При этой новости я усмехнулся. Агата Ясная выбрала правильную тактику — она всё же приняла всерьёз мои опасения насчёт Совета Камня, и для начала решила навести шороху здесь. То есть, вовсю раструбить о тёмном маге…
Кнез, быть может, и замял бы эту шумиху, но в городе посреди ночи появилась пара упырей, которых пришлось усмирять местным магам. Погибло несколько послушников.
Слухи о тёмных магах стали расползаться с большой скоростью. В броссов особо никто не верил, тем более, упырей видело много горожан.
Не сказать, чтобы старший маг Ефим был какой-то очень важной персоной в Троецарии. Его уважали в самом Солебреге, он многое сделал для города, преподавал в магической школе, да и маяк при нём работал исправно и спасал многие жизни моряков.
Но Ефим не был так уж известен за пределами Солебрега.
— А что значит — тёмный? — с лёгкой наивностью спросил я, — Северный, что ли?
— Да вот непонятно, — Юрий пожал плечами, протягивая мне ещё один артефакт, — Говорят, Хмароку северному служит. Ну, слышал про бога смерти ихнего?
Из его ответа я понял, что про Бездну никто ничего не слышал. Зато опять приплели ни в чём не повинного северного бога.
— Хмо-о-орок, — буркнул я.
Торговец только поморщился. Потом вытащил из-под прилавка ещё ворох тряпок и чихнул от поднявшейся пыли.
— Вообще я тканями не занимаюсь. Это у меня так, чтоб для нагляда было…
— Ясно, — вздохнул я и вскинул руку, — Стой.
— Что? — Юрий как раз откладывал в сторону одну из белых тряпок с золотистым отливом.
Я всем своим нутром почуял светлую магию, исходящую от ткани, и попросил посмотреть. Нити и вправду светились, отбрасывая свет на разложенные товары. Материал был лёгким, почти воздушным, и напоминал магический шёлк, из которого шили свои одеяния Жрицы Света.
— Храмы Яриуса покупают это, — сказал Юрий, — Их жрецы шьют себе одежды.
Я улыбнулся. Магическая математика, к счастью, была довольно логичной и простой наукой. Как в мире чисел два плюс два всегда равно четырём, там и в мире магии противоборствующие стихии всегда уравновешивают друг друга.
А ведь может и получиться, ведь светлое должно скрыть тёмное. Вот только…
— Дорогая ткань, — сказал я, глядя на торговца сквозь тончайшую материю, — Слишком роскошная.
Да, лютый бросский варвар с дубиной, в доспехах… и в нежнейших шёлковых рукавичках. Все враги засмеют.
— Есть и попроще, — Юрий улыбнулся, искренне радуясь, что смог мне помочь. Видимо, прочёл это в моих глазах.
Правда, он тут же испугался, потом что мой взгляд заметно помрачнел.
— Что-то случилось, Малуш?
— Случилось… Но не здесь.
Мгновение назад со мной связался Кутень, передавая образы. Он нашёл только Виола, и я недовольно зарычал, понимая, что слишком уж доверился Сидору — барда держали связанным в логове этого солебрежского дельца.
Ни Креоны, ни Дайю рядом с ним не было. И в городе цербер их так и не учуял.
— Мне бы ещё приодеться, Юрий, — хмуро сказал я, — Подсобишь?
* * *
Дорогие читатели, в глубинах АТьмы обнаружились лайкопожиратели. Жрут лайки, и не давятся. Ходят легенды, что если лайков будет много, то лайкопожиратели всё-таки подавятся:)
Глава 2
Всё же знакомство с Юрием оказалось одним из самых выгодных в последнее время.
Он достал мне простенькие доспехи, причём принадлежавшие когда-то воину из дружины кнеза. Обшитая клёпками-чешуйками куртка с жёстким воротником, способным выдержать пару ударов, железные лотки на штанах и рукавах, прикрытые тканью. Даже потёртый шлем, правда, обычный шишак.
То есть, издалека-то я вполне сойду в Солебреге за своего, но если стражники подойдут близко, то у них, конечно, могут возникнуть вопросы.
Но главное, конечно, это перчатки. С виду обычные кожаные, сильно потрёпанные… Но Юрий сбегал к знакомому портному там же, на рынке, и внутри правой перчатки теперь была нашита та самая «светоносная» ткань.
Результатом я был удовлетворён. И сам, и сквозь зрение Кутеня я отлично чувствовал, что худо-бедно, но тёмное излучение кольца выравнивалось светлыми свойствами ткани.
Кстати, тот же самый портной смог помочь по моему запросу. Юрий на ходу придумал легенду, по которой я, получалось, повздорил с лиственниками…
«Друг мой, ну ты же знаешь этих лиственников? Они ж если его увидят, на уши присядут, он же от стыда в мокрое место превратится».
Мне даже не пришлось ничего делать, а портной нашил на доспехи кусочки ткани, который давали примерно такой эффект, какой и был мне нужен. Теперь издалека моя фигура не привлекала внимания, причём, судя по всему, это даже не было тёмной магией.
«Магия из Храма Знойных Песков. Ну, Восточную Пустыню в Лучевии знаешь? Они приручили миражи и облекли их в ткань», — сказал мне Юрий, вручая доспех, — «Смотри, я за эти кусочки много отдал».
Я только кивнул в ответ. Про Храм Знойных Песков я вроде бы слышал, но даже не мог понять, моё это воспоминание, или остаточное от варвара Малуша.
Да, было бы глупо считать тёмной магией миражи, возникающие под жарким пустынным солнцем над плавящимися песками. Самое важное, портной точно знал, сколько ткани нужно было нашить, чтобы я сам не излучал, как винегрет из артефактов.
Теперь, получалось, я был отлично защищён от взглядов издалека. Это позволяло не шарахаться от отрядов стражи, если я замечал их в конце улицы.
Дубина покачивалась в особой петле на поясе. Лезвия у топорища не было, и оно грозилось выскользнуть из петли, поэтому я затянул её потуже. Придётся порвать, если внезапно нападут.
Браслет «паранойи» работал исправно. Я сразу почувствовал, как моя интуиция стала острее. Словно я смотрел в окошко предвидения через шторку, и теперь приоткрыл щёлочку пошире.
Когда я был Десятым, у меня были такие артефакты. В одном Юрий был прав — злоупотреблять «паранойей» нельзя. Браслет реагировал на любой взгляд в мою сторону, насильно пробуждая интуицию.
Магия браслета работала совершенно бездумно. Она не отличала злой умысел убийцы от обычной заинтересованности какой-нибудь девушки, вдруг посчитавшей меня привлекательным. Браслет чувствовал даже внимание бродячей собаки, надеющейся, что этот верзила бросит ей кость.
Но главное, что магия «паранойи» не отличала взгляд друга от врага. Неподготовленный послушник мог бы за пару недель превратиться в душевнобольного параноика, которому за каждым углом стала бы мерещиться слежка.
Работа с артефактом требовала определённых душевных навыков. К счастью, за восемнадцать лет моей службы Бездне я научился разделять интуицию, оставляя на работу с браслетом некую бездумную её часть.
Это было сродни рабочему трансу любого ремесленника. Да хотя бы того же корзинщика… Когда всю жизнь плетёшь корзины, то пальцы начинают жить своей жизнью, глаза сами подмечают гнильцу или трещины на прутьях, уши слышат подозрительный треск в них.
При этом сам корзинщик в это время может болтать и шутить с подмастерьями, да нахваливать товар перед покупателями. И никто не скажет, что он уделяет какое-то внимание процессу в руках.
Вот я и оставил интуицию слушать, что там шепчет браслет, но запретил ей вызывать эмоции. Кстати, ещё на рынке, едва я вышел из-под полога, браслет предупредил, что за мной следят.
Ну, а подкову, которая создавала помехи вещунам стражников, я сунул в топорище. Как использовать этот артефакт, я пока не придумал, но такая полезная штука наверняка ещё пригодится.
В общем, от взглядов издалека теперь я был защищён. Ну, а если вдруг мне суждено столкнуться лицом к лицу в проулке с матёрым паладином, который ищет именно бросса Малуша в потёртых доспехах и с дубиной в руке, тут никакие артефакты не смогут отвести внимание. И можно будет смело давать мне ранг вестника невезения.
* * *
Я двигался к логову Сидора по улочкам, где было не так много людей, послав Кутеня на разведку. Он давно мне показал, что за мной опять следят местные беспризорники, и я слегка развлёкся, проверяя на них действие пустынной ткани.
