— Ну раз у вас всё хорошо, то мы пойдём завтракать, а на обратном пути опять зайдём и я проведу ещё один сеанс.
— Виктор, — обеспокоенно произнесла Антонина Владимировна, — а вам как вчера плохо не станет?
— Нет, теперь уже не станет. Самое сложное позади и теперь надо лишь укрепить достигнутое. Да, у меня к вам будет одна маленькая, но существенная просьба. Не надо никому рассказывать, что это я вылечил вашу дочь.
— Но как же? — начала было мать Ольги, — вы же можете стольких вылечить и станете прославленным врачом.
— Заключённым я стану в каком-нибуть дальнем лагере, — ага, хотел бы я посмотреть как с моими способностями кто- то попытается законопатить меня за колючую проволоку. Если только сам туда не отправлюсь по какой-то необходимости, — Вы же понимаете, что всё, что я сделал, всё это противоречит официальной медицинской науке? А раз противоречит, значит опасно. Кроме того, у меня нет диплома врача, а значит врачебной деятельностью я занимаюсь незаконно.
— Но как же тогда быть? Ведь в Ленинграде лишь только посмотрят в Олину медицинскую книжку и сразу поймут, что она из Владивостока выезжала в очень плохом состоянии, а приехала почти здоровая. Начнут вопросы задавать и что мы скажем?
— Скажите что перед самым отъездом вам повстречался старый шаман и дал какую-то настойку, которую Оля пила всю дорогу и эта настойка ей помогла. Кому будет нужно, тот пусть и ищет этого мифического шамана.
— Скажите, Виктор, только прошу Вас не обманывайте, Ольга выздоровела или это временное улучшение? — голос Антонины Владимировны был наполнен тревогой.
— Не волнуйтесь, — с улыбкой ответил я, — Ольга больше никогда и ни чем не заболеет. Вообще ничем. И никогда.
На завтраке повторился сценарий вчерашнего ужина. Всеобщее внимание в адрес Насти, букетик цветов в маленькой вазочке перед ней на столе и мгновенное обслуживание со стороны официанта. Настёна на этот раз вела себя более раскованно и вполне нормально позавтракала.
Вновь зашли к Стрельниковым. На этот раз я никого из купе не выгонял. Попросил Ольгу лечь на живот, положил ладони ей на лопатки и медленно вёл их вниз, по пути сканируя организм и очищая и заставляя нормально работать внутренние органы. На всё ушло минут двадцать. В конце я опять влил в неё Силу, но уже немного. Ольга сказала, что очень проголодалась, чем вызвала счастливые улыбки у своих родителей. Мы с Настей попрощались и предложили Ольге позже сходить с нами пообедать в вагон-ресторан, а потом прогуляться до клубного вагона, посмотреть, что там вообще есть.
Похоже шокировать публику вагона-ресторана начинает входить у нас в привычку. На этот раз я появился в сопровождении уже двух королев. Настя в тёмно-синем платье, на Ольге тоже что- то похожего фасона, только тёмно-зелёное и чуть попроще, а я заявился на обед в прикиде " а-ля клерик тетрагамматона", то есть в абсолютно белом костюме, во френче со стоячим воротником. Шашку, что ли, надо было с собой взять, чтобы быть совсем уж в образе. Жаль только никто не заценит.
На этот раз на столе появилось уже две вазочки с букетиками цветов. Как я заметил, другим дамам здесь цветы на стол не ставят. Настя сделала заказ сама, а для Ольги я заказал большую отбивную, салат из свежих овощей и большую чашку какао и заставил всё это съесть. Сил ей набираться надо побольше. Организм сейчас начнёт наверстывать упущенное в развитии. Из разговора я узнал, что ей 16 лет, что очень хочет вернуться в школу, в которую из-за болезни не ходила последние три года, что очень любит предмет химию и хотела бы в будущем стать фармацевтом и создавать новые лекарства. Более чем достойная мечта, а уж теоретическим материалом для исследований я обеспечу.
После обеда вначале заглянули в купе к Ольгиным родителям и предупредили их, что будем в клубном вагоне, потом зашли к нам. Наше купе Ольге очень понравилось, особенно наличием своего душа и туалета. Предложили ей приходить к нам в гости в любое время.
В клубном вагоне никого из пассажиров не оказалось и только одна девушка культмассовик сидела у окна и с мечтательной улыбкой смотрела на проплывающий пейзаж. Сам вагон был очень интересным, с большим панорамным окном в задней части. Сбоку у стены стояло, похоже ещё дореволюционное, пианино, рядом была прислонена гитара и стоял аккордеон. Вдоль стенок вагона стояли мягкие диваны, а в самой серёдке можно было даже, при некоторой сноровке, потанцевать. Танцевать мы не собирались и я попросил разрешения сыграть на пианино. В своём новом теле я ещё ни разу на нём не играл, но волновался напрасно, всё получилось просто замечательно. Сыграв пару мелодий и разработав пальцы повернулся к замершим девчонкам,
— Настён, попробуй спеть "Прекрасное далёко"? Слова помнишь?
Настя молча кивнула. Я заиграл вступление и ручейком полился прекрасный голос.
Интерлюдия. Ольга
Ольга стояла и смотрела на этого невероятного парня. Он сидел за пианино чуть прикрыв глаза, а его пальцы легко порхали над клавишами и из под них рождалась МУЗЫКА. Мелодия была завораживающе красивой и в неё гармонично вплетался такой же красивый голос его сестры. Вообще всё произошедшее за эти два дня было похоже на чудо. Хотя, почему похоже? Всё это и было чудом. Ещё вчера утром она умирала от страшной болезни и каждый вздох мог стать для неё последним, а сегодня она абсолютно здорова, счастлива и радуется жизни? И это всё ОН. Такой необычный, такой замечательный и добрый. Такой. такой… Она не могла подобрать слов, чтобы описать его. Ей просто хотелось быть с ним рядом всегда-всегда.
Ольга с улыбкой вспомнила, как вчера днём они встретились в первый раз. Вчера? А кажется, что прошла целая вечность и это всё было, будто-бы, в другой жизни. Хотя, наверное, так оно и есть. Ещё вчера это была совсем другая жизнь. Даже не жизнь, а её подобие. Такая далёкая, о которой хотелось побыстрее забыть. Она с папой и мамой вышла на перрон, чтобы подышать свежим воздухом. Хотя её это уже давно было безразлично. Пошла лишь чтобы не расстраивать родителей. Ей было очень плохо, каждое движение давалось с большим трудом и требовало много сил. Сердце гулко стучало и его стук отдавался в голове. Она знала, что умирает и что, скорее всего, не доедет до Ленинграда, куда, исключительно из-за неё, добился перевода отец. Так, предаваясь своим невесёлым думам, она тихонечно брела вдоль вагонов, не смотря по сторонам, когда, вдруг, чуть не налетела на кого-то, стоящего на перроне. От неожиданности она оступилась и непременно упала бы, если бы её не подхватили чьи-то сильные руки. Она подняла глаза и увидела перед собой красивого подтянутого юношу, который держал её за руки. В его взгляде было такое изумление, как будто он увидел кого-то очень хорошо ему знакомого и дорогого, кого он никак не ожидал здесь увидеть. И она вдруг ощутила, как от его рук к ней пошла волна ласкового тепла, принося вслед за собой облегчение и силы. Краем сознания она услышала, как где-то совсем рядом над головой что-то лопнуло. Как будто кто-то разбил лампочку. Она только смогла, глядя ему в глаза, чуть слышно сказать,
— Спасибо.
Следующая их встреча произошла чуть позже в тот же день. Она сходила в медпункт в сопровождении родителей сделать укол и уже возвращалась, когда в своём вагоне увидела его, что-то распрашивающего у стоявшего перед ним навытяжку проводника. Рядом с ним была красивая девушка в невероятно красивом бежевом брючном костюмчике (она и не знала, что такие бывают) и невероятно красивых красных туфельках. Она была очень похожа на этого юношу, которого, как она уже знала, зовут Виктор. Сестра? Он говорил родителям, что едет вдвоём с сестрой. А сколько было радости, мгновенно сменившейся тревогой, в его взгляде, когда он увидел её, входящую в вагон с ваткой на сгибе локтя.
