Так что надо искать другой путь развития — не силовой.
Но что я могу предложить этому миру? Сорок восемь боевых техник воинов Ци иного мира? Бесполезное сотрясание воздуха в этом. Схемы магических амулетов? Бумагомарательство! Заклинание Армагеддон... даже не буду пытаться его вспомнить.
Не в том ключе думаю!
— Эх. — вздохнул, и уронил кусок бетона с торчащей арматурой, используемый за место гантели — Мне девять, мне рано думать о таком.
Мне надо просто жить! А смогу ли я, подвинуть науку мира на шажок вперед, али останусь просто серой тенью — уже не важно. Да, хотелось бы оказаться не здесь, а где-нибудь еще. Где, желательно, не сильно жарко! Но уже идет война. Где я бы как солдат, был ценным кадром, боевой единицей, что достойна звания, если не героя, то легенды.
Во многих битвах, не столько важен личный вклад бойца, сколько его, мотивирующий поступок. И я в этом деле, как и любой другой боец с бессмертием — искусен! Живуч, и бесстрашен. Расчетлив, хладнокровен, и селен.
— Может в армию записаться?
Ага! В десятилетнем возрасте, чтоб прям в окопы, или в дурку сразу.
Лето кончилось, вновь началась учеба. Новый состав. Нас тут перетрясли неслабо. Заменили отстающих, допехнули успевающих, подсунули пару кадров из иных школ, особо желающих рискнуть здоровьем в классе юных гениев.
А стою, в белом платьице, под дождем, слушая унылую речь яж-директора. Платье намокло, не смотря на зонт уже пустившей слезу от проникновенной речи маман, и я, утешаю себя только тем, что не один такой, мокрый, как курица. И унылый, как лошадь в пустыне. И в принципе! Я бы мог бы даже высушить это платье! Но выглядел бы странно, на фоне остальных.
— Саш, ты гулять пойдешь? — обратилась ко мне один рыжий доставала, занявший после нескольких переездов по классу, парту предо мной.
Его... тут как бы никто особо не любит — он еже за первую неделю учебы, уже успел сцепиться наверное со всеми! С легковой заменив собой выбывшего и уплывшего аж в «В» класс Жулинова. Разве что этот по адекватней будет, просто характер, липучий.
— Не-а. — ответил я, тягая под партой гантельку, что благородна свистнул из тренажёрного зала нашего городского спорткомплекса.
— А что у тебя там под партой? — не отстал рыжий Иванушка, которого вообще-то зовут Степаном, но все кличут его по фамилии.
— «бДыШ» — поставил я на парту эту нехилую гантелю, что по большей части таскается в рюкзаке для веса — книг мне мало!
— Гантеля. — офигел мальчишка.
— Как видишь. — усмехнулся я, и принялся тягать её уже в открытую. — А еще что-нибудь скажешь, получишь её в зубы. Или в пятак. Ну или в глаз. Знаешь! Я даже дам тебе выбор! Выбирай, куда хочешь получить, в ухо, в глаз, или... — в класс вошла учительница, и я быстренько спрятал гантельку, а Иванушка развернулся к доске.
Эх, с новыми одноклассниками одни проблемы! Будь-то со старыми мне их было мало...
— Саш, да ты... — поинтересовался голубоглазый Петр, сидящий за партой с лева от меня, стоило прозвенеть звонку на перемену.
— Чего?
— Ну как бы это...
— Не трош её Петруха! — подскочил к нему кучерявый Кирилл, окопавшийся на са-а-амой галерке класса, но уже почти долетевший уж до самого выхода, не встретив и подобия сопротивления людской массы толпы, но вернувшись в глубины кабинета — Себе дороже выйдет!
Как видно сам Кирилл так не считает, ведь встал рядом с Пётром, довольно, но печально улыбаясь, уже забыв, что еще миг назад люто желал и жаждал быстрее всех свалить из кабинета.
— Это почему это?
— Ну, после разговора с ней, запросто можешь зубов не досчитаться, или пару синяков лишних обнаружить. — усмехнулся кучерявенький, косясь на меня, и похлопав «друга» по спине для поддержки.
— Да ладно, такая мелочь? — подключился к беседе еще один новенький, что был старше большинства из нас на год, а то и на два, так как учился с семи лет, и по программе один к четырем, в то время как мы — один к трем.
— Зря ты так, она...
— Так все-таки она? — опомнился Петр, видимо до этого момента прибывавший «не здесь».
— Она, он — заговорил я — это так принципиально? И вы ведь все равно никогда не узнаете правду. Или предлагаете мне прямо тут, перед всем классом трусы снять? Вообще, мне проще вам зубки посчитать. — усмехнулся я, разминая кулаки, вставая из-за парты и наступая на Петра.
Паренёк попятился, но перед ним, перекрывая мне путь, возник наш местный амбал. Я посмотрел снизу вверх. Большая колонна. Но вот только это не только колонна! Стойка, позиция, он явно занимался борьбой, достаточно устойчив, и самодоволен. Пусть он все еще ребенок, и ждать ошибки в движениях долго не придётся, у меня есть и другой путь.
— «Хрясь» — удар в живот, без всяких там мудрости, просто грубой силой.
С Силой, впрыснутой прямиком в мышцы для усиления удара.
— Хренасе... — прохрипел амбал, сгибаясь пополам и хватаясь за парту.
— То-то же. — усмехнулся я, отряхивая отбытый кулак.
Я ведь я использовал
