— Мы сюда не на экскурсию приехали, — недовольно проворчала «блондинка». — У нас здесь конференция агрономов. Так что не чем не можем вам помочь.
Однако приехал лифт и мы с парой симпатичных, но недовольных барышень вошли внутрь кабинки. Поэтому я решил сделать ещё один не футбольный подкат. Ведь пока ты молодой и свободный надо успевать жить. И если алкоголь мне был не интересен, то противоположный женский пол притягивал как магнит.
— Так мы с вами оказывается коллеги. — Как можно шире улыбнулся я. — Мы здесь тоже на симпозиуме футбольных арбитров. Второй день обсуждаем тонкости правил игры. Голова уже идёт кругом о того, как правильно надо располагать на поле во время определения офсайда.
— Офсайдная ловушка дело тонкое, — поддакнул Черенков.
— Правда? — Заулыбалась рыженькая. — Так может, вечером сходим на танцы в парк Кирова, а то нам двоим страшно. — Протараторила она и получила малозаметный тычок в бок от своей серьёзной подруги.
«Молодой растущий женский организм требует приключений на свою миленькую пятую точку. Так что нас останавливает?» — подумалось вдруг и я, утвердительно кивнув, сказал:
— Давайте встретимся в девять тридцать вечера на улице около главного входа. Форма одежды по погоде. Меня, кстати, Володя зовут, а моего друга Фёдор.
— Маша, — представилась рыженькая. — А это моя подруга Таня.
— Очень приятно, — брякнули мы с Черенковым вместе.
На этих словах створки лифта разошлись в разные стороны, и мы с барышнями пошли уже разными дорогами, я и Фёдор к нашим «футбольным арбитрам», а они к своим агрономам.
— Ты чего им наобещал? — Зашептал Фёдор Черенков уже за столиком. — У нас же в десять часов отбой.
— В десять отбой, в одиннадцать мы с мужиками собираемся в парке пить вино, — я подмигнул Черенкову. — Всё нормально, всё успеем. У Лехи Прудникова есть кассетный магнитофон, вот и запишем на часовую кассету смачный мужской храп. И когда Бесков или Новиков сунуться в нашу комнату, то увидят, как в темноте что-то под одеялами лежит, услышат похрапывания, и пойдут дальше. А танцы в парке закончатся как раз к одиннадцати.
— Ловко, — усмехнулся Черенков, поедая мясную солянку. — А если Бесков или Новиков проверят, кто под одеялом?
— На футбольном поле тоже не каждый финт срабатывает. — Пожал я плечами. — Скажем, что пошутили, больше не повторится, готовы подавать мячи во время тренировки. Короче, наврём чего-нибудь. Зато потом будет что вспомнить.
* * *
Вечером на танцах в парке Кирова играл какой-то местный музыкальный ансамбль, который неплохо перепивал зарубежные хиты. Особенно парням удавались каверы на «Битлз» и Пола Маккартни, если конечно не обращать внимания на жуткий английский язык, которым музыканты, скорее всего, не владели и пели по русской или азербайджанкой транскрипции. Кстати, песню «Mrs Vandebilt» или в простонародье «Хоп-хей-хоп!» местный ансамбль исполнил раза три.
И если на танцполе задорно прыгал и дёргался разгорячённый народ, не смотря на всего десять градусов тепла, то над самой танцплощадкой возвышался, спиной к танцующим парам, на 22-метровом постаменте гигантский Сергей Миронович Киров, первый секретарь ЦК Азербайджана из далёкого 1921 году. Я несколько раз невольно покосился на огромную, чернеющую на фоне неба фигуру, которую в 90-х благополучно демонтируют.
«Лучше иметь маленький и скромный памятник, к которому не зарастёт народная тропа, чем огромный монумент, который при изменении политической обстановки снесут», — подумалось вдруг и наконец музыканты заиграли медленную лирическую мелодию из репертуара «Поющих гитар» — «Нет тебя прекрасней». Естественно на медлячок я пригласил рыженькую более весёлую Машу. Кстати, её подруга, блондинка Таня, когда мы разговорились, оказалась не такой уж букой. Но серьёзную Татьяну я оставил для примерного семьянина Фёдора Фёдоровича, чтобы они пообщались на различные агрономические темы, к примеру, как высаживать цветы на даче в открытый грунт.
Для меня нет тебя прекрасней, — с небольшим восточным акцентом запел солист ансамбля, голосом похожим на Полада Бюльбюль-оглы.
Но ловлю я твой взгляд напрасно,
Как виденье неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо…
Как виденье неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо…
— Так ты значит коренной москвич? — Спросила Маша, легко позволив всю её чуть-чуть пышненькую фигурку прижать плотно к себе.
— Я коренной алмаатинец, — хмыкнул я и подумал, что если верить паспорту. — Живу недалеко от Москвы в общежитии, в посёлке Тарасовка.
— И что, вам, футбольным арбитрам, улучшать квартирные условия не собираются? — Стала прощупывать почву бывшая в разводе агрономша из Калуги.
— Это смотря как буду свистеть, то есть судить. — Я как бы ненароком дал волю рукам, смело потрогав упругую попку, поэтому девушка, смутившись, потупила глазки и старалась больше вопросов во время танца не задавать.
«Партию пора переводить в эндшпиль», — подумал я, когда стрелки часов показали без пятнадцати одиннадцать. И сразу после медленной композиции, буквально силой потащил и Черенкова, и девушек в сторону гостиницы, не забывая при этом, что где-то недалеко наши парни должны были пить вино. А так как парк Кирова был не очень большой, на попивающий домашнее разливное вино у скамеечки «Спартак» мы выскочили сами через десять минут. На нарушение спортивного режима, конечно, решилась не вся команда, главным образом основной состав. И сейчас кто стоял с гранёным фужером в руке, кто на длинной лавочке сидел и слушал, как под гитару красивым голосом пел Юра Гаврилов:
Я приехал из деревни
В этот крупный городок.
Очень трудно разобраться,
Где тут запад, где восток.
Небоскрёбы, небоскрёбы,
А я маленький такой,
То мне страшно, то мне грустно,
То теряю свой покой…
— О, Никон и Чирик пришли! — Обрадовался защитник Вова Букиевский. — Я же говорил, что они с нами. И девочек ещё привели. Красота.
— Это не девочки, — буркнул Федя Черенков. — Это агрономы из Калуги. Они здесь на симпозиуме.
— Мы тоже на симпозиуме, ха-ха, — сказанул Олег Романцев и парни весело загоготали.
— Будете вино девушки? — Галантно предложил Георгий Ярцев и, приоткрыв большую спортивную сумку, показал, что внутри неё покоятся три трехлитровые банки виноградного вина.
— Спокойно, барышни! — Успокоил я Машу и Таню. — Это сборище наших молодых перспективных футбольных арбитров. Они дикие снаружи, но добрые внутри и при случае могут быть гостеприимны. Дайте присесть девушкам, оглоеды.
Потребовал я от парней, который развалились на скамейке, и они тот час освободили место нашим барышням. А Гаврилов, обрадовавшись моему приходу, протянул гитару и сказал:
— Спой Никон, а то у меня уже горло болит. Эту свою вещицу — песня без слов, ночь без сна и та-та-та-та.
— Давай, небоскрёбы, небоскрёбы, — недовольно пробурчал я, так как петь сегодня не планировал.
«Н-да, — подумалось мне, когда я усаживался на место Юры Гаврилова. — Если бы сейчас нас увидел Бесков, то либо его схватил бы „кондратий“, то либо нас он потребовал отправить на два года в ЦСКА или в какой-нибудь СКА далеко на Амур».
— Что ж вам спеть? — Спросил я, проведя пальцем по струнам и подкрутив первую и третью струны, которые уже не строили.
— Что-нибудь душевное, — хмыкнул капитан команды Романцев.
— Душевное? — Пробормотал я и вспомнил песню, которую любила слушать моя бывшая жена, в той другой жизни. — Песня называется «Осколок льда». Кто придумал и сочинил, не знаю, случайно услышал во дворе.
Ночь унесла тяжелые тучи,
Но дни горьким сумраком полны.
Мы расстаемся — так будет лучше,
Вдвоем нам не выбраться из тьмы…
Эту песню из репертуара «Арии», которую написали Маргарита Пушкина и Виталий Дубинин бас-гитарист этой культовой группы, я не стал выводить перебором, ведь, по сути, всегда грал на обычном дворовом уровне. Но и простым боем гениальные слова Пушкиной зашли для моих слушателей на ура.
