— Ses affaires, — доложил один из французов, протягивая офицеру пистолет и форму.
Тот, оторвавшись от лицезрения неба, взял оружие за рукоять. С любопытством принялся разглядывать блестящее композитным металлом оружие будущего.
— Отпечатки пальцев не опознаны! Введите код для предотвращения самоуничтожения! — из пистолета раздался приятный женский голос.
— Quoi? — удивленно пробормотал офицер.
— Код неверен.
Пистолет взорвался, разметав кровавыми ошмётками руку француза. Фонтаном ударила кровь, заливая мундир.
— L’ attaque! — Крик прервала ружейная пальба.
Из леса выскочили русские егеря в зеленых мундирах. Французы стали валиться рядами под выстрелами метких стрелков.
Иван быстро ударил подошвами в колени державших его солдат. Их хватка ослабла, и парень, высвободив руку, в два удара перебил горло каждому.
— Canaille! — крикнул один из французов, поднимая оружие.
Охранник пинком подбросил вверх ружьё. Едва в ладонь ударилось деревянное ложе, пальцы Ивана сомкнулись и метнули оружие как копьё. Штык вошёл в грудь врага. Мимо просвистели пули, затихая в телах французов.
Попаданец рухнул на землю и ползком устремился к рюкзаку. Судорожно достав мундир, он стал поспешно его надевать, а то ещё свои примут за шпиона.
Мундир как-то сам начал натягиваться, пуговицы — сами застегиваться, а ткань менялась, подстраиваясь под фигуру.
— Ты кто такой? — раздался подозрительный голос.
— Второй пехотный полк второго корпуса Багговута, — отчеканил Иван, нахлобучивая на голову кивер.
Рядом стоял егерь и целился в голову.
— А сюды каким лешим занесло?
— Был схвачен в плен и доставлен.
Егерь подозрительно хмурил брови.
— Получил ранение в ночной разведывательной вылазке и доставлен сюда в беспамятстве, — сказал Иван, прижимая ладонь к кровавому пятну на мундире.
— Не-е, не верю я тебе. Щас пристрелю. Считаю до трёх и стреляю. Раз… чего там дальше? В общем, три!
— Свой я, свой, братцы! — закричал охранник.
— Ладно, верю, — спокойно ответил егерь, отводя в сторону оружие.
Иван заметил, что курок на егерском ружье спущен — значит, уже стреляли, но промолчал. Прижимая ладонь к боку, поднялся. Пальцы прощупывали сквозь ткань дезинтегрирующие бомбы на поясе, единственное оставшееся оружие из будущего.
— Держаться, братцы, держаться! — раздался радостный крик. — Мы отбили Бородино, теперь держим и бьём врага, так чтоб до смерти!
— Полагаю, это Карл Иванович Бистром, — сказал Иван егерю, принявшемуся перезаряжать ружьё.
— Да, наш полковник знает дело. Стольких французов уже побили. А скольких ещё побьём…
Мужик внезапно замолчал и стал медленно валиться на бок. На его зеленом мундире проступило красное пятно.
— Французы пошли в контратаку!
Бескрайнее море штыков хлынуло в село. Пули забарабанили по брёвнам домов, вгрызаясь как можно глубже. В облаках порохового дыма от залпов тысяч ружей своего от врага лишь по цвету мундира и отличишь.
Полковник Бистром лишь криво усмехнулся, глядя как в трёхстах шагах рядами на землю валятся французы. Егеря всегда были стрелковой элитой любой армии. Лучшие стрелки валили вражеских офицеров из штуцеров, посылая крутящиеся пули дальше любого ружья. Но враг продолжал наступать, приближаясь к селу.
Иван вжался спиной в стену дома и лихорадочно соображал, как выбраться из этого ада. Оборона села Бородино в самом начале великого сражения или получасовая егерская мясорубка. Последнее место, где хотелось сейчас оказаться.
«Так, моя задача не в бои ввязываться, а достать ещё двоих агентов, которые уже наверняка затерялись где-то среди наших войск. Но куда они направились и с какой целью? Вряд ли на север, там правый фланг, где было относительно тихо. Основные бои в центре и на левом фланге. Да, всё решалось на левом, там французы собрали почти все войска, надеясь обрушить наш якобы слабый и недостроенный левый фланг. Сломали они себе зубы о Багратионовы флеши и батарею Раевского. Возможно, это и есть цели оставшейся парочки».
— Стоять насмерть! — Крик Бистрома перекрывал ружейную пальбу.
На северной стороне Иван заметил блеск штыков.
— Французы! Обходят с фланга! — крикнул он.
Бистром зло стиснул зубы:
— На каждого нашего по пять французов лезет, а они ещё и с фланга задумали. Больше не можем сдерживать натиск неприятеля, отступаем за Колочу!
Остатки егерского полка поспешили к мосту через реку Колоча. Французы следом.
— Faire la chasse à!
Бистром усмехнулся:
— Да, давайте за нами.
Сто шестой линейный полк французов гнал егерей всё дальше. Едва последний захватчик сошёл с моста на южный берег Колочи, как услышал раскаты ружейной канонады впереди. Из ниоткуда появились три егерских полка. Вышагивая ровными линиями, зеленые мундиры заливали свинцовым дождём обезумевших от неожиданности французов.
Солдаты в синих мундирах в панике посыпались в русло реки, но ни один не добрался до другого берега.
— Жгите мост! — скомандовал Бистром.
— Так точно, полковник! — хором ответили несколько егерей, сдёргивая с повозок вёдра со смолой. — Через реку они не пройдут!
Вздымающееся пламя охватило мост; поспешно строились в линии егерские полки.
Стрелки наводили дальнобойные штуцеры и нарезные ружья на приближающегося противника.
А Иван удирал на юг в сторону флешей. Земля под ногами задрожала. Остановившись, он нехотя оглянулся: сзади, в облаке пыли, стремительно приближались полки кирасиров. Парень невольно попятился, глядя на чёрные стальные панцири и блеск сабель и палашей, доставаемых из деревянных ножен. Топот заглушал свист пик лёгкой кавалерии.
Затем показались гренадёрские колонны, также спешащие на юг.
Неожиданно Ивана что-то ударило сзади, подбросив вверх. Стремительно погружаясь во вздымающуюся волну земли, он не разбирал уже ни звука, оглохнув от взрыва мортирной бомбы. Землю вспахивали артиллерийские снаряды, комья земли падали на бесчувственное тело попаданца. Мир погрузился во мрак.
* * *
Фура с аптекарскими ящиками примостилась рядом с ветхими домами села Семёновское. Вокруг разбросаны палатки, слышны стоны раненых, в воздухе запах крови и пороха.
— А я говорю, что не надо ему ногу пилить, — сказал лекарь, стараясь не переходить на крик.
— Сударь, тут же явная угроза заражения, — ответил второй лекарь, держа наготове пилу.
— Ранение лёгкое. Он лишь оглушён.
— Отнюдь. Ранение тяжёлое, у него контузия. Надо пилить, пока он в отключке, — сказал лекарь, примеривая пилу над коленом солдата.
Иван очнулся:
— Эй, вы чего собрались делать с моей ногой?!
— Сударь, попрошу не встревать. У нас тут медицинский консилиум.
Первый лекарь махнул рукой:
— Всё, очнулся, брось его. А то пилить начнёшь, он тебе в морду даст, как Семён недавно.
— Дык тот пьян был.
— Естественно, я его напоил, чтоб боли не чувствовал.
— Сударь, вы немного перестарались. Я ещё пилить не начал, а он с воплем, чего тебе надо, чертяга, одним ударом отправил на соседнюю койку.
— Все так делают.
Иван поморщился, занятный разговор сменился звоном в ушах. Нога и впрямь болит, тело ноет от удара взрывной волны. Силясь подняться, пробормотал:
— Где я?
— Семёновское, — ответил лекарь, направляясь к другому раненому.
Попаданец подскочил:
— Это же за Багратионовыми флешами.
В ответ слева раздалась артиллерийская канонада. Иван, прихрамывая, направился в сторону поднимающихся с земли белых облаков и грохота взрывов. Мимо проносились ополченцы, одни тащили раненых, другие сновали с лекарствами либо опустошали армейские фуры с продовольствием.
Недалеко работал кузнец, ремонтируя колесо зарядного ящика. Двое мастеровых крутились у походной кузни. Бросать в бой ополчение никто не спешил, его задача — защищать тылы да помогать регулярным войскам.
Иван пристроился вместе с десятком перевязанных инженеров, возвращавшихся на позиции.
Всюду изнеможённые, уставшие солдаты. Охранник скользил взглядом по лицам, вслушивался в речь, надеясь найти оставшихся двоих засланцев.
С возвышения позиций видны марширующие колонны французов, тянущиеся едва ли не до горизонта, вдоль линии которого различимы вспышки залпов артиллерии. Наполеон собрал едва ли не половину войска, чтоб сломать левый фланг. Русских же на позициях осталось всего ничего.
— В атаку, братцы! — раздался чей-то крик.
Иван обернулся и увидел высокого крепкого мужчину в парадном мундире, усеянном звездами и крестами, с голубой андреевской лентой поперёк, пытающегося удержаться на белом коне.
