Снаружи день выглядел безупречно.
Небо сапфировой синевы, сверкающее бирюзой море. По лазурным просторам плывут зефирные облака.
Ветер стих, и волны плавно оглаживают рваный край застывшего потока лавы, когда-то вторгшегося в море из вулканического разлома на полпути к вершине Килауэа, что на одном из островов Гавайского архипелага.
Это Большой Остров – куда больше, чем все остальные острова архипелага, вместе взятые.
И он растет год от года.
Сегодня, впрочем, даже земля, кажется, пришла в согласие с небом и морем. Пламя, пышущее в подземной глуби, вроде бы слегка угомонилось – до другого раза, когда вздумается прорвать наружную каменную корку и послать змеистые хвосты огненной магмы вниз по горному склону, дальше в море.
Именно такого дня и дожидалась команда водолазов.
Спустя час после рассвета они собрались на буксире, который, с баржей на прицепе, вывел их из Хило-Бэй. Теперь баржа стояла в двухстах ярдах от лавового потока, удерживаемая на месте тремя якорями на тяжелых тросах. Буксирчику, чтобы держаться поблизости, было достаточно багра, и надводная часть команды, которой делать, в общем-то, было нечего, пока водолазы снизу не подадут сигнал, расслабилась на палубе, попивая пивко и дуясь в карты, умиротворенная, под стать погоде.
Пожалуй, если бы ветер и море не вступили против людей в сговор, кто-то мог бы и ощутить толчок и догадаться, что этот идиллический покой – всего лишь иллюзия.
Под толстым языком лавы, закупорившим глубокое жерло, раскаленная магма создала такое давление, что пласт камня, не выдержав, раскололся.
Это явление было отнюдь не взрывного свойства – ничего похожего на те сдвиги, которые происходят, когда сомкнутые края континентальных плит внезапно расходятся и сотни миль казавшейся надежной земли рывком расползаются в противоположные стороны.
Не было оно и таким, когда ложе моря вдруг, без всякого предупреждения, вздымается и посылает, на тысячи миль во все стороны, гигантскую приливную волну, которая обрушивается на землю, сметая все на своем пути.
Это, произойдя непосредственно под поверхностью, вызвало на экранах сейсмографов, следящих за поведением вулкана, совсем маленький всплеск. Если кто-то из обитателей острова и ощутил толчок, то через мгновение засомневался, не почудилось ли.
Скрытая под пробкой лавы расщелина в каменной плите обеспечила ровно столько места, сколько требовалось, чтобы колонна расплавленного камня начала свой подъем на поверхность, жаром и давлением расширяя себе дорогу, пока наконец раскаленная до белизны магма не вырвалась в просторный туннель, образовавшийся давным-давно, когда кипящая внутренность тогдашнего потока уходила вглубь земли под корой внешней, быстро стынущей лавы.
И теперь буксирчик мирно плясал на волнах рядом с этим лавовым языком, водолазы внизу работали в блаженном неведении, а жидкий огонь уже струился, скрытый черной поверхностью камня.
Спустившись к самому краю туннеля, в широкую замкнутую камеру, где когда-то застыла последняя порция лавы, магма собралась в озерцо, пополнявшееся с каждой минутой, и, накапливаясь, принялась неумолимо оплавлять внутреннюю стену скалы, еще удерживающую кипящий огонь от соприкосновения с морем.
На ста футах глубины двое водолазов, мужчина и женщина, слаженно и сосредоточенно трудились, чтобы достать предмет, обнаруженный ими неделю назад.
Заключенное в донный слой лавы, это было нечто почти идеально сферическое и цветом столь схожее с лавой, что водолазы поначалу едва его не проглядели. Форма – вот за что зацепился глаз женщины: правильный изгиб, ухваченный боковым зрением.
Она помедлила, чтобы рассмотреть получше любопытный рельеф лавы. Нагнулась, и тогда ее спутник, почуяв, что ее нет на привычном месте справа, обернулся, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Минуты не прошло, как и он был заинтригован ничуть не меньше.
Они исследовали сферу минут с десять. Хотя та прочно сидела в лаве, было очевидно, что частью лавы она не является. Что-то вроде жеоды[1]. Сфотографировав и зафиксировав ее точное местоположение, они поднялись на поверхность и в тот же день сообщили о находке своему нанимателю.
Теперь они вернулись и находились под водой уже около часа, тщательно закрепляя вокруг сферы изготовленную по спецзаказу сеть, прицепленную к крюку мощного крана, который был установлен на барже. Сеть по виду напоминала сплетенные методом макраме корзинки, какими поколения японских рыбаков крепили к своим неводам стеклянные поплавки, однако изготовлена была из пластиковой нити прочней, чем сама сталь.
Покончив с сетью и убедившись, что тяжелый груз не выскользнет, женщина дернула за сигнальный трос, прикрепленный к ее водолазному поясу.
Команда буксира приступила к подъему жеоды с морского дна.
Уловив в воздухе дуновение серы, один из рабочих поморщился, но решил, что это всего лишь запах электролита от аккумуляторных батарей буксира.
Поглощенные работой люди не обратили никакого внимания на струйки дыма, вырвавшиеся из первых трещинок на поверхности скалы всего в двухстах ярдах от судна.
Между тем на стофутовой глубине водолазы отошли от жеоды в сторону и стали наблюдать, как напрягся трос крана. Какую-то долю мгновения все оставалось, как было. Потом жеода, достигавшая почти трех футов в диаметре, резко оторвалась от дна, подпрыгнула на несколько ярдов вверх и тут же, как мячик на резинке, упала почти до самого дна. Короткая пауза. Наконец жеода начала медленное, строго вертикальное путешествие вверх, а водолазы вернулись на то место, от которого ее оторвали.
Кран как раз раскачивал жеоду, чтобы ловчее уложить ее на палубу баржи, когда скала треснула. Из нее выполз ярко-желтый сгусток, который мгновением позже, соприкоснувшись с водой, разлетелся на миллионы частиц. Крановщик закричал об опасности. В течение нескольких секунд тросы были отрублены? якори с цепями брошены на произвол судьбы, и буксир помчал баржу в открытое море.
Вода, неподвижная всего минуту назад, кипела, растревоженная взрывной силой потока, стремительно бьющего из пролома в скале.
– Что с водолазами? – прокричал кто-то.
И не успел он договорить, как охваченные ужасом люди поняли, что знают ответ на этот вопрос.
* * *
Водолазы как раз разглядывали углубление, в котором покоился шар, когда почувствовали первый толчок. Удивление тут же переросло в панику. Они схватились за свои утяжеленные пояса, чтобы отстегнуть их и вынырнуть, но было уже поздно.
