договариваться. Сваливать пораньше, заменять не нравящийся стих нравящимся — я вообще не умею выразительно зачитывать стихи! Как и что-либо иное, литературное. И именно эта тетка мне пишет в дневниках самые длиннее и грозные послания.
«Громко пукала на уроке» — не такие! Это какое-то короткое! У неё они, более расписанные, эмоциональнее, и поэтические. Ох, набрал же я сегодня «меток» за день больше, чем за год!
«Ставила подножки ребятам на разминке» — эй! Я не делал этого! Вот честно! Ни разу! Меня вообще подставили!
И... я забыл, что после уроков должен был зайти к математике, так что на следующий день получил метку и от неё: «Два! За хулиганство!».
— Боже мой! Да тут уже и пробу то ставить некуда! — возмутилась учительница пения — девочка лет двадцати, глядя на мой дневник поему-то под углом градусов восемьдесят — На! — и не стала мне туда ничего писать, хотя хотела высказать многое, об моих вокальных данных.
«Орет, как свинья на бойне!»
— Прокатило!
— Ужас! Как с таким голосом вообще можно жить?! Тебе что, медведь на ухо наступил при рождении?
— Вообще-то это была собака.
— Это была метафора.
— А у меня сарказм.
Мама, прочитав все эти записи, высказала сожаление об отсутствии отца, и широкого ремня.
— Так найди себе мужа, кто ж не дает? — на это она только покачала головой.
А я, подумав, добавил:
— Хотя вряд ли у взрослого мужика поднимется рука на малолетнею дочь. — и, показав язык, свалил с кухни в комнату.
— Саша! — донеслось мне вслед, и я был вынужден вернуться — Ну так же нельзя!
— Да все нормально! — отмахнулся я.
— Пукать на уроке? — я пожал плечами — Получать два за хулиганство?
— Я просто скинул вещи занявшей мое место девчонки.
— А потом её еще и побила, что она теперь из дому боится выйти!
— Да я только... — и я зажал себе рот — Откуда знаешь?
— Светлана Федоровна звонила.
— Стукачка. — буркнул себе в плечо.
— А ей звонили Надины родители. — и после паузы добавила — Ну как же ты не понимаешь!
— Да все я понимаю!
Сегодня из-за этой Надьки бассейн прогулял! Рр!
— Нет, не понимаешь. Глупая, при всей своей показной серьёзности.
Кто бы говорил!
— Саша! Опять ты?... — выдала наша тренер по плаванью, глядя на меня, и силясь подобрать слова. — А... — махнула она рукой — У тебя все равно отсутствуют что стыд, что совесть.
— Ага. — практически хором выдал я, и половина группы.
Учительница вновь махнула рукой.
— Итак, задание на сегодня, пока кое-кто опять всё в цирк не превратил — ребятня дружно залыбились — Километр брасом!
— Ууу. — взвыли все и дружно.
— Что у-у? Норматив надо выполнять! А вы, по причине кое-кого — вновь взгляд на меня — только и делали, что дорожку зазря занимали.
— Но...
— Нельзя же вот так сразу!
— Да!
— Нельзя, можно — все вопросы к Александре!
— Александра, ты зачем нам давала две недели каникул? Мы все тут уже в конец расслабились!
— Га-га-га! — выдала дружный смех толпа.
— Так, давайте, разминку и в воду. Куда! Разминку!
— «Плюх» — кто-то уже сиганул.
— Арх... давайте уже, быстрее, плывите — отмахнулась тренер, делая так называемый «фейсспам» и отворачиваюсь от начавшихся «бультыхов» и «еху-хов», с брызгами и визгом.
— Александра! А ты чего сегодня такая тихая? — ужаснулась она же, глядя на меня, все так же стоящего «на берегу».
— Да вот думаю, как-то это непривычно, не быть в центре внимания — выдал я в ответ — трусы чтоль снять...
— Я тебе дам трусы! — схлопотал я условную затрещину — рукой над головой — А ну живо в воду и чтоб только пятки сверкали! И если норматив не сдадите — все следующее занятие у бортика простоите! — выкрикнула уже на весь бассейн разом, и я, дабы не слышать всеобщего стона, по быстрому нырнул.
Ну нафиг! Луше гребсти, чем огребсти!
На следующий день на физкультуре опять получил выговор — на этот раз за порванные штаны. И деньги вечером от мамы, на новые. Ну не виноват ведь я, в самом деле, что старые треники не выдержали моего шпагата! Впрочем, и выговор то был условным — за то, что я напялил драники на руки, и бегал в одном исподнем, оря невразумительное.
Глава 7 - Воняешь
Рынок... это такое стихийное образование, которое при всей прогрессивности и технологическом совершенстве мира, будь
