Коля утрамбовал «вкладыши» себе в уши и откинулся затылком на спинку сиденья, явно ощущая дискомфорт в районе левого плеча. Он чувствовал плавные спуски и подъемы автобуса, но не видел закаленные ветрами сопки, не наблюдал эту уходящую вдаль дорогу с уже стершейся разметкой, таящую за своими поворотами первобытную красоту, и не замечал надписи типа «Лена+Влад» на ожидающих очередных посетителей камнях. Коля чувствовал попадающий под колеса гравий, но не смотрел на это оплакивающее лето небо и чуть окропленные золотом уставшие деревья. Он ощущал воздух из приоткрытого на миллиметр окна, но не видел, как ветер резвился на зеркальных полотнах озер и болот. Молодой человек искал под звуки отчаявшегося голоса неуловимую свободу внутри себя и не замечал ее среди задумчивых каменных просторов.
Однако Север убаюкивал Николая через те же подъемы и спуски микроавтобуса, через звук попадающего под колеса гравия, через прорывающийся в оконную щель воздух.
Вдруг Коля проснулся от неприятного толчка в левое плечо. Повернув голову, он поймал недовольный взгляд своей тучной соседки, которая ко всему прочему еще что-то тараторила напряженными губами. Охваченный звуками гитарного соло разум вообще отказывался реагировать на внешние триггеры.
— Молодой человек, да сделайте свою музыку наконец-таки потише, — услышал Коля, стянув свои наушники вниз. — Вы не один здесь, хоспади!
Он понял: недовольная дама терпела долго. Оглядевшись вокруг, парень не мог понять, где сейчас едет. А в общем-то, зачем? Конечную станцию все равно не пропустит. Коля снова откинулся на неудобное сиденье «повышенного комфорта» и прикрыл глаза, ни на секунду не задумавшись посмотреть за окно. Может, он видел это тысячу раз? Нет, просто он считал, что нечего смотреть на заросшие болота. Ни высоченных сосен и берез тебе, ни приятного теплого солнца.
Парень стеснялся спросить у своей соседки, сколько им еще осталось ехать до Ловозера. Однако минут через десять водитель остановил маршрутку со словами: «Ревда, на выход». Почти весь салон оказался пустым. И да, это прекрасное одиночное место у окна уже звало Колю разделить с ним полное равнодушие к происходящему снаружи. Естественно, он сразу же перенесся на него. А уже успокоившаяся тучная женщина у окна кинула на парня презрительный взгляд, выражая свое недовольство выказанным ей пренебрежением.
Тут Николая снова накрыла волна ностальгических размышлений. Все-таки глянув на пробегающие мимо карликовые березы, он вспомнил деда в его лучшие годы, как тот рассказывал маленькому внуку причудливые сказки про тундру и оленей, шаманов и гномов и Бог еще весть о чем. А перед глазами раскрывалась пустота, которая, казалось, не могла вместить в себя все эти диковины.
Перед Колиными глазами возникла картина: группа оленей вплавь перебирается через окруженное сопками озеро. Багровый закат оберегает их от неожиданного врага. И вот эта смиренная колонна проплывает мимо человеческой куваксы 3, от которой так заманчиво веет теплом. Она словно костер надежды посреди обнаженной тундры. Может, это пристанище охотников, которые делят между собой вечернюю трапезу в предвкушении будущей добычи? А может, это северные кочевники, подгоняющие свое рогатое стадо и разбившие шалаш на время непродолжительной передышки? Только это засыпающее Солнце с утра узнает подлинные мотивы северных странников.
Автор иллюстрации: Елена Рудых
Коля поднял глаза немного выше заходящего огненного шара, и его взгляд порезался об огромные металлические буквы стародавних времен, выстроившиеся в торжественное «Ловозеро». Белый кирпич колоритной остановки бережно скрывал сумеречный сюжет саамской жизни от рассеянных глаз-фар проезжающих автомобилей. Сказка внутри коробки.
Коля выполз из маршрутки и сразу уткнулся в довольно потрепанного жизнью пожилого мужчину. Собственно, это и был его дед Георгий. Парня поразило, насколько старик изменился за какие-то два года: израненная морщинами кожа лица поползла вниз, стягивая за собой уголки некогда улыбчивых губ, шея напрягалась от навалившейся усталости спины, а взгляд был смиренным, как у монаха, познавшего смысл жизни. Но в следующую секунду выражение лица пожилого мужчины поменялось: оно отражало искреннюю радость, вырвавшуюся из глубины тоскующего сердца.
— Ну, здравствуй, Коля! — произнес он, обняв своего долговязого внука и уткнувшись ему носом в плечо.
— Привет, привет!
— Долго тебя, однако, не было. Не балуешь ты деда своего вниманием! Небось, мать послала? Она меня все уговаривает в Мурманск перебраться. Сразу говорю — не поеду!
Коля освободился от довольно крепких объятий деда и, взглянув на его заразительную улыбку, ощутил какую-то легкость в душе. Будто он снова тот маленький мальчик, приехавший к бабушке с дедушкой на каникулы. Будто сейчас он шагнет на порог той самой избушки, которая в детстве казалась целым дворцом и где на столе уже стынет внушительная стопка блинов с брусничным вареньем. Еще тогда, будучи совсем ребенком, Коля радовался тому, что может подолгу гостить в отдельном деревянном доме, а не в душной квартире. Ему нравилось, что в любой момент можно шагнуть за порог — и ты на улице. Всяко лучше, чем сталкиваться нос к носу с соседями в грязном подъезде. Еще и пристанут с расспросами.
И вот сейчас, столько лет спустя, Коля шел по окрестностям села к тому самому двору, но в кишащей мыслями голове к теплым воспоминаниям примешивались совершенно иные образы. Деревянные дома вперемешку с панельными многоквартирными «коробками» не вызывали абсолютно никакого восхищения. Казалось, хрусталь уходящего традиционного быта разбивался о бетонные стены современности.
Дед Георгий оставался одним из тех, кто пытался этот быт изо всех сил сохранить. Но даже его некогда довольно приличные хоромы превращались, как бы это грубо ни звучало, в покосившийся сарай. Коля увидел родные ворота еще издалека. И сразу вспомнил: теперь во дворе его больше не встретит бабушка, а на столе не будет стоять щедрая стопка блинов. Очарование даже этого небольшого закутка безвозвратно испарилось.
— М-да, без Аннушки здесь все совсем не так… — со вздохом открывая расшатанную калитку, протянул дед Георгий. — Совсем не хочется ничего делать без нее… Краска вон совсем облезла. А свежую накладывать не для кого…
— Как ты тогда здесь жить собираешься? Левая сторона уже книзу поползла.
— Вот без хозяйки и перекосило. Дом — он как живая душа… Тоскует без любимой… Давеча пытался сарайку выровнять, да силы уже не те. Поможешь мне, вместе покрутим тут. Пилить-то хоть умеешь? — с недоверием спросил дедушка у внука.
Коля замялся, так как в его планы не входили строительно-монтажные работы. Он даже не видел ни разу, как все это делается.
Теперь он мог сопоставить состояние деда с
