его состоянием и собирается заняться оздоровлением и модификацией оболочки. Услышав о модификации, я потянулся было к наушникам, чтобы вдарить по паразиту Владимиром Семеновичем, но вселенец поспешно заверил, что никаких нестандартных отклонений не произойдет. Я всего лишь стану идеально здоровым человеком. Таковым я и стал в течение последующего месяца.
Рассказывать об ощущениях идеально здорового человека не буду, ибо обычному человеку этого не понять, как слепому от рождения не понять, что такое радуга. Отмечу только, что идеальное здоровье отразилось и на умственных способностях. А может, сказался симбиоз с вселенцем. Но как бы то ни было, а дела мои пошли в гору. За год из простого шабашника я превратился в директора не самой маленькой в городе фирмы. А еще через двадцать два года я передал своему сыну одну из крупнейших в регионе корпораций, ибо мне необходимо было срочно умереть.
В шестьдесят четыре года я первый раз умер. У меня просто не было другого выхода. После того, как Странник поработал над нашим теперь общим телом, оно стало выглядеть лет на тридцать и категорически не спешило стареть. Понятно, что я не ужился и с третьей женой, край не нервно относящейся к подобному феномену. Да и окружающие не оставили без внимания мой неизменный тридцатилетний облик, когда мне перевалило сперва за пятьдесят, а потом и за шестьдесят. Как же достали меня местные элитные старушенции и старикашки своими попытками расколоть на предмет, в какой клинике я прохожу курсы омолаживающей терапии, и какой пластический хирург работает над моей внешностью? Ну что я мог им ответить, кроме как посоветовать вести здоровый образ жизни? Как итог, стал врагом для всей престарелой элиты.
В общем, умер я от инфаркта, порадовав массу завистливых недоброжелателей.
Умер и вздохнул свободно. Не скажу, что я по натуре такой уж аскет, но для чувства удовлетворенности мне нужно очень не много. И счета в банках различных стран позволяли обеспечить это немногое на много лет вперед. Я везде побывал, все повидал, еще два раза оседал на одном месте, обзаведясь очередной семьей, после чего приходилось очередной раз умирать.
К концу второго столетия своего бренного существования наконец-то тело состарилось. Как пояснил странник, оболочка выработала отпущенный ей ресурс. Я воспринял старость спокойно. Не то чтобы устал жить. Скорее, устал терять дорогих и любимых людей, устал от одиночества, устал от однообразия. Возможно, будь у меня прогрессорский склад ума, и за отпущенные две сотни лет я насовершал бы массу научных открытий, сделал бы пару-тройку оставивших глубокий след в истории политических карьер. Но, я такой, какой я есть. И потому ничего особо интересного, о чем стоило бы рассказать, за эти долгие годы не случилось.
В четвертый раз я умер по-настоящему. Нет. Вру. По-настоящему умерла моя оболочка. Я же, не только к собственному удивлению, но и к удивлению Странника, продолжал себя осознавать как, если можно так выразиться, единицу сознания.
Я будто бы воспарил над умершей оболочкой и ошарашенно взирал на окружающее пространство. Взирал – не совсем правильное определение, ибо невозможно видеть все вокруг сразу на триста шестьдесят градусов.
– Вот я и свободен, – сообщил Странник, и я понял, что продолжаю ощущать его присутствие.
– А я? Я вроде бы тоже…
Не буду рассказывать о продолжительных всплесках эмоций пораженного моим присутствием Странника. Ведь он всегда уверял, что примитивная сущность оболочки должна исчезнуть сразу после смерти материального тела. В конце концов, мой бывший паразит предположил, что во время вынужденного симбиоза мне передалась часть его сущности, и я теперь стал таким же, как он. Придя к такому заключению, Странник успокоился и заявил, что отправляется на поиски новой более подходящей оболочки.
– Эй! А я? – только и успел крикнуть, боясь остаться беспомощно висеть над своим хладным трупом, как меня вдруг сорвало с места, протащило сквозь стены и потащило ввысь. Вот уже город превратился в маленькие кубики, обрамленные двумя линиями рек, в окружении полей и небольших лесных массивов.
– Ты чего ко мне прилип? – оторвал меня от созерцания раскинувшихся просторов Странник.
– Я? Да я вообще ничего не понимаю. Висел себе спокойно посреди комнаты, и вдруг поволокло куда-то… Нет, ты знаешь, а мне даже понравилось парить вот так бесплотным духом. Вот только научиться бы самому передвигаться. И вообще, куда ты собрался без меня. Полторы сотни лет просидел на халяву в моей черепушке. Вот давай теперь, учи быть духом бесплотным.
Странник согласился стать наставником без лишних раздумий. Возможно, ему надоело вечное одиночество, и перспектива заиметь товарища показалась привлекательной.
Передвигаться в пространстве оказалось несложно. Надо просто выбрать определенный предмет и мысленно от него отталкиваться или наоборот тянуться к нему. В общем-то, так и обычный человек ходит, визуально определяя цель движения. Только ему еще нужно выбирать путь, а в моем нынешнем состоянии преград не существовало.
И вот, забыв о времени, я парил в небесах, стремительно перемещался в любую точку планеты, проникал в самые потаенные уголки. Не могу найти слова, чтобы описать испытываемые мною чувства. Как я мог столько лет потратить на заточение в какой-то жалкой оболочке? И что вообще эти странные сущности находят в существовании, ограниченном возможностями физических тел?
Иногда меня находил Странник и пытался что-то говорить. Но я отмахивался от него, ныряя в океанские глубины, или проникая в гарем какого-нибудь восточного правителя.
Когда, наконец, первая волна восторга и упоения абсолютной свободы схлынула, я сам разыскал Странника.
– Эй ты, жалкий узник физической оболочки, – завопил я, обнаружив его где-то в районе Кавказа, – объясни, что вы, неразумные сущности, по нелепой случайности, наделенные божественными возможностями, находите хорошего в добровольном заточении.
– О чем ты, Олег? В каком заточении? – на лице Странника выразилось искреннее непонимание. – Покушай этот отличный шашлык, запей изумительным белым вином. Потом спокойно объясни, что ты хочешь, да.
Только теперь обратил внимание на то, что он сидел за столом на террасе, расположенной на горной площадке. Прямо перед террасой простиралась морская гладь, на которой белели несколько треугольников парусов небольших яхт.
У странника тело солидного джентльмена явно кавказской национальности.
– Тофик Азизович, – по платановой аллее, ведущей от двухэтажного здания, к столику подбежала молоденькая блондиночка. – Только что позвонил Фархад. Поставщики груз отправили. Завтра утром он должен быть у нас.
– Хорошо, Леночка. Свяжись с Константином, пусть встречает, – отечески улыбаясь симпатичной девушке, распорядился мой друг.
– Да ты, никак, в кавказские мафиози заделался? – поинтересовался я у бывшего соседа по оболочки.
