так, как умел, — согласился я. — При случае попытайся поговорить с биджу и сам поймешь, что они из себя представляют.
— Смерти моей хочешь, что ли? Они ж растерзают раньше, чем я успею сказать привет, — хмыкнув, справедливо сказал отшельник.
— Ну, может, повезет, — пожал я плечами. — Просто не такие уж они кровожадные, как о них молва ходит. Сам же знаешь, что джинчурики им много чего приписывают, а на деле они просто люди, которые тяготятся своей судьбой больше окружающих.
— Как знать, — неуверенно ответил Джирайя, нахмурившись. — Кстати, ты не в курсе, Мито знала, на что обрекает себя и Кушину, когда решила стать первым джинчурики Кьюби?
— Мито прекрасно все понимала, — прикрыв глаза, ответил я, вспоминая свою давнюю знакомую. — Только у Узумаки к подобным лишениям особое отношение. Посвятить жизнь сдерживанию биджу — это не самая большая жертва, на которые шли некоторые Узумаки для клана. Все-таки иногда важно не только, как шиноби умирает, но и как живет, согласись, Джи. Сводить уйму прожитых лет со всеми их тягостями и жертвами к одному кульминационному мгновению как-то не круто.
— Ну, ты и вспомнил тоже, — неловко рассмеялся отшельник, почесав затылок. — Я ж про смерть шиноби сказанул в молодости. С тех пор уж повзрослел, так что да, понимаю тебя. Важно не только, как погиб шиноби, но и как он живет. Да и вообще, хватит придираться к словам! Я вообще не то имел в виду!
— Ага, повзрослел. Ты тем и хорош, что до гробовой доски не повзрослеешь, Джирайя, — хмыкнув, заметил я.
— С чего бы я не повзрослел? — возмутился отшельник. — Я, вообще-то, уже отец. Харэ меня позорить!
— О, с этим ты всегда справлялся сам, прозванный Безумием деревни, Сато но Кьёки, — сказал я в ответ со смехом.
Только смех быстро вновь перешел в новый приступ кашля, справившись с которым я, поморщившись, жестом попросил не обращать на меня внимания. Сегодня в самом последнем круге обороны вокруг родильного зала с Кушиной стоял не только я с Джирайей, но и еще с десяток шиноби. И еще дальше были расставлены патрули и барьерные команды. Но только никто из них не мог бы мне помочь с моей болезнью, так что пусть от своего дела не отвлекаются.
В Конохе, по примеру Мито, было известно, что во время беременности джинчурики и особенно разрешения от нее печать на их теле ослабевает. Развитие плода и собственной системы циркуляции чакры в нем вообще вызывает массу сложностей с контролем чакры, так как поток энергии становится слишком нестабильным из-за необходимости питать растущего ребенка. Поэтому к родам Кушины подошли со всем тщанием. Только по моему настоянию целью введенных специальных мер был не контроль за биджу — Курама не в том положении сейчас, чтобы устраивать дебош, опьянев от близкой свободы. Особый режим безопасности был введен для защиты Кушины не от угроз изнутри, а опасностей, которые могут явиться извне.
В Конохе все еще не в полной мере функционирует общая система безопасности. Она хоть и введена в строй, но все еще нуждается в отладке. Так что риск визита нежданных гостей в самый неподходящий момент сохранялся. А среди перечня этих гостей по нынешним временам был не только одноглазый Учиха в маске, но и еще несколько десятков бывших жителей Конохи, ныне вынужденных перебраться в Киноху.
Я все еще не уверен на сто процентов, санкционированы ли были со стороны Минато нападения на Кушину во времена раскола Листа, знал ли он о них и просто закрывал глаза или пытался воспрепятствовать, но знаю, что среди беглецов все еще есть люди, которые не прочь заиметь джинчурики на стороне Кинохи. Я не был настолько глуп, чтобы не отправить с фракцией Минато на юг и своих шпионов, да и к помощи Джомае но Сато пришлось прибегнуть, так что примерно я представляю, как там дела в южной Конохе идут.
Опасения насчет контактов со Страной Неба подтвердились. Но не все в Кинохе и Стране Пламени были рады как самим связям со старым противником, основной удар которого как раз пришелся на юг страны и принес там большие разорения, так и культурным веяниям Страны Неба. В самой южной какурезато помимо этого был кризис власти. Минато оставался Хокаге, но он ослаб, и на его счету оставалось поражение в гражданской войне и бегство из Конохи. Далеко не всем это нравилось.
Неразбериха и передел власти — в первом приближении, нечто подобное происходило на юге. Трения среди шиноби Кинохи усугублялись неидеальным сплочением с новыми союзными силами — возрожденной Страной Неба. Такое разрозненное состояние идет на пользу мне — Киноха и Страна Пламени не представляют той угрозы для моей унии, которую могли бы. Но и совсем безобидными их назвать нельзя. Тем более что я не один такой умный, так что уверен, что и в Конохе сейчас остались шпионы южан. А то и вовсе их диверсанты или просто сочувствующие, готовые при первой возможности оказать содействие воссоединению Конохи на условиях Минато или Дана.
Тихие шаги, эхом отдававшиеся от голых каменных стен, привлекли мое и других охраняющих непосредственно родильный зал шиноби внимание. Звук раздавался из боковых коридоров. Звук был частым — похоже на бег. Вскоре к ударам обуви о камень пола добавилось размеренное шумное дыхание. Кто-то явно торопился сюда. Четверо человек.
— Хохето, ты, что ли? — донесся из-за поворота голос Тайе Хьюга, увидевшего первым приближение своего соклановца и озвучившего первую часть кодовой фразы: — Его дыхание сорвало и унесло желтые листья.
— Я, — ответил один из приблизившихся шиноби, после чего взял паузу, чтобы перевести дух и четко проговорить необходимый ответ: — Приходит странствующий осенний ветер-дружок.
Обе части пароля были началом и концом двух разных стихотворений из знаменитого
