— Чево?
— Честное октябрятское, говорю.
— Побожись.
— Это как?
— Божиться не знаешь? — удивился Минька и сел на поленнице, свесив ноги.
Тут только Вася заметил, что Минька босой и штаны на нём широченные, грубо обрезанные внизу. И синяя сатиновая рубаха тоже широченная, висит на плечах, и поэтому рукава начинаются где-то возле локтей.
Вася невольно посмотрел на свою курточку, на ботинки.
И Минька рассматривал его, как диковинку.
— Ты где живёшь? — спросил Вася.
— Да здесь, в Автове ж!
Вася снова усмехнулся.
— А в каком доме?
— Эвон он, — Минька махнул рукой куда-то за спину.
— И не врёшь?
— Святой истинный крест, — сказал Минька и быстро перекрестился.
Вася только в кино видел, как крестятся, поэтому очень удивился. И тут же решил, что Минька тоже видел в кино, как крестятся, вот и пускает пыль в глаза.
Вася влез на поленницу и увидел ряд серых деревянных домиков с кирпичными трубами. Дым прибивало дождём к мокрой земле, к покосившимся заборам. У заборов зеленела молодая травка.
— Эва Автово, — пояснил Минька.
У Васи вдруг томительно сжалось сердце. И бабушка рассказывала, что Автово именно таким было раньше — маленькой грязной деревушкой с тёмными заборами и деревянными домами. Но ведь всё это было очень давно. Ещё при царе!
И неожиданно Васе в голову пришла странная и страшная мысль. Уж не попал ли он каким-нибудь чудом в прошлое, царское время?
— Минька… Слушай, Минька, — сказал Вася чуть заикаясь, — а кто… сейчас Председатель Президиума Верховного Совета?
Минька вытаращил глаза. Он явно не понял вопроса.
— Ну, кто страной управляет?
Минька испуганно отпрянул и сказал почти шёпотом:
— Известно, царь.
— Царь? — повторил Вася упавшим голосом и посмотрел на пятачок, который всё время был зажат в ладони. Потом протянул его Миньке.
— Пятак! — обрадовался Минька. — Новенький!
— Не новенький, — жалобно произнёс Вася, но объяснять ничего не стал. Да и как объяснить, когда сам ещё не очень-то понял, что произошло?
— Минька, а какой сегодня день? — спросил Вася, всё ещё на что-то надеясь.
— Вторник.
— Да я не про то. Год какой?
— Год? Одна тысяча девятьсот седьмой.
— Просто седьмой?
— Одна тысяча девятьсот седьмой, — повторил Минька.
Вася посмотрел на пятачок. Под большой цифрой «5» было выбито маленькое «1907».
Значит, с ним, с Васей, произошло невероятное! Каким-то чудом он попал в прошлое. А ещё говорят — волшебства не бывает!
Вася снова взглянул на монету, и ему показалось, что головы орла щёлкнули клювами.
Вася даже зажмурился. И тут подумал о папе, о маме. Вспомнил бабушку. Школу. Товарищей. Вспомнил своё прекрасное Автово — то, настоящее, которое было. Или будет?
Защекотало в носу, и Вася отвернулся, чтобы Минька не видел навернувшиеся на глаза слёзы.
Головы орла пробалтываются.
— Минька, Ми-инька… — раздался за поленницами женский голос.
— Мамка кличет, — вздохнул Минька и спросил: — Не уйдёшь?
«Куда ж я пойду?» — подумал Вася.
— Нет. Посижу тут.
— Посиди, — обрадовался Минька. — Я — мигом!
Минька убежал.
Вася присел на корточки и стал думать-гадать, как же теперь быть? Что делать?
Долго думал, даже глаза от напряжения закрылись, и он вроде бы задремал.
И тут Васе почудилось, будто у него в кулаке, где монета зажата, кто-то скребётся. Вроде жуков. Прижал Вася кулак к уху: хрруп, хрруп… И вроде бы голоса слышны. Один — хриплый, другой — сиплый.
— Э-ге-ге, сестрица, — произнёс хриплый голос. — Клянусь медью, из которой мы сделаны, нам везёт! Шестьдесят лет мы искали мальчишку с пустыми слезами. И нашли!
— Так-то оно так, — откликнулся сиплый. — Да только не совсем. Он капнул на нас всего две слезы. А надо — три. Только тогда мы останемся здесь, в нашем времени, навсегда.
— Он капнет, он капнет, капнул две — капнет и третью.
— Так-то оно так, да не совсем. А вдруг не заплачет?
— Заплачет! — уверенно сказал хриплый.
— Так-то оно так… А вдруг на нас слеза не капнет?
— Капнет!
— Так-то оно так… — протянул неуверенно сиплый. — А если он нас…
— Тс-с-с… Молчи, сестрица! Он никогда сам не догадается. И никто не научит, потому что никто про это не знает.
— Так-то оно так, да не совсем… Ворона знает.
— Ту ворону давно кошки съели! Солнце кости в пыль превратило, ветер перья по миру разметал! Шестьдесят лет прошло!
— Так-то оно так. Да не совсем. А вдруг та ворона жива?
— Всё равно она по-человечьи не говорит, а мальчишка по-вороньему не понимает! Хе-хе-хе! Клянусь медью, из которой мы сделаны, капнет на нас третья слеза!
— Так-то оно так… — прохрипел второй голос. — А вдруг мальчишка нас перехитрит?
— Никогда! У него одна голова, а нас — две! Он всего-навсего обыкновенный мальчишка, а мы — головы Орла Российской империи!
— Так-то оно так… Но он ведь тоже не простой… Какой-то ок… ок… октябрёнок!
— Ерунда! Наши самые старшие сёстры сидят на спинке царского трона и нашёптывают царю царские мысли! А где его старшие сёстры? Мальчишка капнет на нас третью слезу и останется вместе с нами в нашем времени! Клянусь медью, из которой мы сделаны.
Вася осторожненько раздвинул пальцы, чтобы посмотреть, кто это разговаривает.
На монете головы орла были друг к другу повёрнуты. Но как только на них упал луч света, быстро отвернулись друг от друга и замерли, как ни в чём не бывало.
Вот оно что! «Клянусь медью, из которой мы сделаны…» Значит, разговаривали головы орла, на монете!
Васе даже жутко стало. Вот он сидит здесь один, а кругом только мокрые дрова. И дом, в котором он живёт, ещё не построен. И школы, в которой учится, ещё нет. И никто из его друзей ещё не родился. И, наверно, где-нибудь живёт маленькая девочка, которая через шестьдесят лет будет его бабушкой… Через шестьдесят лет!
И орёл на монете ждёт, чтобы на него капнула третья слеза. Тогда и он, Вася, останется в этом времени навсегда!
Лучше бросить, бросить эту проклятую монету! Зашвырнуть её подальше — и дело с концом!
Вася изо всей силы швырнул монету. Она блеснула над дровами и исчезла за поленницей.
И только тогда Вася подумал: а как же он вернётся обратно в свой 1967 год? Может быть, и вернуться можно только с помощью монеты, из-за которой он попал в прошлое?
У Васи похолодело сердце.
Найти! Отыскать монету!
Он перебрался через поленницу и, ползая на коленях, стал искать монету. Долго искал. Монета не находилась.
Отчаявшись, Вася снова влез на поленницу. И в это мгновение увидел Миньку.
Тот вышел из калитки с куском хлеба в руках и уселся на лавочке возле дома. В Васину сторону даже не посмотрел.
«Что ж это он? Обещал скоро вернуться, а сам…»
Вася окликнул Миньку.
Минька увидел его и сперва очень удивился, а потом заулыбался.
— Во, понимаешь, забыл про тебя! Совсем. Будто тебя и не было. Вот ведь! — он покачал головой и снова посмотрел на Васю. — Чудно!
А ведь в том, что Минька забыл про Васю, ничего удивительного не было. Вася был из будущего, а помнить можно только прошлое.
Минька поделился с Васей хлебом, и они уселись на дровах.
Минька с трудом верит Васе, а Ворона открывает тайну двуглавого орла.
— Ты чего такой грустный? — спросил Минька.
— Пятачок обронил… Бросил… Вон там…
— Жаль пятачка! — сказал Минька.
Вася только вздохнул и отвернулся.
— Давай вместе поищем, — предложил Минька.
Они стали искать вдвоём. Но так ничего и не нашли.
— Ладно, — сказал Минька, стараясь подбодрить вконец огорчённого Васю. — Подумаешь, пятачок! Вот если бы двугривенный затерялся или полтин:
— Эх, Минька! Если бы он был простым пятачком! А то ведь он — волшебный! — Вася впервые произнёс это слово вслух, и оно прозвучало необычно таинственно. — Может, мне без этого пятачка и домой не попасть.
Услышав про то, что пятачок волшебный, Минька только усмехнулся. Не очень-то он верил в волшебство, ничего волшебного в его жизни не происходило.
— Не веришь, — вздохнул Вася. — Я и сам не поверил бы, если бы мне рассказали. Ну вот скажи, в каком году я родился?
Минька задумчиво пошевелил губами, потом ответил:
— В одна тысяча девяносто восьмом или в девяносто девятом.
— Э-хе-хе, — вздохнул Вася, точь-в-точь как вздыхала бабушка, вспоминая свои молодые годы. — То-то и оно, что родился я в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году.
