и выкинуть из трактира.
Однако в этом сопляке была еще одна особенность — он страх как походил на Фила. По крайней мере мне так реально чудилось. Прям не только внешне, но и какими-то ужимками. Словно друг пришел меня поддержать. И так меня как-то вдруг накрыло, я в себе прям какую-то нарастающую силу почувствовал, аж, в глазах на миг потемнело.
А в ушах вдруг как загремит: «Дарую силу от белого лика своего!»
Я поморгал, пытаясь прийти в себя.
Народ в трактире никаких голосов, видимо, не слышал. А услышать ему что-то от меня уже прям так не терпелось, что я прям видел, как у некоторых начинают подгорать пуканы.
Я взял и неожиданно для самого себя затянул — не для всей этой праздной толпы, а для того, чтобы заработать денег на лечение друга, сосредоточившись на похожем на него субъекте.
Живет моя отрада
В высоком терему.
А в терем тот высокий
Нет входа никому…
Народ удивленно завошкался. Однако, на: «была бы только ночка, да ночка потемней», мужики в трактире понимающе заухмылялись и приняли песню, как родную, в конце даже некоторые стали подпевать.
— А теперь про русалку! — выкрикнул кто-то.
Про русалку мне лезла в голову только слащавая песенка про любофф дельфина и русалки. Ее петь в приличном обществе — себя не уважать.
— Не, ребята не пойдет, ща будет рок! — вошел я во вкус.
И понеслось-понеслось, я как дал им жару припоминая излюбленный мной репертуар «Короля и шута»:
Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу,
Я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу!
Множество историй, коль желаешь, расскажу,
Коль желаешь, расскажу, коль желаешь, расскажу!
А дальше покатилось поехало: «Ели мясо мужики, пивом запевали», «Охотник, охотник, охотник!».
Репертуар публике пришелся по вкусу, особенно мужикам. Они яростно подпевали, гремели кружками, а вот дамы, хоть и не много их было, слегка смущались и глазки свои опускали краснея. Надо было и для них чего-то сбацать.
А кого всегда любили дамы? Конечно, Мишу Боярского! Вот я и припомнил его сладенькую песенку из «Гардемаринов…»:
В мой старый сад, ланфрен-ланфра, лети, моя голубка.
Там сны висят, ланфрен-ланфра, на всех ветвях, голубка…
Завываю я, значит, эту чушь романтичную и наблюдаю странную вещь. Поплыл как-то рыжий парнишка, нехорошо поплыл, противоестественно. Пялится на меня так, что руки чешутся его смазливую мордаху начистить. Глазенки слезками заполнились, фу, прям противно глядеть.
Я от него поскорее отвернулся, чтоб это потом не спроецировать на Фила и пока меня не стошнило. А все равно этот мерзкий взгляд, как у девчонки какой-то, чувствую. Ну все думаю, ща я тебе, гомосек вонючий, устрою.
Поворачиваюсь и как завою: «Разбежавшись, прыгнуть со скалы!».
Паренек вздрогнул и как-то по бабьи тоненько так взвизгнул и тут только до меня, тугодума, дошло!
Сходство с Филом тут вообще не случайно! И не парень — это вовсе, а девка, как пить дать, девка!
Я как заору благим матом опять перебив свою же песню на середине:
— Кира! — и сорвавшись с места, кинулся через весь трактир к девчонке.
А она прыг и в дверь выскочила. Я за ней.
Тролль на выходе цап меня.
— Эй, ты еще не отработал своего. Хозяин сказал, ты тут на часа три минимум, а прошло только два!
— Отойди, — тихо, но припустив в голос нарастающую внутри силу, потребовал я.
Тролль вдруг сам себе удивившись, пустил меня и почесал в затылок.
— Ну иди, коль надо! — буркнул он, как-то вдруг сразу сдувшись.
Удивиться силе своего слова я не успел. Так как спина девчонки маячила уже далеко впереди, и я кинулся за ней. А она, бах, и в какой-то темный проулок свернула и там ее как след простыл.
Я еще какое-то время пометался по пустым темным улицам, окрикивая ее и уговаривая, что не обижу, но тщетно. Девчонка, как в воздухе растворилась.
Странная это история все же. Вопросов становилось все больше. Зачем девчонка пошла в трактир? Там не место, чтобы прятаться от убийц матери.
Таким вот Макаром я забрел черт знает куда. Опомнился, понял, что заблудился, стал думать, как мне теперь выбираться. Вокруг темно и ни души. Спросить не у кого, дубль гиса здесь тоже нет.
Вдруг спиной я ощутил холодок. Но обернуться не успел.
Сзади на меня набросили удавочку и хорошо так, до темноты в глазах, меня ею придушили. Допрыгался я, кажись.
Я захрипел, в глазах потемнело. Шеи коснулось чье-то прокуренное дыхание.
— Слушай сюда! — прошипел мне в ухо мужик. — Не суй свой нос не в свои дела, герцог!
— Эй! — окрикнул голос из темноты.
К нам кто-то быстро приближался.
— Тебя предупредили!
Хватка ослабла. Я жадно стал хватать ртом воздух. Когда я нашел в себе силы оглянуться — сзади уже никого не было.
Ко мне подошел спугнувший бандита мужчина — им оказался лорд Мерлин.
— Эрик с тобой все в порядке? — участливо спросил сэр Мерлин, похлопывая меня по плечам.
— Да, вроде, да. — осипшим голосом, прохрипел я.
— Что это был за здоровяк? Ты цел? — взволнованно продолжал сыпать вопросами сэр Мэрлин. — Эрик, кто-то пытался тебя убить?
— Да все нормально! Грабитель какой-то! Хотел денег, а не мою жизнь, — соврал я.
— Развелось этих воришек, честным людям уже по улицам ходить страшно! — возмущенно процедил сэр Мерлин. — Куда смотрит стража, с тех пор как этот толстяк Карл стал начальником, в городе беда за бедой! Надо доложить о случившимся герцогу!
— Ни в коем случае! — возразил я. — Иначе придется объяснять отцу, что я здесь делал ночью! И у нас с вами будут проблемы!
Я специально намекнул лорду на то, что недовольство у отца будет не только моей персоной. Но, кажется, это было лишним. Лорд оказался очень сговорчив.
— Ну, да, — вздохнул сэр Мерлин. — Из-за какого-то грабителя лучше шум не поднимать, ты прав.
— Вот и я о том же, — радуясь, что сэр Мерлин, оказался мужиком понятливым, согласился я.
Только сразу возникал вопрос: что сам-то Мерлин делает тут посреди ночи, еще и так ко времени? Словно прочтя мои мысли, сэр Мерлин пояснил:
— Ты куда сорвался-то? Я за тобой побежал, думаю, может помогу чем. Потом на миг тебя из виду выпустил… Слава Триликому я тебя все-таки нашел, а ведь хотел уже было плюнуть.
— Спасибо! Да я знакомого одного увидел, — продолжал я сочинять на ходу. —
