двоюродному дяде.
Но были князья, особенно на рубежах, которые пока не участвовали в междоусобице. Именно на них я и решил сделать ставку.
Вдоль восточной границы находилось четыре княжества: Караузякское, севернее — Келатское, южнее — Гурджакское и Лангарское. Через них проходил речной торговый путь, связывающий Серое море на севере и Змеиное море далеко на юге. Именно по этому маршруту плыли корабли из Светлоярского княжества в две южные державы — Уджарский халифат и Татконское государство.
Этот торговый приносил много денег в казну местных князей, поэтому было очевидно, что Добромир рано или поздно захочет прибрать его к рукам, как и серебряные рудники близ Келата. Мне же, в свою очередь, требовалось во что бы то ни стало удержать восточные рубежи. Деньги от торговли могли стать той самой экономической базой, на которой возродится Светлоярское великое княжество под моим началом.
Поэтому в первую очередь я решил разослать гонцов в ближайшие княжеские и независимые боярские вотчины, чтобы призвать их хозяев в Караузяк, дабы те поклялись мне в верности. Собирался устроить общую церемонию принесения присяги уже на следующей неделе, но Всеслав только посмеялся над моей поспешностью.
— Торопишься, — покачал он головой. — Из Лангара ехать не меньше четырёх дней. Да и кто ж так скоро в путь отправится?
— А если великий князь приказывает? — спросил я.
— Ты можешь кинуть клич. Но они — твои вассалы, а не холопы, — довольно резко ответил Всеслав Игоревич, по привычке нахмурив брови. Что поделать, я по-прежнему плохо понимал местные нравы и обычаи.
— И сколько времени им понадобится? Две седьмицы-то хватит?
— Две, пожалуй, что и хватит.
Я приказал Всеславу заняться отправкой гонцов во все четыре рубежные княжества и ещё пару-тройку соседних вотчин.
Как быть с другими землями, ясного понимания у меня не было. Разумеется, там надо вести какую-то работу и искать сторонников, но делать это следует осторожно. Единственная идея, которая пока приходила мне в голову — это узнать, у кого из наших дружинников есть родственники в захваченных княжествах, и отправить агентов с тайными посланиями.
Дело это я поручил Олегу — Олег был рядом с самого первого дня, поддерживал меня, пока я валялся беспомощным. Мне казалось, ему можно доверить деликатные вещи.
Всеславу я доверял меньше, но этот человек был сведущий во многих делах. Поскольку он и прежде следил за казной, его я назначил казначеем, а заодно старшим боярином — это считался высший придворный чин. За ним оставались функции воеводы и моего советника, которые он уже фактически выполнял.
Всеслав Игоревич посоветовал создать поместный приказа для учёта земель и челобитный для рассмотрения прошений. Возглавить первый я велел дружиннику Всеволоду — внебрачному сыну нашего прежнего воеводы, погибшего в прошлом году под Полянском, а копаться в челобитных поручил Ингвару — ещё одному потомственному дружиннику. Важной должностью считался так же конюший, но он у меня уже был.
Оба они были уже немолодыми воинами-богатырями, посвятившими жизнь служению великим князьям. Всеслав Игоревич уверял, что грамоте они тоже обучены. Поговорив с ними, я решил, что кандидатуры вполне подходящие. Да и выбор-то был невелик. Молодёжь к бумажной работе привлекать смысла я не видел, оставались «старики».
Рогволд стал тысяцким вместо отца, но пока функции их оставались прежними. Дружинникам же, как я считал, сейчас лучше жить в гриднице. Отдельных комнат там было мало, зато имелись женская и мужская половины. Места хватало всем. Я пока не хотел распускать своё войско по «квартирам», поскольку не знал, как будут разворачиваться события. Но ходить в город, если возникнет надобность, разрешил. Роговолд утверждал, что дружинникам нужен отдых после долго пути, и препятствовать им в этом было не желательно.
Потом обсудили будущий пир, поход на горцев и возможность осады Караузяка. Всеслава Игоревича я послал к караузякскому воеводе, чтобы они договорились об отправке дозоров на запад. Я хотел знать, когда войско противника появится на дальних подступах, но сам послать змеелётов не мог — только через Казимира или его воеводу.
Когда Всеслав Игоревич с сыном ушли, мы с Олегом остались наедине.
— Ищи тех, у кого есть родственники на юге и западе, с ними и будем работать, — подытожил я. — Такова твоя задача.
— Сделаю, — кивнул Олег. — Как узнаю, скажу.
— Но есть у меня к тебе и ещё одна просьба. Я хочу знать, что происходит в городе, какие настроения у населения и здесь, в крепости. Мне надо понять, насколько стоит доверять Казимиру и не предаст ли он меня, едва я выйду за стены крепости. Сможешь этим заняться? Справишься? Если нет — скажи сразу. Дело сложное — это я понимаю прекрасно.
Олег наморщил лоб, подумал и кивнул.
— Справлюсь, Святослав. Отчего же не справиться?
— Только будь очень осторожен. Надеюсь, понимаешь, как это важно?
— Справлюсь, — Олег оглянулся на дверь и, подавшись вперёд, произнёс заговорщицким тоном. — Мне и самому кажется, что за здешними глаз да глаз нужен. Я присмотрю.
Я надеялся, что Олег действительно справится. От агентурной работы зависело многое. Фактически он теперь становился главой тайных дел или тайного приказа — местного аналога спецслужб.
— Я рассчитываю на тебя, — сказал я. — И кстати, давно хочу спросить. Что было в Талахе?
— Ты в беспамятстве лежал все те дни, много бредил. Даже целительница не могла помочь, хоть и была всё время радом с тобой.
— Милена?
— Нет, Милена ученицей была. Всемысла Ярославна. Она тебя лечила.
— И всё же со мной что-то произошло. Помнится такая картина: лежу в тёмном помещении, напоминающем то ли склеп, то ли подвал, вокруг стоят три человека в капюшонах. На шеях у них — медальоны в виде восьмиконечных звёзд. А один что-то бубнит, как будто заклинания читает. И повсюду — фиолетовый туман. Что бы это могло быть?
— Хм… — Олег почесал волосатую щёку. — Не припомню такого. В спальне ты лежал все три дня. Впрочем, случай был. Не рассказал я тебе, думал, неважно это. Утром третьего, когда мы отъезжать собирались, тебя в спальне не оказалось. Всю крепость подняли, всё обыскали, а нашли только возле башни, ты в беспамятстве лежал в траве.
— Возле башни?
— Думали, ты сам ушёл ночью, пока в бреду был.
— И никто ничего не видел? Башню, подвалы обыскивали?
— Так никто дурного не подумал. Да и уезжать надо было.
Я внимательно смотрел Олегу в глаза. Кажется, он не врал. Значит, случай этот мне не приснился — действительно имело место подобное событие. И тем загадочнее оно выглядело в свете слов, сказанных дружинником. Что это были за люди? Что они пытались со мной сделать? Судя по тому, что я помнил, у них ничего хорошего не получилось — по крайней мере, для них.
Скорее всего, ритуал был как-то связан с моей силой. Она считалась редкой в этом мире, и возможно меня искали люди, которые хотели использовать её в своих целях. А о моей силе только Олеся что-то знала. Она говорила, что читала какие-то книги на эту тему. Если они есть в крепости, их надо найти.
— А эта… Всемысла Ярославна, говоришь, постоянно возле меня была?
— Раненых в Талахе много было, она со своими учениками всем помогала. Но с тобой возилась побольше остальных — ты ж наследник всё-таки.
— А кто она такая? Хорошо её знаешь?
— Целительница матушки твоей, она бежала из Светлоярска в прошлом году вместе со всеми нами. Но много я о ней не расскажу. Не ведомо мне.
— В общем, есть подозрения, что меня хотят убить, — заявил я. — Поэтому нам надо быть постоянно на стороже.
— Если кто-то попытается сделать это, не сносить ему головы, — грозно проговорил Олег.
